Приметы любви - Эмилия Остен

— Не выйдет: он уступает ей в размерах, — ответила девушка, с любопытством разглядывая тех самых девиц, из-за которых и заварилась вся каша.

Бледная и испуганная — Элизабет, рыжая и с упрямо вздернутым подбородком — Патриция. Обе давно уже не дети, как пытался убедить Кэролайн в начале знакомства Роберт. Напротив, вполне самостоятельные и взрослые, чтобы натворить огромных глупостей. Обаятельные обе, бесспорно, Элизабет даже можно назвать по-настоящему красивой, но сейчас так встревожены, что их хочется напоить чаем и уложить в постель. Патриция, конечно, станет сопротивляться заботе и убеждать, что со всем справится сама, однако темные круги под зеленющими глазами и обескровленные губы выдают усталость и нервное истощение. Нет, чаем здесь не обойтись — будь они на Портлэнд-плейс, Кэрри непременно заказала бы повару хороший бифштекс.

Патриция столь яростно буравила взглядом Лоуэлла, что Кэролайн поняла вчерашнее желание Роберта как можно скорее отправить в Брайтон успокоительную телеграмму, длинную, многословную и путаную. По мнению Артура, Кэрри и Кайла, это было излишним, достаточно написать «Нашли, приедем завтра к вечеру», но Роберт оставался неумолим, да и Лоуэлл, едва набравшийся сил, чтобы спорить, предлагал возместить расходы на почтовые услуги и почти умолял сообщить девушкам все подробнее.

Теперь же он, еще до конца не оправившийся от болезни, еле стоял, то краснея, то бледнея, не отрывал взгляда от пола и незаметно для окружающих сминая пиджак со стороны сердца.

Патриция, обнимая сестру за плечи, боролась с плохо скрываемым негодованием. Элизабет, тоненькая и глубоко несчастная, сидела не поднимая глаз. Кэрри поняла: телеграмма Роберта не слишком успокоила их, хоть и дала возможность выдержать предстоящий разговор. Похоже, было что-то еще, о чем Кэролайн не знала, это что-то тревожило сестер больше вероятной потери единственного сокровища.

Сестры Эндрюс смотрелись спокойнее: Элис вязала, а Ребекка крутила в руках садовый журнал, будто боролась с соблазном немедленно приступить к чтению.

— Итак, дорогие друзья, — начал Роберт, — смею повторить вам приятную новость: с этой ночи вы все можете спать спокойно, похищенное сокровище возвращено обратно, — он про демонстрировал сверток, — а человек, который пропал вместе с ним, является не похитителем, а жертвой стечения обстоятельств.

— Мы почти ничего не поняли, — миролюбиво ответила Элис, за что и удостоилась от сестры колючего взгляда.

— Будьте добры, расскажите всю историю сначала, — холодно произнесла Ребекка. — Телеграмма здорово подняла настроение девочкам, но, кроме пустых слов, она ничего не содержала. Где сокровище?

— Вот оно, — Роберт достал клинок.

Лиззи ахнула и закрыла лицо руками, но, несмотря на это, было заметно, как сильно пылали от стыда ее уши. Пэт же, наоборот, только при щурилась и еще сильнее вздернула носик.

— Можно мне взять его в руки? — спросила она, и Роберт незамедлительно исполнил желание девушки.

— Немного потрепались украшения у основания рукоятки, но, думаю, любой ювелир Лондона сумеет справиться с этой проблемой, — пояснил он.

— И «лапки» в оправе камня истончились и перегнуты, — пробурчала Пэт, внимательно разглядывая каргас.

Она провела пальцем по сапфиру, постучала ногтем по слонам, нахмурилась, что-то обнаружив в орнаменте, но внезапно успокоилась, вздохнула и положила клинок на колени.

— Создается впечатление, будто им кололи орехи, — негромко заметила Ребекка.

— Он достаточно крепок для этого занятия, — серьезно кивнул Роберт. — Лезвие может пробить грудную клетку, и всем нам повезло, что его не использовали по назначению.

Кэролайн, с любопытством наблюдающая за сестрами Беккет и Эндрюс, не сомневалась, что Ребекка сейчас заявит о недопустимости легкомысленного отношения к хранению таких вещей, но она лишь сурово поджала губы. За нее ответила Элис.

— Ах, если бы мы только знали о его существовании, поверьте, никогда не разрешили бы девочкам держать столь ценную вещь в доме. Мы… — она запнулась, словно решая, стоит ли об этом говорить, — чуть ли не обыскали племянниц, когда они к нам приехали, выясняя, нет ли у них дорогих украшений. Ведь, возвращаясь из колоний, многие привозят кольца или браслеты, на первый взгляд являющиеся безделушками. И мы… Я-то не решилась, а Бэкки…

— Я заставила их поклясться на Библии, что они не хранят никакого медальона в память о матери, а также не привезли дорогих серег, ниток жемчуга, диадем и прочей экзотики, — закончила Ребекка. Лиззи что-то пискнула, а Пэт еле успела открыть рот, чтобы сказать что-то в свое оправдание, но мисс Эндрюс сердито взмахнула рукой, призывая их к молчанию. — Кто бы мог подумать, что девочки найдут лазейку в наших словах: каргас достался им от отца, а не от матери, и он не является украшением!

Кэролайн не сдержала улыбки, а Артур, человек мягкий, видя эту сцену всеобщего покаяния, преисполнился сочувствия. Ему было жаль и пожилых леди, винивших себя за свою непредусмотрительность, и девушек, пусть и совершивших глупость, но, по сути, являющихся еще детьми, слабо разбирающимися в людях и жизни. Восстание в Индии, путешествие, переезды — кому и когда они могли довериться? Роберту, увлеченному флиртом с Кэролайн и состязанием с ее поклонниками? Лоуэллу, запутавшемуся в долгах своей матушки? Теткам, готовым по-первости попрекнуть куском хлеба?

Всего этого он, конечно, вслух произносить не стал, но разговор в другую сторону попробовал перевести:

— Думаю, нам не стоит сейчас валить вину на девочек или их опекунш. И те, и другие все сделали правильно, а украсть каргас могли у них в любую минуту.

— Если бы я не вынесла его из дома… — пробормотала Лиззи.

«То проболталась бы еще кому-нибудь, как и любая другая девушка, не способная хранить тайны», — подумал Артур, и мысль эта так ясно читалась в его взгляде, что Кэролайн даже пришлось предупредительно взять брата за руку.

— То рано или поздно вы стали бы жертвами воров или грабителей, — закончила Кэролайн. — И это просто чудо, что каргас оказался всего лишь в руках жадных до блестящих вещей цыганских мальчишек.

Взгляды присутствующих скрестились на Лоуэлле, которому не оставалось ничего иного, кроме как развести руками.

— Я догнал воришек, но не смог справиться с ними в одиночку, пропустил удар по голове, и…

— И почти через сутки, пролежав на холодной земле и еле придя в себя, опять пустился в погоню, — добавил Роберт, пресекая новый поток бессвязных оправданий.

Эдвин Лоуэлл, вызывающий у него симпатию своей бездумной отвагой, одновременно с этим раздражал Вуда способностью превращаться в тряпку при разговоре о женщинах, матери или Лиззи, и уж тем более в присутствии хотя бы одной из них. И если безволие Артура в подобных же случаях можно было расценить как желание сохранить собственное спокойствие, то Эдвин откровенно боялся. Весь путь от Солсбери до Брайтона он строил предположения, как построить линию защиты и какие свидетельства своей невиновности предоставить. Кэрри откровенно высмеивала его страхи, Артур и отложивший личные дела ради этой поездки Кайл уверяли, что доказывать очевидное не имеет смысла, а Роберт… Роберт понимал, что на последнем объяснении в доме мисс Эндрюс участие его и Кэрри в деле о похищенном сокровище сестер Беккет можно считать законченным.