Меч и щит - Виктор Федоров

Пока мы ехали через мост, я развлекал Мечислава пересказом лекций Педанта, скрупулезно перечислявшего, сколько гранитных блоков и дубовых балок ушло на этот мост, какой он ширины (две повозки свободно разъедутся, а большего и не надо), какова глубина реки в тех местах, где установлены гранитные опоры, какова длина моста (четыре стадии) и, наконец, какова его высота над водой (не во время разлива).

В тот самый момент, когда я говорил, что до воды целых полтора плетра, или, чтобы было наглядней, тридцать локтей, из-под воды вырвался какой-то черный предмет, прочертив в воздухе широкую дугу, преодолел это расстояние и упал прямо перед нами на дубовые балки, впиваясь в них тремя верхними зубами.

— Опять этот горлум! — воскликнул я. — Вот привязался, проклятый. Неужели не понимает, что мы слишком крупная дичь? — Но пачкать о него меч я не захотел, и мы просто объехали мерзкую тварь. Все равно сама сдохнет от безводья.

Вот с таким знамением я вернулся на далгульский берег Магуса.

Глава 11

Я тут же забыл о горлуме, а вот незнакомый с подобными тварями Мечислав не мог так легко выкинуть его из головы и продолжал то и дело оглядываться, даже когда мост скрылся за поворотом дороги.

— И часто тут такое происходит? — спросил он наконец.

— Ты о чем? — не понял я.

— Да о том, черном. Много тут таких?

— Ты что, не слышал о горлумах? — удивился я.

— Слышал, но о том, чтобы они из воды выпрыгивали, — ни разу. Может, бешеный попался?

— Возможно, — кивнул я. — Хотя есть подозрение, этот горлум взбесился после того, как проглотил бронзовый квадратик, который я выкинул в реку. В нем еще оставалась магия, и бедному горлуму ее было не одолеть. Вот он и кинулся, когда мы проезжали близко. Но Безымянное не учло, что горлумы к таким прыжкам не приспособлены Сдается мне, оно вообще не умеет подыскивать толковых исполнителей своей воли. Подсылает к нам кого ни попадя.

— Так ты думаешь нападение тех лимитанеев — его лап дело? — спросил Мечислав.

Таких мыслей мне в голову не приходило, и слова Мечислава заставили взглянуть на недавнее событие под новым углом. Поразмыслив, я отрицательно покачал головой:

— Нет, лимита не нуждалась ни в каком постороннем влиянии. Думаю, им вообще присуще хамство по отношению к беззащитным на вид путникам.

— Ну не такие уж мы и беззащитные на вид, — возразил Мечислав. — На боевых конях да еще при оружии… На что они надеялись, когда приставали к нам?

— Как на что? На взятку, разумеется, — усмехнулся я. — Рассчитывали на свое численное превосходство — как же, целая центурия! — и на то, что мы предпочтем с ними не связываться.

— Кстати, о центурии, — вспомнил Мечислав. — А где остальные, если в ней должно быть шестьдесят воинов? Двадцать мы положили, двадцать сами полегли, а где еще двадцать?! — Судя по тому, как его рука поглаживала рукоять Погрома, он никак не мог примириться с тем, что драка закончилась так быстро.

— Где-нибудь в дозоре на границе, — пожал я плечами, — то есть объезжают приграничные селения, конфискуют там все, что вздумается, именуя награбленное «контрабандой», бегают за бабами и вымогают деньги у путников вроде нас. Они наверняка работали посменно: двадцать сторожат мост и досаждают проезжим, двадцать отдыхают, то есть пьянствуют в казарме, а двадцать ходят дозором, то есть пьянствуют и гуляют не у моста, а в селениях.

Некоторое время мы ехали молча, но потом Мечислав стал ерзать в седле, крутить головой, в общем вести себя так, словно его что-то тревожило. Наконец он не выдержал и заявил:

— По-моему, мы едем куда-то не туда.

— В каком смысле? — прикинулся непонятливым я.

— Не к Тар-Хагарту!

— А, так ты заметил, — спокойно отозвался я. — Значит, тебя все-таки тянет в ту сторону. — Я махнул рукой влево.

— Нет, — буркнул он, — просто я с детства чувствую верное направление. Как… как перелетные птицы. Или лесные звери. Я всегда мог выйти из самого дремучего леса, хоть тем же путем, каким вошел, хоть напрямик. И вот теперь я чувствую, что эта дорога ведет не в ту сторону, куда нам надо.

— Разумеется, поскольку эта дорога ведет в Шаммурмат, столицу Алалии. Но ты не волнуйся, скоро она пересечется с далгульской дорогой к Тар-Хагарту, только та, конечно, будет немощеная, ведь ее строили не ромеи, а сами далгулы. Во всяком случае, на картах она обозначена, — благоразумно добавил я на тот случай, если дорога давно заросла лесом, а это вполне могло произойти, так как ездить по ней, на мой взгляд, было некому и незачем, ибо какими товарами, скажите на милость, могли торговать далгулы? Лишними принцессами?

Но мили через две обнаружилось, что беспокоиться следовало совсем не о сохранности далгульской дороги. Она-то как раз проходила там, где ей полагалось, и на перекрестке двух путей стояла довольно большая деревня, названия которой мне так и не довелось узнать. Мы почувствовали близость этой деревни еще до того, как увидели ее. Вокруг смолкли птицы и вообще прекратились лесные шумы, кроме шелеста листвы, да и тот сделался каким-то испуганно-приглушенным. Живо вспомнив встречу с Ашназгом, я предположил, что опять попал в заколдованное место, и на всякий случай положил руку на меч. Но, помимо неестественной тишины, никаких признаков опасности не наблюдалось, по крайней мере пока мы не въехали в саму деревню. В ней царила такая же жуткая тишина, как и в окружающем лесу, но тут причина ее, можно сказать, так и лезла в глаза. И в нос. Ибо валявшиеся повсюду трупы людей и животных уже начали разлагаться.

Наши кони, не дожидаясь указаний, перешли на шаг и ступали осторожно, чтобы не нарушать страшной тишины, но все равно копыта стучали, как молот по наковальне, и наверняка всполошили бы всю деревню, если бы в ней было кому пугаться. Но кругом лежали одни трупы: людей, коров, лошадей, собак, птиц — в общем, всего, что когда-то двигалось и шумело. Теперь оно лежало и смердело.

Мы молча проехали через деревню, оглядываясь по сторонам, и на перекрестке свернули налево. Вдоль новой дороги картина оставалась прежней: тела, тела, тела. И ни шакалов, ни стервятников, как будто неведомая сила, что выкосила все живое в деревне, отпугнула даже пожирателей падали. Мы доехали до околицы, и там наши кони, опять-таки сами, резко перешли с шага на рысь, а с рыси на галоп, прочь от проклятой деревни. Мы их не сдерживали и проскакали так миль семь, прежде чем решили замедлить бег. И за все это время мы не произнесли ни слова. Лишь когда миль через двадцать наши кони снова перешли на шаг, Мечислав нарушил молчание:

— Ты думаешь, там прошел какой-то мор?

И тон у него при этом был странный, он словно просил, чтобы я ответил утвердительно. Но я знал, что не смогу его успокоить, и отрицательно покачал головой.