Кучум (Книга 1) - Вячеслав Софронов

СТОН МЕРЗЛОЙ ЗЕМЛИ

Утром Едигиру донесли, что Кашлык пуст. После вчерашней удачной победы над отрядами степняков сибирцы ослабили бдительность, и сотни Кучума под покровом ночи ушли из городка по узкой тропе вдоль кромки воды. Об этом красноречиво свидетельствовали глубокие следы, оставленные на берегу.

Едигир вместе с юзбашами кинулись к воротам, вбежали в крепость. Неприятный чужой запах ударил в лицо. Снег внутри был вытоптан и столь грязен, что воины шли, невольно высоко поднимая ноги, будто бы могли испачкаться. Заглянули в шалаши, землянки, но не нашли ни единой души, и лишь в последней сидела запачканная сажей в рваной шубейке девушка с заплаканными глазами. Увидев вошедших мужчин, она вскрикнула и закрыла лицо руками. Едигир подошел к ней ближе и попробовал отнять руки от лица, но та громко закричала.

-- Может, сумасшедшая? -- обратился он к спутникам.-- Кто ты такая и как сюда попала?

Некоторое время слышны были лишь громкие рыдания, но потом девушка тихо произнесла:

-- Я наложница их начальника...

-- Как зовут тебя, красавица? Не плачь, мы не сделаем тебе плохого.

-- Мое имя Биби-Чамал. Они все ушли сегодня ночью, а я спряталась, и меня не нашли. Мой господин ушел еще, раньше и не вернулся. Говорят, что его убили.

-- А как его имя?

-- Его звали Сабанак, мой господин. Он был добр ко мне и даже подарил бусы и перстенек.-- Девушка протянула к Едигиру руку, показывая маленький серебряный перстенек с голубым камешком в середине.

-- Сабанак, говоришь.-- Хан переглянулся со спутниками и, хмыкнув, криво улыбнулся.-- Тогда можешь успокоиться, он жив.

Девушка громко вскрикнула и кинулась к нему.

-- Так где же он?!

-- В плену в нашем лагере. Если ты хочешь, то тебя отвезут к нему.

-- Да! -- закричала та, не пытаясь даже скрыть своей радости.

Мужчины улыбнулись, глядя на беззащитное существо, любовь которого оказалась сильней всех войн и усобиц.

-- Я уже отправил отряд лыжников в погоню,-- сообщил подошедший к ним Иркебай.

-- Ну что ж...-- проговорил в раздумье Едигир,-- но у нас все равно мало сил для решительного боя. Мы уже хорошо пощипали их вчера, и они бежали. Надеюсь, что навсегда.

-- Ой, не верится мне в это,-- почесал свою бороду Качи-Гирей,-- не такие они люди, чтоб бросать лакомый кусок. Пока им все до единого зубы не повышибешь, они все будут норовить схватить тебя за глотку, а вчера мы, правильно ты, хан, сказал, лишь пощипали их.

-- Ладно, разведчики Иркебая доложат, куда они ушли. Сейчас надо решить, где будем зимовать.

-- Нам надо поспешить в свои улусы,-- не задумываясь, сказали один за другим беки,-- дел неотложных скопилось много, да и с женами пора повидаться.

-- Я вас не держу,-- махнул хан рукой,-- но знайте, что найдете меня на речке Шайтанке. Тут после напакостивших хуже свиней степняков оставаться не желаю.-- Тут он увидел направляющуюся к ним Зайлу-Сузге и добавил: -- Надо еще сына моего брата найти. Теперь он мой сын.

-- Успехов тебе, хан, и радостей,-- улыбнулись беки, поглядывая исподволь на раскрасневшуюся от быстрой ходьбы Зайлу-Сузге.

-- Прощайте... Весной соберемся на большой туй-праздник.

И опустел оскверненный степняками древний Кашлык. Лишь Карга привел к его стенам своих соплеменников. Тяжело зимой ворону найти себе пропитание, а когда уходит человек с обжитых мест, то спутники его не задерживаются долго возле брошенного им жилья. Но возле сибирской столицы после боя остались многие трупы, и Карга решил, что они со стаей вполне могут дождаться здесь весны. Едва скрылись последние воины, уходящие в свои улусы, как он первым опустился на ближайший труп и следом за ним зашелестели крыльями остальные родичи, радостным карканьем воздавая благодарность людям за заботу. Потом крики надолго смолкли, и лишь глухое тюканье крепких клювов разносилось вокруг да вспыхивали короткие ссоры из-за наиболее лакомых кусков. Мерзлая пища с трудом поддавалась даже сибирскому ворону, который может продолбить лунку в тонком льду и сквозь нее добывать речную рыбешку. Но это только ожесточало неугомонных птиц, и они, не обращая внимания на все происходящее вокруг, терпеливо добивались своего, отщипывая маленькими кусочками лакомую пищу.

Первым заметил опасность осторожный Карга, за что он и был избран вожаком стаи и пользовался непререкаемым авторитетом. Он увидел, как из обгорелого леса неслышно ползли к ним на брюхе, оставляя глубокую борозду в рыхлом снегу, два волка. Еще немного, и они схватили бы ближайшего к ним ворона, полностью поглощенного своим занятием. Карга несколько раз вскрикнул, подавая сигнал близкой опасности, и взлетел на обгоревшую ель, прихватив с собой кусок побольше.

Волки зло клацнули зубами, злясь на расторопных птиц, и неторопливо в открытую приблизились к человеческим трупам, обнюхали их, собрав шерсть на загривках, и громко, почти одновременно завыли, задрав кверху серые морды, обнажив мощные резцы. Карга сверху с ненавистью каркнул на лесных разбойников, осознав до конца, что не видать его стае столь желанной добычи. Зря он размечтался безбедно прокормиться здесь до самой весны. Теперь придется в холод и стужу промышлять объедками возле человеческих жилищ, тащиться вслед за одинокими охотниками, подбирать крохи, оброненные по недосмотру все теми же волками.

К весне останется меньше половины стаи, а то, как бывало уже не раз, одна-две птицы, и Карге придется работать за пятерых, чтобы прокормить вылупившихся по теплу горластых птенцов. А он старел все больше и больше и уже тяжело перелетал от селения к селению и не мог, как раньше, несколько раз взмахнув крыльями, преодолеть разлившийся весной Иртыш. Что может быть хуже старости и собственной беспомощности? А ведь он вожак! На нем лежит ответственность за жизнь остальных птиц, за воспитание малолеток, борьба с другими вожаками за место на этой промерзлой насквозь земле...

Карга сердито нахохлился, проглотив последний кусок прихваченной второпях добычи, и засунул левую лапу под крыло, чтоб погреть ее, а затем и другую. С наступлением очередной зимы он с ужасом думал, что может и не дожить до тепла, а упадет где-нибудь посреди заснеженного поля, и такой вот серый разбойник случайно обнаружит его застывшее тело, проглотит, даже не задумавшись, сколько жил на свете мудрый старый ворон. От грустных мыслей Карге стало совсем тоскливо и жалко себя. И тут рядом с ним уселся молодой любопытный ворон, верно, решивший, что старый вожак задремал, и вздумавший проверить, не осталось ли у него в лапах чего-нибудь съестного.

Эти наглые первогодки, сколько их не учи правилам приличия и достойному поведению, вечно норовят сунуть клюв, куда их не просят. Карга полуоткрыл один глаз ровно настолько, чтобы молодой нахал не смог догадаться о его пробуждении, и, когда тот наклонил любопытную башку к нему поближе, изо всех сил долбанул того в затылок. Правда, удар пришелся вскользь, Карга сам учил когда-то вороненка осторожности, и, видно, уроки не пропали даром, первогодок дернулся вбок и благодаря этому не испытал всю силу удара старого вожака. Но и от этого он черной тенью рухнул вниз, не успев даже распластать крылья, и какое-то время лежал на снегу с вытаращенными глазами и раскрытым клювом, с которого совсем недавно сошла желтая младенческая полоска.

Один из волков тут же повернул голову на звук упавшего на снег тела и бросился к нечаянной добыче, уже предвкушая свежую кровь на языке, Но Карга, желая исправить собственную ошибку,-- надо было просто проучить наглеца и отогнать его прочь,-- сорвался с еловой ветки и, широко разбросав крылья, ринулся наперерез хищнику. Волк от неожиданности присел на задние лапы и щелкнул зубами, пытаясь ухватить отчаянного ворона за хвост, но тот ловко сманеврировал и ушел от страшных зубов, легко взмыв кверху.

Второй волк, наблюдая за происходящим с полным равнодушием и отлично понимая, что состязаться со старым вороном в ловкости бесполезно, тявкнул собрату, призывая того вернуться обратно. Тем временем молодой ворон окончательно пришел в себя, сел на снегу и поднялся в воздух, торопливо улепетывая с места своего конфуза, не на шутку перепуганный.

Видевший это Карга похвалил себя за спасение жизни первогодку, на которого особого зла не держал -- он получил свое,-- и решил вдоволь поиздеваться над неопытным волком, явным ровесником наказанного вороненка. Он зашел на второй круг и ясно дал понять озирающемуся по сторонам и не потерявшему желания изловить наглую птицу волку, что сейчас пролетит низко над землей. Волк весь подобрался, думая, что уж теперь точно схватит зарвавшегося ворона, и высоко подпрыгнул над землей в тот момент, когда до него оставалось лапой достать. Но Карга хорошо изучил волчьи повадки, не первый год на свете живет и повидал их, знает, на что они способны, а потому чуть затормозил перед самым носом хищника, широко разинувшего пасть и изогнувшегося в прыжке. А когда тот по инерции щелкнул челюстями, ощутив противную пустоту в пасти, Карга вложил всю силу и всю злость, копившуюся в нем десятилетиями на соперников в общем промысле, в удар. Вороний клюв опустился точно в центр мокрого черного носа, покрытого тонкой кожей и чувствительного не только к запахам, но и малейшей боли, и разворотил его до самого основания, до белого хрящичка, так, что он распался на две половины.