Аллигат 2 (СИ) - Штиль Жанна

Собралась быстро.

Траффорд вошёл незаметно и невозмутимо сообщил:

— Миледи, экипаж подан, — и вышел.

С ней не пришли проститься. Теперь она для них изгой и общение с ней будет исключительно посредством деловой переписки. О результатах развода её известят.

Не этого ли ты хотела? — устало подметило сознание. За что боролась, на то и напоролась.

Окинув комнату беглым прощальным взглядом, Ольга спустилась в холл.

Дворецкий находился на своём посту. Значит, граф Малгри где-то рядом. Она в последний раз осмотрела холл и себя в старинном зеркале в полный рост. Посмотрела на воинственно выпятившего подбородок мужчину. Была уверена, что он, постоянно находясь в шаговой доступности от любимого хозяина, не может не быть в курсе его дел. Всех дел!

На плечи Ольги легла накидка. Траффорд подхватил её пузатый саквояж, проводил к экипажу.

Мартин стоял у окна в библиотеке и смотрел, как за выехавшей каретой закрылись ворота.

Она села в экипаж, не оглянувшись, — заметил он.

За его спиной послышалось покашливание.

— Я сделал всё, как вы велели, милорд, — сказал Траффорд тихо.

Подождал немного и подал запечатанный конверт:

— Принесли только что.

В наспех написанной записке значилось: «Билеты на имя Лоис Кирби доставлены по адресу Клот Фэр, дом 29. Поезд на Саутгемптон сегодня в час дня. Отплытие парохода в Европу завтра в семь утра. Прослежу лично».

Мартин вернул мужчине записку и конверт:

— Сожги и позови лорда Хардинга. Сразу же после ленча я наведаюсь к Акерли Ларкинзу. Пошли предупредить его о визите.

Траффорд украдкой вытер выступившие слёзы в уголках глаз: его хозяин, как всегда, безупречен.

***

Ольга удобнее устроилась на мягком сиденье экипажа и прислонила гудящую голову к его спинке. Укачивало. Внимание рассеивалось. В уставшем мозгу блуждали обрывки мыслей.

Она знала такое своё состояние: симптомы сильнейшей простуды налицо. К ней прибавилось умственное и длительное нервное перенапряжение. О выздоровлении в ближайшие дни можно не мечтать.

Глянув в окно и увидев высокие деревья Гайд-парка, Ольга пожалела, что назвала кучеру адрес книжной лавки. В таком состоянии от неё там будет больше вреда, чем помощи. Да и подвергать дополнительной нагрузке ослабевший организм не следует.

Справятся без моего участия, — качнула она головой.

Открыв лючок в стенке под потолком, Ольга попросила кучера изменить маршрут и отвезти её на вокзал Виктория. Там она наймёт кэб и поедет к миссис Макинтайр. Если адрес книжной лавки был известен лорду Хардингу, то адрес её съёмной комнаты на Олдерсгейт-стрит знала только Эшли.

Четыре мили до вокзала Ольга проехала в зыбкой полудрёме.

Опустив на лицо густую вуаль, вышла на привокзальной площади и направилась к зданию вокзала. От входа обернулась на карету графа. Она уезжала. Никто за «виконтессой» не следил.

Ольга не спеша перешла площадь и свернула на Виктория-стрит. Незачем брать кэб у вокзала и переплачивать вдвое.

Мысли ворочались вяло и неохотно, становясь всё более негативными и пессимистичными. Она думала о прожитом времени в этом веке и всё больше убеждалась, что все её попытки изменить жизнь к лучшему были мелочными и бесполезными, а успехи иллюзорными: она ни к чему непригодна, кроме как стать чьей-то содержанкой.

На крыльце дома её встретил рыжий хозяин. Он глянул на неё вопросительно и, как показалось Ольге, с укором. Она погладила его между ушами и вздохнула:

— Не сердитесь, Мистер Шуг. Я снова дома и надеюсь, что нынешнее настроение моей души очень скоро поменяется с чёрного на белое.

Кот заурчал, выражая полное согласие с постоялицей.

Ольга как можно тише открыла входную дверь и впустила кота. В гостиной играла музыка. Её громкие аккорды отозвались в висках короткими пронзительными уколами. Ольга рассчитывала проскочить на второй этаж незамеченной, но не вышло.

— Мисс Табби, — услышала она громоподобный голос Сондры и поморщилась, — прошу вас подойти ко мне.

Ольга оставила саквояж и ридикюль у вешалки и поздоровалась с выглянувшей в холл Гризелью. Прошла в гостиную, поприветствовала хозяйку. Сложив руки на животе, смирно стала сбоку от пианино. На его верхней крышке возвышалась хрустальная пепельница с тлеющей сигаретой в удлинённом мундштуке. В этот раз Ольга кроме цитрусовых ноток в табаке выделила холодную мяту и совсем уж неожиданный нежный сладковатый аромат сливок.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Сондра, с румянцем во всю щёку, щурила жёлто-зелёные глаза и жевала мясистыми губами. Её большие руки с нанизанными на пальцы перстнями с крупными кровавыми камнями зависли над клавиатурой.

Ольга пошатнулась и сжалась в ожидании оглушающих звуков, но…

Сондра потянулась к сигарете. Блаженно прикрыв веки, затянулась. Наклонила голову к плечу и окинула постоялицу с головы до ног придирчивым взглядом.

Та опустила глаза и с полным равнодушием приготовилась выслушать нудное нравоучение.

Наверное, выглядела она настолько жалко, что генеральша лишь тяжело вздохнула:

— Видно, придётся мне наведаться к хозяину лавки, дабы разъяснить ему о его непозволительном поведении по отношению к вам. Нельзя заставлять девиц благородного происхождения работать допоздна.

— Он не заставлял. Я сама изъявила желание остаться и помочь ему, — вяло ответила Ольга.

Сондра выдержала гнетущую паузу и сухо ответила:

— Очень надеюсь, такого больше не повторится. Ступайте, мисс Табби.

Каждый её шаг отзывался в висках ослепительной болью.

Вид широкой кровати вышиб все мысли из головы.

Ольга скинула обувь и платье, заползла под одеяло, сжалась в комок и уткнулась лицом в подушку.

— Наконец-то… — закрыла она глаза, тотчас ухнув в сон, больше похожий на обморок.

Она не слышала, как в комнату прокрался Мистер Шуг. На мягких лапах он осторожно запрыгнул на кровать и лёг под боком леди. Лизнув её холодную руку, завёл колыбельную песню.

Дом вторил ему, убаюкивал, дышал теплом и любовью. Часы на каминной полке отсчитывали ускользающие в небытие минуты. В окно заглянули робкие солнечные лучи, пробившиеся сквозь серые облака, разгоняемые весенним порывистым ветром.

А во входную дверь стучал посыльный. В его руках ярким пламенем горел нарядный букет алых тюльпанов.

***

Её разбудило ощущение чужого присутствия.

Не открывая глаз, Ольга прислушалась. Без сомнения, в комнате был кто-то ещё. До неё доносился отчётливый звук неторопливых шагов, шуршание ткани. Ноздри щекотала смесь запахов: чего-то кислого и приторно-сладкого, терпко-зелёного, острого.

Сбоку мурлыкнул и потянулся Мистер Шуг; коснулся пушистыми лапами её руки.

Раздалось мелодичное звяканье колец на деревянной перекладине — раздвинулись портьеры. Сквозь закрытые веки хлынул поток солнечного света. Ольга вскинула руку к глазам. Болезненно щурилась, наблюдая за Эшли, протирающей подоконник влажной тканью.

— Вы проснулись, — обрадовалась та, возвращая портьеру на место, закрывая образовавшуюся широкую щель. — Брысь! — махнула на кота. — Вот, негодник, никак не выгнать. И лезет же к самому лицу. Выпнула его в коридор, а он ломиться стал так, что я испугалась, что снесёт дверь с петель. Откормленный, скотсмен.

— Скотсмен? — уточнила Ольга, напрягая память. Слово, прозвучавшее как русское ругательство, в данном случае не могло им быть по определению.

Мысли в тупом оцепенении ворочались грузно, неуклюже. Она посмотрела на рыжего соню и погладила его. Он приподнялся, замер и уставился на обвисшую тряпку в руке недовольно бурчащей прислужницы.

— Так рыжий же… шотландец, как и его хозяйка, — пояснила Эшли и Ольга поняла, что она имела в виду. Вспомнила, что «скотсмен» — это общепринятое именование шотландцев.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Даже не берусь представить, — продолжала ворчать женщина, — чего бы мы от него ни наслушались, умей он говорить. У-у, — замахнулась она на кота, — живоглот. Видела вчера, как пичужку драл под кустом сирени. Всё ему мало.