Одна на Троих - Уля Ласка

– Привет, Илья! Что–то случилось? – встревоженно интересуется она, поскольку, да, я не любитель звонить первым и именно из–за этой её вечной занятости предпочитаю держать связь через дочь.

– Я упоминал про поездку. Ты так и не перезвонила, время идёт.

– Дорогой, ну ты же знаешь, если я не звоню, всегда есть причина. К тому же, почему именно сейчас? – выговаривает она с недовольством.

– Потому что лето. У дочери каникулы, да и твой график в это время бывает действительно свободнее.

– Бывает, – внезапно переходит она на официальный тон, которым пользуется тогда, когда всё для себя решила. – Илья, я попрошу тебя впредь не забивать дочери голову идеями, за реализацию которых ты не можешь взяться сам.

– Лика, это один раз в год.

– Воронов, у меня нет этого раза. Когда он есть, мы используем его по полной! Не пытайся опять давить на мою совесть, она чиста! А вот твоя пусть пострадает, потому что нужно думать, прежде чем знакомить дочь со своими слишком активными подружками, которые суют нос не в своё дело. Кстати, а как у тебя дела с Марией? У неё точно есть голова на плечах, уверена тот поцелуй на вечере твоя инициатива. Тогда что за Арина морочит голову нашей дочери? Ты, наконец, "дозрел" до отношений на два фронта?

– Хватит, Лик.

– Извини, – замолкает она на минуту. – Сейчас, правда, никак. Совсем. Если есть возможность свози её сам.

– Хорошо. Я позвоню. Удачи в работе.

– Спасибо. Нужна.

Раздражение после беседы быстро уходит, потому что она права. Я раз за разом наступаю на одни и те же грабли в надежде, что в этот раз может быть все по–другому. Но всё стабильно. Как всегда.

Воодушевление исходившее от Арины прошлось по памяти, припорошив выбитое в ней знание, и мне опять показалось, что реальность поддается коррекции. Но нет. . . А значит, формируем новую и разделим–ка ответственность пополам.

– Вика, привет! У тебя есть номер Арины?

– Да, пап. Сейчас скину. Что, мама уже высказала, что я ною?

– А ты ныла?

– Ага, забыла, что это действует на всех кроме неё, – отвечает дочь бодрым голосом без малейшей степени досады.

– Не расстроилась?

– Пап, я уже не маленькая, она, правда, не может, но ты же упросишь Арину?

– Нет, просто уточню подробности для нас двоих.

– Папка, я тебя обожаю, но там кроме приключений есть развлечения только для девочек. Извини, ты мне не подходишь! – её голос по интонации становится похож на голос матери. – Пожалуйста! Это же мой подарок! Уговори её! Будет классно!

– И в качестве кого, ты предлагаешь мне её взять? – задаю резонный вопрос.

– Няни, ясен пень! За оплату не переживай, мама щедро оплачивает своё отсутствие.

– Что?! ! – единственное, что я могу сразу ответить на ее заявление.

– Ну, смотри, я выспросила у Ларисы Сергеевны, – упоминает она свою гувернантку, – сколько платит ей мама в день. Поездка на три дня, у меня хватает, если будет классно я и премию ей дам. Папа, ну пожалуйста!

– Так может ты сама и договоришься?

– Я уже попробовала, – скромно делится внезапными подробностями моя через чур самостоятельная дочь.

– И?

– Она сказала, что раз мама не может, у меня всегда остаёшься ты. Но, пап, это же совершенно разные вещи! Уговори её! Ты ей нравишься!

– Правда? – хмыкаю в трубку я.

– Я не манипулирую, – сразу спохватывается Вика. – Она на самом деле, сказала, что я должна ценить и тебя, и маму, и если обстоятельства складываются не так и бла–бла–бла. . . Па–а–ап!

– Не ной!

– Не ною, но ты же попробуешь? Ну для меня?

– Я позвоню вечером, Вик.

– Спасибо, папочка!

– Но ничего не обещаю.

– Я в тебя верю!

Так. . . Та–а–ак. . . Открываю свой планер в попытке перетасовать расписание таким образом, чтобы освободить эти недостающие три дня, и через полтора часа звонков и перестановок мне это удается. Как раз в тот момент, когда заглядывает Маша для того, чтобы сварить кофе.

– Да, Илья Константинович, я не забыла, что Никита Владимирович сказал о растрате времени моего высококвалифицированного труда, но пока Галина не прошла курс повышения, я думаю, ничего страшного не случится, – смотрит она на меня в упор, спрашивая разрешение.

– Ты хочешь кофе? – понимающе оцениваю я её взгляд.

– Да!

– Значит, мне везёт, – подбадривающе киваю я ей в ответ, вспоминая феерическое позавчернее выступление Соболева по этому поводу.

– Спасибо! – благодарит цветочек, мигом скрываясь за дверью.

– Маша, я хотел поговорить. . . – начинаю я, заходя вслед за ней, но она сразу же меня прерывает.

– Илья Константинович, пожалуйста! Мы же договорились, что оставим всё как есть на эти три месяца. Ведь договорились?

Хм. . . Похоже Соболев с Черновым достали, но раз уж зашла речь:

– Маша, а что будет через три месяца? Ты же должна понимать, что мы сделаем всё, чтобы ты осталась у нас.

– Илья Константинович, – с укором произносит она, снимая с полочки джезву, – давайте тогда об этом и поговорим.

– Маша, я не о нас, я о тебе. У тебя точно должны быть планы на ближайшие два–три года. Мечты?

С минуту она собирается, не отрываясь от процесса подготовки зёрен, а затем решается и присаживается ко мне за стол.

– Илья Константинович, у меня были мечты, одну из них вы и так знаете – моё желание работать у Крапивина. Но сейчас я понимаю, что главное не