Вейн - Инна Живетьева

– Шэт… – выдохнул Дан. – Ну и шуточки у тебя!

Голова с трудом протиснулась между прутьями. Внизу колыхался серебристый туман, похожий на стаю медуз. В просветах между мутными тельцами виднелась каменная кладка. Должно быть, крыша галереи двумя или тремя этажами ниже. Но ведь узлом пахло! Дан перегнулся сильнее, скользнул взглядом вдоль стены и увидел под окном скалистый выступ. Шириной не больше пары ладоней, он уходил вправо и терялся в тумане. Вейн сглотнул подкатившую к горлу желчь – представилось явственно, как его тело с противным, влажно-хрустким звуком шлепается на крышу, переворачивается и срывается в ущелье, дна которого отсюда и не разглядишь.

– Фу ты!

Подышал с открытым ртом. Горький запах полыни оседал на языке и губах. «Да я все равно отсюда не вылезу», – подумал, успокаивая себя. Для очистки совести подергал прутья. Предпоследний неожиданно качнулся, посыпалась каменная крошка.

Дан снял с низки амулетов кованое перо – длиной в полпальца, оно было заточено по краям и заострялось книзу. Незаменимая вещь, когда под рукой нет ножа. Заскрежетало железо, вгрызаясь в пористый камень.

– Шэт!

Защипало сбитые костяшки. Слизнул кровь, но даже ее вкус не заглушил полынную горечь.

Готово! Прут оглушительно зазвенел, упав на пол. Вейн вздрогнул и оглянулся на дверь. Вроде не услышали.

«Я только посмотрю».

Пролезть удалось лишь боком. Помучился изрядно, пока смог развернуться спиной к обрыву. Ну, проверит, далеко ли скала, и обратно. Цепляясь за прутья, спустил ноги. Сапог зашарил по воздуху. Пустота, в которой гуляет ветер, и ничего больше. Пресветлая Иша! Вейн перевел дух и съехал ниже. Мокрый туман тек по позвоночнику, холодя до мурашек. Дан уже напряг мускулы, готовясь подтянуться обратно, но тут под левым носком почувствовал опору. Застыл, распластавшись по стене. Чтобы встать на полную ступню, пришлось бы отпустить решетку. Напряженная икра медленно наливалась болью. Узел дразнил запахом и сводил с ума мелкой дрожью у основания черепа. Дан осторожно глянул через плечо. Если сорвется… Если скатится с крыши галереи…

Но как же хотелось совершить невозможное – удрать у Оуна из-под носа!

«Я успею», – подумал Дан. Узел мощный. Пары секунд достаточно, чтобы схватить ориентиры. «А если нет подходящих?» – спросил трезвый голос, тот самый, что уговаривал когда-то не брать заказ желторотика. «Я смогу».

Разжал пальцы – и даже не попытался удержаться на уступе. Воздух взорвался перед лицом полынным соком.

Качнулось под ногами и хлюпнуло. Плот медленно успокаивался, ровнее ложась на воду. Звякнула цепь, удерживая его на месте.

На краю деревянного настила замер парень. Стоял, напружинив ноги, и кожаные штаны обтягивали напрягшиеся мускулы. Под плетенным из ремней жилетом виднелся мощный пресс. Гладко выбритая голова блестела на солнце, и только над левым ухом трепыхалась на ветру ядовито-зеленая прядь. На груди, как и у Дана, болталась связка амулетов. Но первое, что увидел Юрка, – круто изогнутый лук с готовой сорваться стрелой.

Прошуршал камуфляж. Щелкнула, натянувшись, арбалетная тетива.

– Спокойно! – сказал Васька на всеобщем. – Егор, отбой. Мы мирные путники.

Бритый продолжал целиться, и Натадинель не послушался.

– Егор! – строже повторил Иванцов.

Арбалет нехотя опустился.

– Отойдите от узла, – велел парень.

Васька попятился, заставляя их сделать то же самое. Плот качнулся, забренчала цепь. Гулко плескалось под деревянным настилом.

Площадка вздыбилась – бритый в два прыжка метнулся к узлу. Юрка упал на четвереньки, чтобы не скатиться в воду. Густо пахну́ло табаком с ромом, прошило от макушки до пяток дрожью – и лучник исчез.

– Встреча на высшем уровне. Тьфу ты! – плюнул за борт Юрка.

Вставать он не стал. Табачный дух смешивался с запахом соленой воды и ржавого железа – цепь, уходящая на глубину, порыжела и разлохматилась водорослями. По Васькиной технологии работать оказалось намного легче.

– Ой, блин! Заморочил голову наркоторговцами! Я же там ориентиры не взял! – вспомнил Юрка предыдущий узел.

– И замечательно. Еще не хватало, чтоб ты туда совался, – откликнулся вейн. Кинул в рот еще одну капсулу и скомандовал: – Привал двадцать минут.

Егор сел, нахохлившись и уткнувшись подбородком в колени. Запястье пристроил так, чтобы видеть циферблат «командирских». Повисли, выпав из-под футболки, бирка и амулет. «Я бы уже на стенку лез», – подумал Юрка. А этот даже ругаться не стал. Что за человек!

Вода манила прохладой, и Юрка, расшнуровав кроссовки, спустил в нее ноги. Защипало расцарапанные комариные укусы. Щекотнула ступню водоросль.

– Васька, ты где так загорел?

Вейн валялся на досках, раздевшись до пояса. Руки и грудь у него были бронзовые – точно под контур майки, остальное тело едва начало темнеть.

– Да так, вляпался, – лениво ответил Иванцов. – Думал, ориентиры подойдут, а не цеплялись. Попер, как салага, наугад. Вывалился, обратно никак – узел пульсирующий, зараза. Так я в нем две недели жил. Отлить в сторону боялся, куда уж… Жуткие гады водились! – Васька приподнял руку, демонстрируя шрам. Бугристый, он тянулся от запястья к локтю, расходясь в конце натрое. – Во, на зуб попробовали.

Юрка почесал ожог под глазом. Задумчиво хмыкнул.

Подплыла рыбка, коснулась ноги. От неожиданности он дернул большим пальцем, и серебристая тень метнулась на глубину.

– Васька, – позвал Юрка снова, – а ты, как срок, уйдешь или дома останешься?

– Какие интимные вопросы, – пробормотал вейн.

Заинтересовался Егор, поднял голову.

– Ну, серьезно, а? – не отставал Юрка.

– Не знаю. Такое с полтычка не решают. Ну, допустим, друзья у меня сплошь такие же, а родители? Куда я их дену? На Середину? Угу, пожилых в те бытовые условия и с тем уровнем медицины.

– В верхний перекинь, – предложил Юрка. – Где все тип-топ. Вкалывают роботы, счастлив человек.

– И что они там будут делать? Велика радость, на старости лет по поддельным документам и с легендой. Считай, в одиночку, я-то на месте не усижу. А дома с ними Кирка, она вряд ли уйдет. Если, конечно, замуж не выскочит за какого-нибудь аборигена. Девицы, они же того, – Васька приставил к виску большой палец и помахал растопыренной пятерней. – Повернутые на этом деле.

– Значит, останешься? – спросил Егор.

– Да не знаю я! Как представлю, хоть башкой об стену. Всю жизнь в одном мире – бр-р-р! – Вейна передернуло.

Юрка потрогал ногой цепь и чертыхнулся, ссадив палец об острый край ржи. Поинтересовался как можно равнодушнее:

– А бывает так, что уходят, а потом все-таки возвращаются? Ну, уже навсегда.

– Конечно. Правда, в основном по болезни, старости или ранению. Тех, у кого чистой воды ностальгия, меньше четверти. Нам специально актуальную статистику рассылают, чтобы представление имели.

– А там написано, сколько вообще из дома сваливают?

– Из активных вейнов около восьмидесяти процентов.

– Активных?

– Угу. Вейн – это же не только способности. Они, может, есть, да никогда не проявятся. Или проявятся, а человеку окажутся без надобности. Разные люди попадаются.

Васька говорил, словно оправдывая, но в голосе слышалось недоумение: как так, без надобности?

– Вейн – еще и характер. Чтобы желание было заглянуть: как там, черт возьми, за краешком? Чтобы… пятки зудели. И все дороги – твои! Вот вы знаете, – Иванцов сел и машинально провел по кобуре, проверяя застежку, – больше пятидесяти процентов бывших вейнов свою жизнь после срока построить не могут. Каждый второй! Кто спивается, кто начинает оловянных солдатиков коллекционировать, лишь бы чем заняться. Многие, конечно, пытаются в космоотряд или в глубинники, но там по здоровью жесткие требования, а у нас, сами понимаете, работа тоже не из легких. Организм изнашивается, особенно у поводырей. Так что… А кто и просто стреляется. Бах – и никаких проблем!

Васька поднялся, натянул майку. Юрка успел заметить длинный рубец поперек спины.

– Ну, чего сидим? Поехали дальше.

Качнулся плот. Полвздоха – солоноватая прохлада, вторая половина – сырой воздух, пахнущий лесом.

Глава 22

Дан рухнул на пол, как мешок с костями. Выругался шепотом – и расплылся в улыбке. Все кругом знакомо: шум моря, визгливые крики чаек, запах дегтя и ромашки, которой пересыпают иномирскую одежду, что хранится тут для вейнов. Сквозь оконное стекло виднелся причал с привязанными лодками. На берегу, широко расставив ноги, высился памятником лоцман.

Смог, Шэт возьми! Спасибо, пресветлая Иша!

Захотелось высунуть наружу голову и заорать, зная, что голос не остановят каменные громадины. Но оконце не открывалось, да и не обрадовался бы настоятель, услышав дурной вопль: «Получи-и-ило-о-ось!»

Дверь в кабинет оказалась запертой, и вейн стукнул в филенку.

– Эй, есть кто дома? – Голос пустил «петуха», чего не случалось уже лет десять. Дан хихикнул.