Расстрелянные звезды. Их погасили на пике славы - Федор Раззаков

Как-то в ресторане гостиницы «Варшавская», что возле метро «Парк культуры», Коротаев надумал «снять» путану. Дав ей деньги, он отправил ее в номер, а сам задержался. Однако девушка по дороге к месту назначения нашла себе более выгодного клиента – бизнесмена из Западной Германии. Увидев это, Коротаев бросился в погоню. Он настиг воркующую парочку в лифте и, не говоря ни слова, «припечатал» своим пудовым кулаком сначала бизнесмена, а потом и путану. После чего поднял иностранца за грудки и приказал ему выворачивать карманы. Тот беспрекословно подчинился, отдав Коротаеву всю имеющуюся у него наличность – целую «котлету» баксов. Путана потом будет рассказывать, что боксер вышел из лифта чрезвычайно довольный и, потрясая долларами, сказал: «Ну, оплатить оркестр хватит!..»

Этот инцидент так и остался бы неразглашенным (иностранец счел за благо не заявлять в милицию), если бы накануне его Коротаев не отметился бы точно таким же образом в другом питейном заведении – ресторане «Русь». Причем там под его пудовые кулаки угораздило попасть не какому-нибудь иностранцу, а… сыну министра внутренних дел СССР Игорю Щелокову! Поэтому на момент драки с иностранцем за Коротаевым уже охотилась милиция, и, едва он вернулся из «Варшавской» домой, как его тут же и повязали. Во время обыска у него нашли наркотики и «боеприпасы» – сувенирный патрон, подаренный боксеру американским полицейским в знак уважения.

Самое интересное, но даже несмотря на то, что за арестом Коротаева стояли весьма влиятельные люди, нашлись и такие, кто попытался помочь боксеру. Под их давлением уголовное дело на него было закрыто. Но затем кто-то из «доброжелателей» накатал анонимное письмо в адрес XXV съезда КПСС (он проходил в феврале 1976-го), и дело возбудили снова. Коротаева поместили в СИЗО, правда, разрешили в последний раз выступить в первенстве страны, поскольку проходило оно на родине боксера – в Свердловске (конец марта), и он таким образом мог в последний раз навестить родных. Прямо из КПЗ его отвезли к самолету, который и доставил боксера на турнир. Однако выступить на должном уровне Коротаеву помешало здоровье – у него началась ангина, да такая сильная, что из ушей боксера шел гной. В полуфинале – 26 марта – он должен был биться с Квачадзе, у которого до этого уже неоднократно выигрывал. Тренеры и организаторы чемпионата поставили вопрос о том, чтобы Коротаев пропустил этот бой и выступил в финале (28 марта). Передышка дала бы ему возможность хоть немного выздороветь. Но тренеры Квачадзе выступили против. И бой состоялся. Вот как о нем вспоминает В. Агеев:

«Квачадзе поначалу побаивался Олега, а он своеобразный был боксер, с хорошей защитой, и вот Олег его бил, бил, бил, хотел побыстрее уже в первом раунде закончить бой, но спешка в таком деле плохой помощник, хотя, конечно, она была оправданна – когда ты едва стоишь на ногах и из ушей хлещет гной, тут волей-неволей будешь спешить. Как бы там ни было, а у Олега все никак не мог пройти сильный удар. И где-то к концу второго раунда он выдохся, и тут Квачадзе стал выходить потихоньку из защиты, отвечать ударами, и в итоге судьи отдали победу Квачадзе…»

Стоит отметить, что после этой победы у Квачадзе пошел рост – он стал чемпионом Европы, участником Олимпийских игр и так далее. А звезда Коротаева закатилась – состоявшийся вскоре суд приговорит его к 5 годам тюремного заключения.

В начале 80-х Коротаев освободился, однако в спорт больше так и не вернулся. Стал заниматься какими-то темными делами, благо друзей в уголовном мире у него после отсидки прибавилось. Как итог: в 1985 году Коротаев сел во второй раз, и снова за драку. Впрочем, в той истории тоже были свои «белые пятна», но решающего значения они уже не имели. Через три года он вышел и занялся бизнесом.

24 июня 1989 года едва не стало последним днем на земле для Коротаева. О том, что же произошло, вспоминает К. Копцев:

«В тот день мы провожали Славу Николаева, нашего общего друга. Олег был за рулем. И вот в тоннеле под площадью Маяковского мы на полном ходу врезались в стоявший без движения «Мерседес», который, будучи в подпитии, бросили на дороге африканские дипломаты. Это было в четыре часа утра. В машине нас было четверо. За Олегом сидел Юра Вольвич, друг Славы Николаева, боксер из Шауляя, я впереди, Слава за мной. При ударе лобовое стекло сняло с моей головы скальп. Остальные пострадали еще больше. Особенно Юра Вольвич. Ему разбило все лицо. Перенес множество операций на глазах, пластику делали шесть раз. Досталось ему… Славе Николаеву все ребра перекрушило… А у Олега едва легкие не оторвались. Вот такая это была страшная авария… Отвезли меня и Олега в Боткинскую, Славу и Юру в Склифосовского. Позже Олега перевели в легочное отделение, в мемориальную палату, где Ленин лежал после выстрела Каплан… Но должен сказать, что кроме физических страданий были и другие, не менее страшные последствия этой аварии. Против Олега возбудили очередное уголовное дело. Он-то за рулем был! Спасибо сестре – это она нашла эксперта, который доказал, что Олег не виноват в аварии, а виновны африканцы…»

Стоит отметить, что в первые часы после аварии положение Коротаева было критическим – его жизнь висела на волоске. И когда к нему в больницу примчались жена Татьяна и друг Николай Космин (позднее именно он напишет биографию боксера), врачи им честно обо всем рассказали. Вот как об этом вспоминает Космин:

«Вдвоем с Татьяной мы побывали во всех палатах, в предпоследней мы нашли того, кого так долго искали. Он лежал один, на какой-то твердой, обернутой клеенкой кровати, все его лицо и тело были залиты кровью, даже трусы, единственное, что оставалось на нем, были насквозь ею пропитаны. От этого ужасного зрелища волосы на моей голове стали живыми. Что касается моей спутницы, то она как вошла, так и осталась стоять у порога, боясь поверить своим глазам. Мне понадобилось все мужество, чтобы приблизиться к неподвижному телу умирающего, а может быть, уже умершего чемпиона – по его бездыханному виду я склонялся ко второму. И о чудо! Он дышал! Но как дышал! Я приложил ухо к груди – при каждом редеющем вздохе в ней, как кипяток в раскаленном самоваре, что-то рвалось и шипело. «Легкие! – пронзила меня догадка. – Разорваны легкие! Он умирает».

– Таня, ты побудь здесь, а я сейчас, – сказал я как можно спокойнее, глядя в стеклянные глаза жены чемпиона, и вышел из палаты…»

Космин нашел медсестру и буквально заставил ее вызвать к умирающему Коротаеву врачей. Причем ему пришлось пойти на хитрость: он сказал, что больной является… членом ЦК. Не сделай он это, Коротаев бы точно умер: день-то был выходной. Как только дежурная сообщила об этом по телефону наверх, на их этаж сбежались чуть ли не все лечащие врачи. Но спасли боксера не они, а главврач Аркадий Львович, который собственноручно сделал ему инъекцию и распорядился немедленно везти больного на рентген. После чего под руководством того же Аркадия Львовича Коротаеву откачали кровь из легких. В результате жизнь боксера была спасена.