Черная шаль с красными цветами - Борис Шахов

Федор, не целясь, выстрелил. Истошный крик разорвал окрестную тишину: «А-а-аа…» Тень согнулась, выронила топор и ткнулась в снег. Сам выстрел, человеческий крик и падение нападающего повергли Федора в оцепенение. Он замер, словно не участник, а лишь свидетель того, что произошло. Не шатун, оказывается… Человек с топором. Федор сразу увидел топор, но понял, что это именно топор, только после выстрела. Человек упал, и топор упал - вон лежит. Господи… он человека убил? Убил ли… похоже - убил. Дрянь человек, паскуда - но человек ведь. И дети у него, сам говорил. Ах ты, Зильган, Зильган… опять ты меня в капкан заманил… Я тебя в петлю толкал, а ты ее на меня и накинул…

Что же делать теперь? Федор через силу тронул лыжи, сделал шаг, другой, встал на лыжню лицом к деревне. Смертельно уставший, он еле-еле переставлял ноги. Новое горе стопудовым камнем сдавило сердце. Все… снова жизнь его перекорежилась… Не видать ему боле детей своих… не свить снова гнезда… Убийца… Человека убил… У звериного капкана можно пружину разжать… Зверь в минуту смертельной опасности ногу себе перегрызет, вырвется из капкана… Будет ли жить, нет ли, а вырвется… А ему, Федору, как теперь быть? Нет, ему не уйти, не спастись… Пройдя от проклятого богом места примерно с полверсты, он вдруг остановился. А что, если жив Васька? Может, не попал в него?.. Он ведь не целился, так выстрелил, наугад, себя защищая… Метка на щеке задергалась, загорелась огнем. «Господи! Дай мне надежду… Сохрани, господи… Не дай ему помереть… Богородица- матушка! Ради детей… Ради детей моих пускай жив будет…»

Федор, развернувшись, бросился назад, к оставшемуся на снегу Зильгану. Еще издали он заметил: черного бугра на старом месте не было, и маленькая надежда вспыхнула с новой силой: «Живой, значит, живой…» Зильган, свесив на грудь непокрытую голову, сидел, опершись левым плечом о ствол толстой сосны, за которой он подкарауливал Федора. Федор подошел к нему, воткнул ружье прикладом в снег, дрожащими руками освободился от лыж. Зильган поднял левую руку, словно защищаясь от удара, и протянул хриплым голосом:

- Не-э уби-ива-а-ай… Федор…

«Живой! Живой!» - ликовало сердце. А Зильгану, сдерживая дыхание, Федор сказал:

- Да я тебя, гада, до самого Дзолью на себе потащу, но не дам подохнуть…

Федор расстегнулся, рванул ворот нижней рубахи, снял с шеи ситцевый платок. И опустился перед Васькой на колени перевязать ему рану, спасти поганую жизнь…