Титаник и всё связанное с ним. Компиляция. Книги 1-17 (СИ) - Касслер Клайв

И вдруг Юрий испугался.

Не сказать, что прежде он не пугался. Но тут было что-то другое. Не тот первобытный ужас, вызывающий желание бежать со всех ног, а иной, тот, что лишает сил и приковывает к месту, не давая даже пошевелиться. Какой-то медленный, рептильный холодный ужас, обвивающий ноги и поднимающийся до сердца.

Пару секунд он стоял, ощущая, как перехватывает дыхание, а желание бежать прочь, не глядя куда, становится почти непереносимым. Но тут же странный приступ прошел. К чертовой бабушке! В конце концов, привидений и призраков не бывает – а если это человек из плоти и крови, то, значит, его вполне можно поймать и скрутить. Он не какой-нибудь тщедушный книжный червь – с сибирскими варнаками драться доводилось!

Но тут, наверное, пресловутым шестым чувством ощутил движение слева и развернулся – и тут же что-то словно подсекло левую ногу.

А в следующее мгновение Юрию показалось, что на его голову рухнула наковальня…

Перед глазами ослепительно вспыхнул свет, будто в него выстрелили в упор из трехдюймовки. Дальше не было ничего…

(За месяц с небольшим до отплытия «Титаника»)

Серый пасмурный день ранней весны 1912 года угасал под низким пологом темных, набухших дождем облаков. Лондонские улицы были заполнены потоками людей, омнибусов, автомобилей и карет, двигавшимися мимо сверкающих зеркальных витрин роскошных магазинов и дорогих ресторанов, мимо строгих фасадов солидных биржевых контор и клубов для избранного общества, мимо Английского банка, в подвалы которого стекалось золото с одной четверти мира… Мимо уличных торговцев и нищих в цилиндрах и манишках с бабочками – ведь это были лондонские нищие…

Над каменными теснинами улиц столицы Великобритании горело море огней.

Множеством электрических ламп в миллионы свечей сияли купола собора Святого Павла, Альберт-холла, зубчатые башни величественного Тауэра.

А над многоголосым гомоном жизни мегаполиса торжественно раздавались размеренные удары почтенного Биг-Бена.

Район, к которому принадлежала Мэйчен-стрит, не был ни лучшим, ни худшим в Лондоне. Старые дома, солидные, хотя и мрачноватые, стояли, плотно прижавшись друг к другу. Сейчас по безлюдной вечерней улице гулял сырой холодный ветер, слегка покачивая огоньки газовых фонарей.

Послышался стук копыт, и на углу остановился экипаж. Пассажир, невысокий и крепко сбитый, сойдя, взмахом руки отпустил кучера. После чего, засунув руки в карманы длинного мешковатого клеенчатого плаща и надвинув на глаза широкополую шляпу, не спеша двинулся вниз по улице, по влажному от тумана булыжнику мостовой.

У внешне неприметного дома неизвестный остановился, поднял глаза к электрическому фонарю, матовая сфера которого бледной луной висела над входом, затмевая слабый свет привычного газового рожка уличного освещения.

Посмотрел внимательно на слабо освещенные окна нижнего этажа, прислушиваясь. Зачем-то оглянулся. На улице было тихо, только свистел ветер да еще из ресторанчика в соседнем переулке доносились монотонные звуки оркестра. Путник подошел к массивной двустворчатой двери и позвонил.

Щелкнул замок, и пожилой господин осторожно высунул голову в образовавшуюся щель, брякнув массивными дверными цепочками.

– Мистер Пол Митчелл ждет меня, – сказал гость.

– Мистер Митчелл – это я! – буркнул собеседник. – А вы, как я полагаю, мистер Блейк?

– Меня зовут Блэк, – веско поправил Митчелла гость. – Заранее скажу, я не люблю, когда перевирают мою фамилию.

– Разумеется, мистер Блэк.

Хозяин, чуть вздрогнув, отступил на шаг.

– Прошу, пройдемте в дом…

Он провел гостя через холл и коридор и открыл дверь в помещение, оказавшееся небольшой конторой.

Усевшись в кресло, гость как ни в чем не бывало оглянулся вокруг. Контора Митчелла была похожа на тысячи других небогатых деловых контор: прокуренные стены, украшенные картинами и гравюрами, сейф, стол и стулья, возле окна бюро, на котором неопрятной грудой лежали конторские книги.

Митчелл уселся на винтовом стуле и некоторое время, словно ожидая чего-то, смотрел на гостя, играя цепочкой от часов.

Хозяин был в длинном темном сюртуке из тонкого сукна, галстук заколот жемчужной булавкой. На черном шелковом шнурке качался монокль.

Гость так и остался в потертом плаще, разве что шляпу сдвинул.

Но почему-то всякому с первого же взгляда стало бы ясно, кто главный в этой паре.

С минуту царило молчание. Слышно было только легкое потрескивание огня в камине, и пришелец задумчиво смотрел на горящие дрова.

Грубоватые черты лица, решительные и вместе с тем невидные, голос, напротив, мягкий, могущий принадлежать барристеру или викарию. К тому же Митчелл не мог понять, из какой страны этот человек. Этот легкий, но явный акцент – немецкий, американский? Само собой, о Блэке он слышал. Слышал разное, но всегда в том духе, что он выполнял самые щекотливые поручения Экселенса. Но вот видел – впервые.

– Чем могу служить… сэр? – наконец спросил Митчелл елейным голосом.

Гость слегка усмехнулся и откашлялся.

– У вас некоторые трудности, мистер Митчелл, в одном очень важном деле… И вы просили Ложу прислать того, кто сможет их устранить. В моем лице вы имеете дело именно с таким человеком… – Гость усмехнулся бескровными губами.

«Словно я у него на допросе», – подумал возмущенно хозяин и невольно нахмурился.

– Я… и в самом деле хотел… сам уладить все свои дела. Кто ж знал, что эти русские fartovye так облажаются? Мне рекомендовали их вполне достойные доверия люди…

– Ложа и не винит вас! Иначе бы с вами говорили другие и совсем по-другому. – Чужак зловеще улыбнулся.

– Да, уважаемый… – нервно ответил банкир. – И прошу извинить, что не предлагаю вам кофе или чая. Я, будучи, так сказать, предупрежденным о вашем визите, отпустил прислугу, ей незачем вас видеть.

– Предусмотрительно. Но виски или шерри у вас, надеюсь, найдется?

– Да, конечно. – Митчелл почему-то почувствовал себя очень неловко. – Простите, сию минуточку!

Покинув гостя, он скоро вернулся с бутылкой и парой стаканов на подносе, на нем же стояли тарелочка с вяленым осьминогом, соль, перец и чаша со льдом.

– Так сказать, все, что нашлось у меня на кухне…

Блэк деловито налил себе виски на три пальца, бросил в стакан пару кубиков льда, а потом, достав из кармана складной матросский нож, принялся нарезать щупальца тонкими колечками. Затем, густо присыпав их красноватой пылью кайенского перца, выпил виски и закусил осьминожиной.

Мысленно банкир почему-то напрягся. На его памяти так закусывал лишь один человек – Пит Акула – последний белый тихоокеанский пират. Банкир нервно усмехнулся про себя. Между тем Блэк, допив виски, поднялся с дивана и приблизился к стене, на которой висела картина в золотой раме.

– Хм, странный у вас, однако, вкус… – в бесцветном голосе звучало неподдельное удивление.

И было от чего. Цветная картина изображала жуткую тварь, более всего напоминающую огромного головоногого моллюска с зубастым клювом и щупальцами, с огромными зелеными глазами, но при этом странно схожими с человеческими очертаниями массивного студенистого тела. Чудовище расположилось, так и напрашивалось – разлеглось, на гигантском каменном троне, расписанном извилистыми узорами и клинописью иероглифов.

Тварь была облачена в серый стального оттенка доспех, чьи пластины походили на раковины. На голове вместо короны красовался шлем с шипами и рогами. К тому же создание еще и имело две пары многопалых рук, кисти которых были переплетены, и оно опиралось на них усеянным мелкими щупальцами «подбородком». Гладкая шкура существа отливала мертвенным отблеском, как стоячая вода в омуте трясины.

От изображения явственно исходила аура злобы, могущества и древности, словно от иконы властелина тьмы из богохульного запретного храма. При этом трудно было отделаться от ощущения, что это изображение было нарисовано с натуры.