Пристрастные рассказы - Лиля Брик

О. М. Брику в Москву (Берлин, 14 июня 1933)

Мой сладенький Осик, Виталий приехал на один день. Завтра опять уезжает, а 24-го опять вернется. До первого еще будет работать и до 6-го приводить свои дела в порядок, так что дома будем 8-го, инш-алла. Что с Булечкой? Обожаю тебя и целую.

Целую Женю.

О. М. Брику в Москву (Берлин, 27 июня 1933)

Милый мой любимый сладенький Осик, через час после того, как мы с тобою поговорили по телефону, приехал больной Виталий — у него был страшнейший припадок почечных камней, пришлось отвезти в госпиталь и даже вспрыскивать морфий! Сейчас всё уже прошло, но он сидит на диэте, глотает пилюли и вообще нет гарантии, что это не повторится — ужасная гадость!

Осик, возьми к нашему приезду Булечку, а то у меня неприятное чувство, что она уже не наша собачка, а Ясенских.[147]

Писать совершенно не о чем — сплю и вижу, что я дома. Мне без тебя до того плохо и скучно, что представить себе невозможно.

Целую мою любимую родненькую мордочку и лапки и лысинку. Женю целую. Всем кланяюсь. Еще тебя целую 1000000000 раз.

О. М. Брику (Москва, 31 августа 1934)

Кислит! Съезд закрывается 1-го от 4–6 ч. После чего писатели идут на Красную площадь (МЮД).[148] А в 10 ч. вечера банкет в доме союзов для делегатов с реш. и совещ. голосами и для некоторых приглашенных. Сема говорит, что жен писателей решили не приглашать «оттого что они все неинтересные», а вместо них приглашают разных актрис! Иностранные писатели приглашаются с женами!

От Вити пока телеграммы нет. Была вечером у Эльзы — видела там Кирсановых, Ксану, Васю, Леву. Говорят, на съезде сегодня было очень скучно. Битый час разговаривал Юдин — я так и не добилась толку о чём.

Аросев угощал сегодня французов изумительным завтраком — был и Бухарин, но разговора никакого не вышло.

На месте храма спасителя пока решено ничего не строить. А архитекторов наших посыпают за границу — поучиться.

Сёмка делает вид, что ему очень весело, но по моему он притворяется.

«Правда» нарочно поместила Семкин портрет под докладом Бухарина, за то, что он про Сему ничего не сказал.

Сема говорит, что Бухарину попало за доклад от кого следует. Сурков и Безыменский пожаловались на Бухарина в контрольную комиссию (за заключ. слово).

Лавут ищет помещение для вечера поэтов: Арагон, Альберти, Асеев, Кирсанов, Безыменский.

Арагон был у врача: у него воспаление почек, посылают в Ессентуки.

Г. Д. и В. А. Катанянам в Москву (Ленинград, 17 июня 1935)

Милые мои Галенька и Вася, спасибо вам огромное за хлопоты. Посылаю еще одну доверенность — уж не сердитесь!

Последите, Васенька, чтобы Детгиз перевел Маяковским половину, а то, что мне следует — очень прошу Вас — переведите мне по телеграфу.

Если в Гихле не заверят мою подпись — попросите Наташу заверить в домкоме. Еще одна просьба: зайдите как-нибудь в «Советский писатель» и скажите им, что я жду, не дождусь от них денег.

Женя с Осей уже живут на даче, а я всё никак не соберусь — плоховатый я дачник! Все время было холодно, сегодня третий день солнце.

Квартира еще не готова. Понемногу поступают гранки однотомника. Вожусь с таджикским сценарием (у Виталия совсем нет времени). Читаю Лермонтова — и в восторге!

Галенька, напишите мне подробное письмо, очень прошу!

Крепко крепко целую.

Г. Д. и В. А. Катанянам в Москву (Ленинград, 1 июля 1935)

Милый Васенька, извините, что задержала доверенность: во-первых, Ваше письмо пришло с запозданием, во-вторых, не было Виталия и я не знала где заверить подпись. Посылаю доверенность на всю сумму. Если я где-нибудь незаконно захватила Ваши деньги — то получите их с меня. Если же — нет, то передайте остаток для меня Жене.

У нас уже есть хорошая квартира. Её сейчас ремонтируют. На дачу ездим редко — у всех дела в Ленинграде. Все мы очень довольны жизнью, только Виталий принимал только что касторку!!!

Однотомник печатается медленно но верно.

Город изумительный.

Ося покупает книги, ходит по библиотекам и к специалистам по разным векам. По утрам рассказывает нам последние новости из жизни Петра I.

Крепко целую Вас и Галю и Васю маленького и Мишку.[149]

Г. Д. и В. А. Катанянам в Москву (Ленинград, 20 июля 1935)

…Ося и Женя блаженствуют на даче. А у меня абсолютно сумасшедшая жизнь — Виталий непрерывно уезжает и приезжает и я его то провожаю, то встречаю. А вчера, когда я, наконец, собралась на дачу на целых 3 дня — он вдруг неожиданно приехал в Ленинград с плевритом. Я срочно вернулась и теперь сидим в городе и ставим горчичники.

В квартиру переедем, кажется, 27-го.

Подбираю два Володиных сборника — один для Маршака, другой для серии классиков.

Крепко Вас и Галю целую. Напишите!

Лиля.

О. М. Брику в Москву (Ленинград, 11 октября 1935)

Солнышко мое любименькое, Кислит!

Пишу тебе письмо:

Сейчас начинается наводнение — вода поднялась уже больше чем на метр, ждут, что поднимется еще на столько же. Очень сильный ветер, солнце и мчатся тучи вьются тучи.

Ты, конечно, сам понимаешь, как мне надоели! Гости! Но это абсолютный секрет. Я страшно любезная и гостеприимная и надеюсь не сорваться до их отъезда. Но ТВЕРДО решила, что это в последний раз!

Я очень огорчилась, что ты приезжаешь к премьере Тихого Дона, а не ко мне. Повезло мне, что в Михайловском премьера!

Я взялась худеть. В 3 дня похудела на 3 кило. Во мне было уже 62 к. 500 гр., а сейчас 59 к. 500 гр. Хочу спустить еще пять. Кажется, на этот раз удастся.

Спасибо за конфеты — Витька был ужасно рад! Сегодня ему приснился сон, что новый танк плывет по очень мелкому озеру и страшно торчит! И за письмецо спасибо. Ты мне всё-таки пиши, хоть и говорим по телефону.

Ленинград сейчас удивительно красивый. Сады все желтые. Под вечер сильный туман над Невой; всё серое — крепость, биржа — серыми силуэтами и солнце совершенно круглое и красное; а когда небо остается розовым, то с другой стороны вылезает луна. Во как!

Сегодня Витя начал принимать углекислые ванны. В 9 утра за ним приходит машина, в 10 он дома лежит минут сорок, завтракает и в 11 ч. уезжает на работу.

Я очень по тебе соскучилась. Очень тебя люблю и конечно страдаю.

В квартире ничего нового, кроме радио и маленьких столиков. Очень хорошо, когда топятся печи.