Калейдоскоп вечности (СИ) - Евгения Кострова

— Мне, кстати, интересно — это был просто акт устрашения или ты хотел похвастаться своей силой перед остальными, чтобы они узрели и окончательно осознали, что не стоит тем метить на пост нового судьи. Прости, но есть множество и других достойных, — она откинулась на одну из колонн, теребя в пальцах бутон розы, длинной лозой обвивающей гранит. — А благодаря сапфировому камню, который я смогу снять, только оторвав себе ухо, мне гарантирована безопасность от всех двенадцати представителей. По правилам стычки между соревнующимися запрещены, но мне крайне любопытно, что будет, если они узнают, что в бою столкнулись двое главных претендентов на звание нового Рефери. В действительности ли нас накажут?

— Думаю, что тебя мгновенно поведут на плаху, и вряд ли будут относиться к тебе с уважением, и выберут топор, нежели секиру, — Скай осторожно подбирал слова, ему не хотелось не обрывать нить ее рассуждений, ни как-то реагировать на столь дешевую провокацию. Но следует признать, она его задела.

— И то верно, но это только если меня смогут поймать, одолеть, а еще может статься так, что я сбегу прямо со смертной казни — уделаю всю верховную власть и замараю честь королевских фамилий, разве не здорово?

— Видно, что все противозаконное для тебя представляется интересным и веселым.

— А ты видимо ортодоксально чтишь правила и следуешь закону, поверь таким не выжить в наше время.

Это заставило его грозно улыбнуться, и он шепотом произнес прямо возле ее губ, смотря в ее бездонные изумрудные глаза:

— А ты я как посмотрю революционерка. Мечтаешь изменить мир и его порядки. Посмотри вокруг, — он приглашающим жестом обвел белоснежный город, облитый золотом, — что ты видишь? Крупицу мира, который стоил множества жизней. Тебя могут не устраивать порядки, но ты не сможешь пробиться через установленную систему, тебя задавят те, кто стоит выше тебя. Ты одна, а их множество. Представим иной исход, ты все-таки сможешь разрушить систему, и что потом? Начнешь с нуля? В итоге — либо умрешь ты, либо умрут другие под твоим гнетом, а затем появятся те, кого не устраивают твои принципы и идеи. И они станут такими же, как ты, твоим собственным отражением. Ведь с какими бы чистыми мыслями ты не шла к власти, она ослепит тебя, и ты станешь таким же тираном и чудовищем, что и нынешние носители власти. Ни одна революция, ни одна война не приведет к миру и мечтам, что теплятся в сердце и умах.

Она весело пожала плечами, безмолвно слушая его речь:

— А как же ты? Разве ты не будущий руководитель всего сущего? Это то, что тебе предложила судьба. Ты не хочешь перемен? Ведь если все оставить так, как есть, не поддаваться переменам, то все вновь придет к саморазрушению. Все хотят участвовать в Турнире — ведь это возможность изменить хоть что-то. Остановить бесконечный поток кровопролития, бесчестия и несправедливости.

Ее слова подхватил ветер, унося их в озаренную солнечными линиями высь.

— Судьба похожа на калейдоскоп, одно решение может изменить все, и тогда все события пойдут по иному течению. И даже, если тебе предрекли что-то, к этому еще нужно прийти. Я участвую здесь по политическим мотивам, хотя думаю, что большинство участвует здесь по тем же причинам. Близится война, а не новое перемирие, как того все ждут. Ты же британка и прекрасного должна осознавать это, да и ты сама знаешь, куда больше меня. Я не стану тебе объяснять.

— Я пришла сюда, потому что хотела спросить еще раз, — она поравнялась с ним, протянув руку, — могу ли я присоединиться к твоей команде? В этом жесте и ее глазах, в которых отражалось солнце и его лицо, далекий пейзаж белоснежных дворцов, парящих в небесах, воздушные волны которого были остры как осколки льда, он познал собственную неуверенность, понимая, что сам себя загоняет в клетку. Ему не нужен Турнир и слава, не нужна сила и предназначение, ему просто хотелось быть свободным, как птицы, расправляющие в полете крылья, как облака, гулящие на просторе и плывущие в безбрежном океане синевы в любой конец света.

Они смотрели друг другу в глаза, и спустя время, Лира неловко опустила руку, поняв, что ей не собираются отвечать взаимностью. — Участников С уровня больше не осталось, правда, — она перепрыгнула с ноги на ногу, заводя руки за голову и сводя хрупкие пальцы в замочек, стараясь сохранить безразличный вид и успокоить уносящееся вскачь сердце, — я нашла одного человека, согласившегося на мои условия, но увы, он такой же упертый и ненормальный как и ты, поэтому все зависит от твоего решения. Помедлив еще мгновение и сжав кулаки, она произнесла:

— Нет, не так, — ее бронзовые брови дернулись, а губы посинели, как если бы она стояла на вершине ледяного утеса, смотря как пагубный смерч уничтожает жизнь на своем пути, — моя судьба и судьба того юноши зависит от твоего решения. Как бы это не парадоксально звучало, если ты не умеешь сотрудничать с другими людьми, тебе нечего делать на ринге. Не сможешь стать частью чьей-то команды, и тебя ожидает неизвестная погибель в катакомбах Шанхая или в кого превращают отсеивающихся участников? — она улыбнулась, стараясь не выдать дрожь в руках, перекинувшуюся на все тело. Внутренний страх от невероятной невидимой силы, в избытке хлеставшей во все стороны, будто кран вот-вот готовый лопнуть под напором давящей каскады, заставлял делать маленькие, еле заметные вдохи.

Скай все молчал, словно и не слушал, за него говорили его глаза, в которых начинала бушевать неуправляемая буря. Вот он сделал шаг в ее направлении, и тело девушки придавило воздухом к одной из несущих колонн с красивыми древними рунами, нежное дыхание облизало шею и обвило спиралью ноги. Лира почувствовала, как легкие сжались и от дикой боли глаза ее закатились. Она могла лишь безмолвно махать руками и отбиваться ногами, расшитый золотом камзол душил, кожа горела от холодного пота, проступившего на загорелой коже. В приступе она лицезрела жестокую и дикую красоту человека, продолжавшего с безразличием, безучастием созерцать ее муки. Зрачки его расширились, заполняя прекрасный индиговый тон зияющей пустотой. Лира чуть шевельнула пальцами в его сторону, как ее запястье вывихнулось наизнанку, зубы прокусили язык и левую щеку.

— Твоя назойливость и глупость, поражают — гласил Скай смертельным шепотом, напоминающим о шепоте смерти, проносящимся над павшими солдатами на поле битвы, и при этих словах девушка услышала, как хрустнули суставы. — Неслыханная дерзость и неуважение традиций делают из тебя червяка, — лицо перекосила маска презрения.

— Даже мараться о тебя не хочется, — устало произнес юноша, прикрывая веками черные глубины глаз и отпуская ветры на волю.