Венский бал - Йозеф Хазлингер

«Вы, униформисты, – прихвостни фашистов», – скандировала толпа. Только когда в это место перебросили сотню полицейских, которые стояли вокруг вашей телевизионной машины, удалось снова перекрыть Малерштрассе. Я был уверен, что мой шофер не настолько глуп, чтобы ждать меня на Малерштрассе, которую в любой момент могли захватить демонстранты, а точнее, эти городские партизаны. Вероятно, решил я, он отъехал на Шварценбергштрассе и ждет меня там. Я пошел на Вальфишгассе в сторону кордона – группы полицейских в зеленой камуфляжной форме. Они беспрепятственно пропустили меня.

– Что, бал успел наскучить? – спросил один из них.

– Нет, я еще собираюсь вернуться.

– Я бы вам не советовал. Если в ближайшее время не подойдет подкрепление из Граца, мы можем не удержать позицию.

И вдруг послышались выстрелы откуда-то со стороны Карлсплац. Несколько выстрелов подряд. И снова короткая очередь. Несмотря на рев, доносившийся из глубины Рингштрассе, я отчетливо слышал пальбу. А так как я не знал, что она означала – предупреждение, устрашение, сигнальный огонь, или же там и впрямь стреляли в людей, – меня охватил панический страх. Да и полицейских тоже. Они вытащили из кобур пистолеты, хотя на Вальфишгассе, кроме нас, никого не было. Я побежал вниз по улице. На углу, где ее пересекает Академиештрассе, я наткнулся на группу юнцов, их было человек двадцать. Завидев вооруженных полицейских, они повернули назад.

Я двинулся к Шварценбергштрассе. Там, справа от Шварценбергплац, мелькали фигуры демонстрантов, они срывали дорожные знаки и использовали их в качестве инструментов для выковыривания камней брусчатки. А слева от площади все было спокойно. Я побежал в этом направлении, надеясь взять такси. Как выяснилось, напрасно. По другой стороне улицы расхаживал взад и вперед какой-то человек. Я так разволновался, что чуть не пробежал мимо. А это был мой шофер. Я уж и не рассчитывал найти его.

– Господин директор! – крикнул он. – Ну наконец-то. Через десять минут самолет будет в аэропорту.

Машина стояла поблизости. Мы поехали по улице с односторонним движением, но за ближайшим перекрестком транспорт двигался в обратном направлении. Если бы мы проехали к стоянке, нас не выпустил бы полицейский кордон. Мы попали в ловушку центральных улиц с односторонним движением. Проехать к аэропорту, не нарушая правил, было невозможно. Мы свернули на Зингерштрассе и, проскочив через Штефансплац, вопреки всем правилам скатились к Волльцайле, где вообще проезд запрещен. Но в ту ночь у дорожной полиции и без нас дел хватало. Когда мы пересекли Рингштрассе у Луэгерплац, перед нами открылся путь, по которому мы могли ехать без нарушений. Оставалось только лететь во весь опор, что нам и удалось.

Мы договорились с ее высочеством, что я буду ждать ее в помещении для важных особ. Там сидел газетный фотограф в какой-то затрапезной куртке. Он пил пиво из горлышка бутылки и смотрел телевизор, иными словами – наблюдал бал в Опере. Когда я вошел с букетом белых роз, он меня сфотографировал.

– Кто вас прислал? – спросил я.

– Секрет фирмы, – сказал он и ослепил меня еще парой вспышек.

Я не решился выставить его за дверь. Не исключено, что информация о приезде Катрин Пети поступила в отдел музыкальной критики. Но скорее всего, газета имела контакты с авианачальством. Тут трансляция бала прервалась, и репортер начал рассказывать о том, что происходило возле театра. И наверняка не в первый раз. Он с волнением сообщил о прогремевших выстрелах. Я сказал фотографу:

– Вы оказались не в том месте. Здесь вы сможете заснять лишь скромные остатки той высокой культуры, которую сейчас уничтожают на Рингштрассе.

– За нас не беспокойтесь, – ответил он. – Наших и там хватает.

Он достал мобильник и доложил:

– Говорит Вашек. Через четверть часа закончу дело в аэропорту. Куда потом? Сопровождать? О'кей.

Он плутовато улыбнулся:

– Придется оказать мне немного чести.

– В моей машине вам не место, – отрезал я.

– Не бойтесь, – с ухмылкой ответил он. – Я поеду следом.

Тем временем подошел мой шофер. Поскольку барышня, прислуживающая гостям салона для важных шишек, куда-то отлучилась, я попросил найти ее, чтобы нам принесли бутылку шампанского и бокалы.

– Сколько? – спросил он.

– Побольше. Один для любезнейшего фотографа Вашека. Все равно нам от него не отвязаться.

Вашек салютовал мне бутылкой пива.

– Теперь мы понимаем друг друга.

Я начал волноваться: Катрин все не появлялась. Возможно, перед отлетом она узнала о беспорядках в Вене и отказалась от поездки. Но ведь у нее есть номер моего автомобильного телефона. Телерепортер продолжал свой рассказ:

– Сначала они вели себя мирно.

Тут показали молодых людей, раздававших красные гвоздики полицейским на Шварценбергплац. По его словам, первые эксцессы произошли на Карлсплац, где молодчики в масках пытались прорвать полицейский кордон.

«Обратите внимание, дамы и господа, – говорил репортер. – Здесь, на боковой улице, в стороне от потока собственно демонстрантов криминальные элементы втягивают полицию в настоящий уличный бой. Они бьют витрины, выламывают шесты из ограждений трамвайных остановок, срывают дорожные знаки, разбивают стеклянные конструкции у выходов из метро. Справа в кадре мы видим уже явное мародерство. Вероятно, там какой-то офис. Вскоре все это обрушится на головы полицейских. Пока полицейские очищают улицы, здесь, на Карлсплац, и другие группы демонстрантов переходят к насильственным действиям. Полиция все еще уверяет, что держит ситуацию под контролем. Но мы видим, что это ей уже не удается. Вот смотрите, какая же это демонстрация? Скорее, это толпы безумцев, решивших поиграть в войну. Дубинками и водометами смутьянов сумели оттеснить назад, в сторону Карлсплац. Но в этот момент пошли в наступление те, что собрались на Шварценбергплац. Полицейские зажаты в клещи».

Вы вообще не показали ни одного кадра с выстрелами. Они только слышались. И было видно, как полицейские достают пистолеты. Я буквально заметался по комнате. Показалась барышня со столиком на колесиках и доставила нам шампанское. Шофер все-таки отыскал ее. Полиция, как нам сообщили, опять овладела ситуацией. Снова показывали бал. А Катрин все не было. Боже, да вот она. На экране. Запустили отрывок из «Травиаты». Потом ее высочество появилась в гримерной, на ней был бархатный наряд Виолетты. Она сказала, что любит публику Венской оперы. На заднем плане был виден засохший букет роз, который я подарил ей после премьеры. И тут в комнату вошел таможенный чиновник. Он спросил меня, не жду ли я певицу Катрин Пети. Вашек защелкал фотоаппаратом.

– Я? Да ее вся Вена ждет, – сказал я, указывая на телеэкран.

– У нас с ней проблема. Она везет собачку, маленькую такую, комнатную.

– Ну и что? Собачка наелась героина?

– Нет справки о прививках.

Тут даже фотограф забыл про свой аппарат.

– Какой ужас! – ахнул я. – Комнатная собачка без справки. Над страной нависла угроза. А вам выпала честь предотвратить катастрофу. Отправляйте самолет обратно. Завтра вы проснетесь знаменитым.

Чиновнику было неприятно красоваться перед объективом фотоаппарата. Он сказал:

– А как мне быть? Я должен выполнять предписания.

– В такую ночь, как эта, грех находиться на службе. Через год приходите с женой на бал в Опере. О билетах я позабочусь. И давайте кончать эту комедию.

Он как будто замялся.

– Прошу вас, – взмолился я. – У вас все получится.

– Посмотрим, как получится, – сказал он, покидая нас.

Получилось, как видно, очень легко и просто, поскольку тут же вышла Катрин Пети в длинном манто из белого меха. В руке она держала изящную корзиночку. Катрин была невысока ростом и, пожалуй, полновата, но в долгополом манто казалась стройной и элегантной. Я поцеловал Катрин ручку и протянул цветы. Вашек фотографировал нас в разных ракурсах. Потом выпили шампанского. Таможенник составил нам компанию. Он извинился перед Катрин и вновь помянул предписания. Она с истинным благородством приняла это к сведению. На экране появилась ложа коммерциального советника Шварца. Катрин радовалась предстоящему свиданию с Оперой. Поскольку я ее поторапливал, таможенник не преминул дать мне свой адрес, имея в виду обещанные билеты. Шофер понес чемоданы, мы двинулись за ним.

По дороге я рассказал Катрин о демонстрациях.

– Полицейские, должно быть, успели очистить Шварценбергплац, – предположил я. – Мы сможем, как подобает, подъехать по пандусу.

Катрин делилась впечатлениями от вечернего спектакля в Базеле. Она сказала:

– Альфред Жермон[50] с величайшим удовольствием отправился бы вместе со мной. Но я не хотела огорчать тебя таким сюрпризом.

– Теперь я твой партнер по сцене. Будь уверена, в Вене тебя встретят овациями. И зрителей куда больше. Чем ближе к ночи, вернее, уже к утру, тем…