Тревоги Тиффани Тротт - Изабель Вульф

– Чудесно, – сказала я. Затем подумала: девяносто три? – Э, а сколько лет мужчине, о котором вы упомянули?

Она посмотрела на меня с какой-то беспокойной улыбкой:

– Пятьдесят два. Пятьдесят два.

– О, – произнесла я. – Ну, думаю, это довольно большая разница в возрасте. Пятнадцать лет. Мне кажется, я бы не хотела выйти замуж за пятидесятидвухлетнего. Даже если он приятный внешне, это для меня не идеальный вариант. А он приятный? – спросила я.

– Внешность – такое субъективное понятие, – сказала она снова с заискивающей, но слегка беспокойной улыбкой.

– Ну, я так не считаю. Вы не могли бы описать его?

Она несколько раз провела рукой по своей широкой юбке в складку и нервно глотнула чаю.

– Ну… он среднего роста, немного лысоват, довольно худой, ну… очень худой на самом деле. Но я уверена, что он был бы рад с вами познакомиться, – добавила она.

– Но, честно говоря, я не уверена, что хочу познакомиться с ним, – сказала я.

– Да, но он очень хочет снова жениться.

– Да, но мне бы хотелось познакомиться с привлекательным человеком, – возразила я, – а из того, что вы сказали, не создается впечатления, что он привлекателен.

– И ему хочется иметь еще детей, мисс Тротт. У него сейчас только один ребенок.

– Ну что ж, мне жаль, но я не считаю, что мне это подходит.

– Да, мисс Тротт, но в вашем возрасте… – сказала она с выражением чрезмерного сочувствия.

– Послушайте, – возмутилась я, – я могла бы с таким же успехом обратиться в банк спермы, если это лучшее, что вы можете мне предложить.

На самом деле ничего такого я не сказала.

– Ну что ж, было очень интересно побеседовать с вами, но, думаю, я должна как следует над этим поразмыслить. Спасибо за чай, – добавила я и направилась к выходу.

Когда я коснулась потертой латунной ручки, Руби деликатно кашлянула.

– Мисс Тротт? А вы ничего не забыли? – спросила она.

– Простите?

– Кажется, вы что-то забыли, – прошептала она застенчиво.

– Забыла что?

– Оплату за услуги, мисс Тротт.

Вознаграждение.

О конечно, двадцать пять фунтов просто за привилегию с ней встретиться. Это совершенно вылетело у меня из головы. Я быстро выписала чек и ушла. Затем я пересекла Риджентс-Парк-роуд, поднялась на вершину Примроуз-Хилл и стала смотреть на открывшуюся панораму. Я сидела на одной из викторианских скамеек и обозревала вид внизу. Легкий ветерок развевал мои волосы. Весь Лондон раскинулся передо мной – от электростанции Баттерси на западе до башни Кэнери-Уорф на востоке, – весь в огнях, которые начинали сверкать и мерцать в сгущающихся сумерках. И там, я точно знаю, было немного больше одиноких мужчин, чем одиноких женщин. Сотни, тысячи одиноких мужчин. Практически несколько заполненных до отказа футбольных стадионов, и все, что я хотела, все, что мне было необходимо, – один из них. И я уж точно была достойна лучшего, чем сорокалетний толстяк и худой плешивый пятидесятилетний мужчина, не так ли? Да, сказала я себе, достойна лучшего.

Продолжение января

Бедный Фил Эндерер. Я почти ему сочувствую. Это, должно быть, такое потрясение. Когда супермаркет рушится. Убивая пятьсот ничего не подозревающих посетителей. А он так гордился этим зданием. Его строили два года, и Фил был главным архитектором. Это самый большой его профессиональный провал. В буквальном смысле. И больше всего пострадал овощной отдел, который был забит народом, так как в тот день было специальное предложение по испанскому пастернаку. Филлипа, конечно, обвинят. В халатности. И я сомневаюсь, что его знания об устойчивости зданий ему сейчас помогут. Как бы то ни было, он сидит там, в тюрьме, поскольку его не отпустили под залог, и чувствует себя очень скверно. И ему становится еще хуже, когда он берет журнал «OK!» за декабрь. Он просто перелистывает его, стараясь отвлечься от свалившихся на него проблем, пробегая глазами заметку «Принцесса Стефания и новый мужчина в ее жизни», как вдруг у него перехватывает дыхание. В «Дневнике Каролинского общества», на 65-й странице, он видит фотографию под заголовком: «Знаменитости прорвались в галерею Оскара Ридза». Под картиной Ричарда Брансона и Чарльза Саачи помещено фото с подписью «Известный репортер Ай-ти-эн Манго Браун с лауреатом многих премий мисс Тиффани Тротт». Манго приобнимает меня собственническим жестом, и, к счастью, мы оба прекрасно выглядим на этой фотографии. Бедный Филлип. Должно быть, он так расстроен – увидеть это, да еще в такое время. И я действительно ему сочувствую. Так сильно, что даже передам ему кучу старых журналов «Хелло!», чтобы легче было коротать время в тюрьме.

И тут я проснулась. Черт. Но какое великолепное начало дня. Это и вправду меня развеселило. Потому что Фил Эндерер все-таки виноват. И мне все равно, что говорит мама. Я считаю его виноватым.

«Да, Филлип, это ты виноват», – твердила я через пару дней после встречи с Руби Пенхалион, направляясь в Уэндсворт, в агентство знакомств «Богиня судьбы». «Ты, Филлип, виноват во всем». Я тщательно оделась: на мне был синий костюмчик и самое лучшее зимнее пальто, которое почти не защищало от резкого ветра. Погода стояла как в Сибири. Тяжело работать в такую погоду – отопление у меня в доме никуда не годится. Я сидела на втором этаже, в своей студии, напялив на себя девять одежек – бабушкины штаны, рейтузы, терможилет и три вязаные кофты, шарф, шляпу и митенки, – и писала текст рекламной брошюры о туре «Намибийская Одиссея» для агентства «Кокс энд Кингс» и старалась представить, что я в пустыне, где жара тридцать пять градусов. Сегодня утром было так холодно, что на губах замерз блеск – пришлось счищать лед с губ с помощью зубной нити. Итак, я шла по Уэндсворт-Хай-стрит в поисках «Богини судьбы» и никак не могла ее найти, потому что такие заведения не выставляют напоказ неоновые вывески с большими горящими буквами. Но наконец я его отыскала и скользнула внутрь. Наверху, на лестничной площадке, меня поджидала белокурая женщина приятной внешности лет сорока.

– Здравствуйте, Тиффани. Я – Габриэлла, – сказала она. – Я работаю в агентстве. Проходите. Не хотите ли кофе?

Какая милая женщина. Я сразу почувствовала себя легко и свободно. Мои опасения растаяли, потому что, естественно, очень действует на нервы, когда ты вынуждена держать себя в руках и давать отчет о себе и своих неудачах на любовном фронте совершенно незнакомому человеку, который еще неизвестно, сможет или не сможет тебе помочь. Во всяком случае, она мне действительно понравилась. У нее была хорошая аура. И первая консультация была бесплатной.

– Уверена, мы сможем вам помочь, Тиффани, – сказала она после пятнадцати минут общего разговора.