Досталась нам эпоха перемен. Записки офицера пограничных войск о жизни и службе на рубеже веков - Олег Северюхин

Народный фронт, требовавший открытия границы и передачи власти партаппаратом представителям фронта. Председатель Верховного Совета автономной Магеланской республики Гейдаров, бывший член Политбюро ЦК КПСС, занявший позицию суверенитета от столичных властей. Странное географическое и геополитическое положение Магелана отдельно от всей Назырской республики в подбрюшье Араратии и отсутствие даже коридора для общения с основным Назыром. Наличие большого количества древних христианских захоронений и остатков христианских храмов. Опоры мостов через Аракс, построенные воинами Александра Македонского, прошедшими через всю Персию и вышедшими в Магелан и Назыр. Пьянство среди мусульман и аскетическая трезвость в соседнем Иране. Ежедневные давки, крики людей, стрельба в воздух на пунктах упрощенного пропуска через границу, баулы, мешки, тюки, коробки. И вся эта масса колышется, движется, рвется, кричит. Что толкает людей за границу? Официальный ответ — жажда встретиться с родственниками в Иране. С этого и начались все волнения в Магелане.

Сначала все было хорошо. Пограничная полоса занимала мало места и не мешала хозяйственной деятельности граждан. В течение дня обеспечивался доступ на реку Аракс. Чужие быстро выявлялись и задерживались. Контрабанды как таковой не было. Хотя нарушения границы были.

С началом демократических процессов в СССР всем стала мешать сигнализационно-заградительная система и работа под контролем пограничников. Это было характерно для всех без исключения участков границы. В Магелане Народный фронт пошел дальше. Просто так ломать установившиеся порядки противозаконно. Вспомнили, что северная часть Ирана называется иранский Назыр и там проживает очень много родственников граждан советского Назыра. Появилось основное требование — обеспечить свободу общения родственников через границу. Криком этого не решить. Нужно согласие и соседнего государства.

Ирану не особенно улыбалась перспектива наводнения приграничных районов мусульманами, употребляющими спиртное и не знающими, как правильно совершить намаз. Пока решались эти вопросы, Народный фронт не сидел без дела. Всегда есть результат, когда есть враг. А, если его нет, то его надо выдумать, иначе зачем затевать все это дело. И враг нашелся — пограничники. Это они мешают оказать материальную помощь «страдающим» родственникам в иранском Назыре. Наконец-то нашелся повод выплеснуть годами воспитываемое недовольство против русских и самим диктовать, что нужно делать на своей земле.

Идеи национализма заразительны. Немало людей откликнется на призыв — «Идем грабить». Но на призывы — «Идем возвращать свое», «Освободим нашу Родину» — откликнется абсолютное большинство. Остается только выбрать момент и крикнуть, — «Бей!». И дело сделано. Многотысячные толпы устраивали демонстрации у сигнализационно-заградительных систем. Раскачивали столбы, срывали проволоку, ломали конструкции наблюдательных вышек.

Ситуация напоминала 1969 год на китайской границе. Наши парни, взявшись за руки, не пускали китайцев на острова, утирали плевки, сносили оскорбления. Тот, кто думает, что это эффективный путь решения вопроса, тот глубоко заблуждается. Безнаказанность всегда влечет за собой беззаконие. Если хотите решить вопрос, скажите об этом прямо и регулярно информируйте недовольных о ходе решения этого вопроса. Доводите информацию до всех.

Неинформированность развязывает руки подстрекателям. Ничего этого в полной мере сделано не было. Крики «Разойдись!» веселили толпу. До сих пор уважением магеланцев пользуется начальник штаба отряда Татарцев. На особо активном участке он после предупреждения применил способ, который нельзя назвать цивилизованным, но ни у кого из десяти тысяч человек — участников массового забега от заграждения до железнодорожной магистрали, в том числе и у одного из заместителей Гейдарова, не осталось сомнений в том, что этот человек делает то, что говорит.

На другом участке, возглавляемом приехавшим из Москвы ну уж очень большим пограничным начальником, «фронтовики» собрали тысячи три человек, блокировали пограничную заставу, угрожая расправиться с начальником пограничной заставы и его семьей, если не будет подписан акт о капитуляции пограничной заставы. Начальник заставы, капитан, категорически отказался от участия в подобном фарсе. Капитан, вятский уроженец, взял пулемет и, стреляя над толпой, один погнал ее туда, откуда она пришла.

Затем последовали массовые нарушения границы, сдерживаемые нашими и иранскими пограничниками. Два погранкомиссара, советский и иранский, находились на нашей наблюдательной вышке и координировали действия своих подразделений. Иранские муллы выходили для увещевания назырских мусульман, но все было бесполезно. Десятки тысяч беснующихся людей на сопредельной территории. Жесточайшими мерами иранским властям удалось выдворить нарушителей из Ирана и хоть как-то закрыть границу. Свыше 15 тысяч человек были учтены как нарушители границы и не имели права на посещение родственников в случае открытия пункта упрощенного пропуска. Этот факт и информация об этом, доведенная до всех, снизила накал страстей и позволила навести относительный порядок на границе.

К моему приезду было открыто два пункта упрощенного пропуска. Вместо посещения родственников, о которых забыли сразу же, в Иран беспошлинно потекли товары со всей России. У нас, оказывается, выпускали автомобильные пылесосы, наши фотоаппараты-мыльницы ЛОМО (Ленинградское оптико-механическое объединение) не уступали аналогичным «Кодакам» и «Олимпусам», наши кухонные процессоры выглядели как «Ровенты» и «Мулинексы» и прочие товары. Все это было недоступно для обыкновенного советского потребителя, пряталось под прилавками для элиты и для блатных, и шло на экспорт, но для спекулянтов был создан режим наибольшего благоприятствования. Кем? Да теми же, кто и сейчас восседает в немалых креслах и задумчиво рассуждает о судьбе России.

После пересечения иранской границы этот дефицит оседал в мелких лавочках, в которых можно было купить прекрасный советский радиоприемник, гармошку, совковую лопату, дятьковский хрусталь и гжельский фарфор, индийский чай иркутской чаеразвесочной фабрики со слоном, швейные машинки с ручным приводом, гвозди, зубные пасты «Мятная», «Чебурашка», «Детская», самые разнообразные победитовые резцы для обработки металла, самарский (куйбышевский) шоколад и московскую карамель.

Иранцы удивлялись:

— Наверное, от таможенных пошлин вы имеете очень большую выгоду?

Это был самый большой секрет, не подлежащий разглашению, чтобы вообще не потерять авторитет государства.

Создавались интернациональные группы людей, достающих дефицит в России, Украине, Белоруссии, Прибалтике, перевозящих его в Магелан и переправляющих к «родственникам» в Иран. Полупустой поезд Тегеран-Москва превращался в перегруженный поезд Москва-Тегеран. Такое ощущение, что в мешке, похожем на карту СССР, прорезали дырку, через которую рекой потекло все то, что находилось под прилавком и не доставалось простым гражданам великого Советского Союза.

Затем наступила очередь шарикоподшипников, которые охотно покупались мелкими торговцами. Стояли трактора, машины, комбайны, а в Иран тащили тяжелые палки, унизанные разнокалиберными подшипниками. Оказывается, Иран поставлял эти подшипники в Японию, где из них производили отличные бритвенные лезвия.

Одновременно с официальной переправкой товаров в Иран наступила очередь и нелегальной переправы товаров: автопокрышек, агрегатов для техники, драгоценных металлов, наркотиков, оружия, сигарет.

Без поддержки местных властей борьба с этими преступлениями вообще не имела никакого смысла. Суды просто не хотели привлекать к ответственности нарушителей, задержанных российскими пограничниками. Еще недавно человек, задержанный с оружием при переходе границы, сидел в камере предварительного заключения, и следователи скрупулезно фиксировали и документировали признаки совершенного им преступления. Проходит суд, дающий ему условное наказание, и человек спокойно ходит по улицам, смеясь над пограничниками.

Особенно непримиримой к пограничникам была женщина-адвокат, которая везде писалась как русская и имела русскую фамилию. Более нетерпимого к русским человека я не встречал даже среди коренных магеланцев. Это характерно не только для Захребетья. В других республиках точно такая же ситуация. Люди, имеющие российские корни, становились святее Папы Римского. Так было всегда, что новообращенные, неофиты, намного праведнее носителей коренной религии или традиций. Русские в Прибалтике активно голосовали за независимость, обрекая себя на положение «унтерменшей» (недочеловеков). За что боролись, на то и напоролись.