По законам звездной стаи - Георгий Ланской

Катастрофа разразилась в понедельник.

Прочитав служебную записку, Егор лично перезвонил Алмазову, и тот прибыл на съемку в назначенное время. Редактор Вадик, который иногда напоминал осьминога или Цезаря умением одновременно болтать по телефону, печатать на компьютере, курить, записывать что-то в блокнот, пить кофе и раздавать указания, увидев беспечно вошедшую в кабинет Аллу, замахал руками.

– Капец тебе, старуха, – радостно объявил он. – Черский рвет и мечет.

– По поводу? – не поняла она.

– Ты Алмазову почему не позвонила?

– Как это – не позвонила? Позвонила. Он на гастролях в Прибалтике, – возмутилась Алла.

– В Москве, он, рыба моя, – запричитал Вадик. – Егор ему лично звонил. Алмазов сообщил, что никто с ним не беседовал и ничего не предлагал. Так что я на твоем месте куда-нибудь скрылся бы и на глаза не показывался до завтра. Ховайся, пока Черский тебя не застукал. Он уже дважды звонил, спрашивал, где ты шляешься. Иди в аппаратную, что ли, я скажу, что ты где-то тут…

Алла послушно скрылась в коридорах Останкино, дождавшись, пока съемочная группа укатит смотреть в зубы орловскому рысаку Алмазова.

На следующий день она ждала гневной отповеди и даже приготовилась защищаться, но Егор ни о чем не спросил, как будто ничего не было. Алла прождала еще пару дней, а потом успокоилась.

Через неделю Егор приказал Алле организовать встречу с модным бойз-бэндом с неромантичным названием «Ветви», который рвал сердца девчоночьей аудитории уже лет пять. Алла блистательно организовала их съемку и с раннего утра заняла место в вестибюле Останкино, чтобы встретить звездных гостей.

«Ветви» в назначенное время не приехали.

У них внезапно организовался какой-то выгодный корпоратив, от которого никак нельзя было отказаться. В дело пришлось вмешаться Егору. Сценарий перекроили за считаные минуты, буквально на коленке. Оказалось, что «Ветви» участвовали в благотворительном марафоне. Сидя в «Газели» Алла дрожала, опасаясь ругани и проклятий, но Егор, черкая сценарий, на нее даже не посмотрел.

– Хорошо быть фавориткой? – зло спросил Вадик, когда они стояли за кулисами концертного зала. – Даже бывшей? Накосячила, а тебе хоть бы хны. Меня бы за такое выгнали уже, а ты ничего, работаешь, и даже слова плохого не сказали.

Алла промолчала.

В душе снова забрезжил луч надежды.

Может быть, Егор ее правда любит?

Ведь терпит же все ее неудачи…

Надежда развеялась как дым, когда Алла пришла за зарплатой.

Солидных премиальных, равных почти целому окладу, в ведомости не было. Недоумевая, Алла понеслась за разъяснениями в бухгалтерию.

– Так чего ты хочешь, у тебя два выговора, – лениво пояснила толстая тетка, попивая чаек. – Вон приказ лежит, подписанный Черским и главным.

Идти к Егору с претензиями было бессмысленно.

Алла поплелась домой, сознавая, что в этом месяце им придется туго. Антон получил роль в сериале и уехал в Киев. Алла осталась одна в пустой квартире.

Заплатив хозяйке, она подсчитала свои капиталы и заплакала. Денег до конца месяца не хватило бы даже на еду.

В марте Алла, как и все женщины, получила солидную сумму в конвертике и воспрянула духом. Антон звонил редко, разговаривал нехотя, отделываясь короткими смс-сообщениями. Засыпая одна на продавленном диване, Алла поняла, что их толком так и не начавшимся отношениям пришел конец.

В конце месяца Алла схлопотала еще один выговор. А в апреле целых три. Каждый раз из-за ее оплошности едва не срывались программы. Приказы об организации встреч со звездами исходили от Егора, он же впоследствии разруливал ситуации с этими самыми строптивыми звездами.

Не говоря Алле ни слова упрека, он наказывал ее рублем.

В апреле, помимо премиальных, у Аллы вычли еще и часть зарплаты. Теперь ей не хватило даже на оплату квартиры. Антон выслал денег, но был этим явно недоволен, и Алла, тяжело вздохнув, начала искать новую работу. Она очень надеялась на майские праздники: количество мероприятий зашкаливало, необходимо было все организовать в лучшем виде! Однако руководство отстранило ее от этого.

– Ты же младший редактор? – фыркнул главный, которого в жизни звали Ильей. – Принеси-подай? Вот и занимайся этим, а то за что ни возьмешься, все испортишь…

Алла уже открыла рот, чтобы сказать: она ни в чем не виновата, это месть со стороны Черского, но потом закрыла его.

К чему поднимать шум? Ей никто не поверит.

Найдя в старой записной книжке телефон подруги, она позвонила ей и попросила подыскать ей место помощника режиссера на съемках фильмов или сериалов.

Оставаться рядом с методично сживающим ее со света Егором не было сил.

Отогнав от себя неприятные воспоминания, Егор подлил Диме коньяка. Признаваться, что ему тоже плохо, не хотелось. Однако видеть Аллу рядом было совершенно невозможно.

Последние несколько месяцев завертели, закружили его в каскаде разнокалиберных неприятностей. И каждая новая беда швыряла в лицо мусор разочарований и боли. Они накапливались, катясь с горы снежным комом, погребая под собой зазевавшегося путника, душили, проникнув в легкие, давили могильной плитой. Выкарабкиваясь из очередной гадости, Егор удивлялся тому, что еще может дышать, что живет несмотря ни на что…

Люди, которых он любил, покидали его один за другим.

Наладить отношения с отцом после смерти Виктории Егор так и не сумел. Они продолжали видеться, но с каждым днем стена отчуждения крепла, обрастая шипастыми ледяными наростами. Пробить эту брешь щедрыми подарками Александру уже не удавалось.

Предательство друга и любимой Егор пережил тяжелее даже, чем смерть матери, однако смог встать на ноги и после этого. В конце концов жизнь не так уж плоха. У него есть работа, друг Димка, рано или поздно он встретит хорошую девушку…

А страдания, они укрепляют и облагораживают.

Наверное…

– Знаешь, я тут подумал, – сказал Егор, воспользовавшись тем, что динамики перестали извергать децибелы звуков, – стоит ли наша жизнь всего этого?

– Чего? – не понял Димка.

Егор выразительно обвел руками сцену.

– Ну… Вот этого. Этой мишуры. Ведь если разобраться, это только фасад. Блестки, украшения, гламур и пафос. А что там, на другой стороне?

Егор постучал по обратной стороне декорации костяшками пальцев. Декорация ответила пустым деревянным звуком.

– А внутри – это всего лишь фанера. Понимаешь? Дешевый недолговечный материал. Его разрушает сырость, пробивает самый легкий удар. Да, его можно выкрасить в золотой цвет, но от этого фанера не станет драгоценностью. Это все… мусор, Дима. Он не стоит человеческой жизни, страданий, страстей.

– А что стоит? – усмехнулся Дима. – То, чем и как мы жили раньше? Ну уж нет, я туда, в счастливое голодное прошлое, не хочу. Тебе хорошо философствовать, чувство голода тебе неизвестно. А я только сейчас понял, как это замечательно: жить в собственной квартире, без соседей по коммуналке, без подружки, готовой отдаться за кусок хлеба. Ты знаешь, я вдруг понял, что мне нравится есть икру, я хочу «Майбах», как у твоего папаши, или даже круче! Мне нравится ездить отдыхать к морю. Егор, я ведь только год назад в первый раз увидел море! Так что ты извини, но эта мишура – моя новая жизнь. И она мне нравится!

Егор не ответил.

В конце концов, он тоже не остался в Новосибирске. Кто знает, если бы он поступил так, возможно, Виктория осталась бы жива. Но был ли бы счастлив он? Из разношерстной толпы к Егору и Димке рванулась высокая стройная брюнетка в коротком платье с эффектным декольте, демонстрирующим большую грудь, не стесненную лифчиком.

– Мальчики, что вы тут пьете? – спросила Рокси, ловко выдернула из руки Димки стаканчик и подозрительно понюхала. – О, коньячок! Наши люди. Плесните мне, а то я сейчас выхожу…

– Как дела, Рокси? – вежливо осведомился Егор и вылил в стаканчик остатки коньяка.

Рокси заглотила напиток и поморщилась.

Дима, косившийся на волнительные округлости, протянул ей изрядно подтаявшую шоколадку. Рокси взяла. Выдохнув, она громко рассмеялась.

– Пока не родила! – дежурно ответила она и облизала вымазанные шоколадом пальцы.

Димка таращился на нее, боясь вздохнуть.

– А не предвидится? – осведомился Егор.

– Пока нет.

Толпа снова всколыхнулась, пропуская вперед тетку с наушником, которая чуть ли не за руку волокла соведущую Егора Аксинью Гайчук. Оглядев толпу безумным взором, тетка замахала Егору. Рокси проводила его взглядом.

– А вы, стало быть, дружите? – спросила она с любопытством.

– Ага, – ответил Димка, стараясь пялиться куда угодно, только не на ее грудь. Проклятая таблетка подействовала тогда, когда это было не нужно… Димка отвернулся, уставившись в небеса.

В небесах ничего интересного не было. Только удалявшийся самолет, расчертивший синюю гладь расползающимся белым штрихом, да парочка воздушных шариков, не то оторвавшихся от декорации, не то выпущенных зевакой-зрителем. Рокси усмехнулась и опустила взгляд в собственное декольте.