Язва - Натали Хеннеберг

Как только поднялся последний корабль, нырнув затем в подпространство, адская тишина и густой мрак опустились на планету. Не было ни преследования, ни орбитальных бурь, и мне кажется, что Талестра пожалела об этом. Устроившись в носовой части корабля вместе с Айртом, она понемногу подпевала другим (у Талестры нет голоса, но почти идеальное чувство ритма), которые затянули гимн «Скорпиона»:

Приведем в порядок все системы!И к черту страх!Мы решили все проблемыС дезинтегратором в руках!

«Кузнечики» покрывали своими воплями хор корсаров. Орль и Анна целовались, а Гейнц прижимал к себе какую-то молодую «колонистку»…

А ребенок — Родившийся-из-земли-Антигоны, которого прозвали сокращенно Риза, спал на коленях вдовы Клауса, которая потеряла свою веру в бога на плато Отчаяния.

Я же кончила тем, что устроилась в узком лестничном проходе, на той же ступеньке, где я уже как-то сидела, но только на другом корабле, в течение другой ночи, казавшейся мне теперь страшно далекой… Казалось, что прошли века с тех пор, как мы попали на Антигону. Мы спустились в ад, а теперь возвращались из него. Но вдруг мне показалось, что я оставила в этом аду часть моей души. Счастливы те, кто могут забыть свои страдания и страдания других!

В колеблющемся полумраке я не без удивления обнаружила Ральфа-Валерана с его высокомерной элегантностью, ледяным отблеском глаз цвета небесного камня и свежим запасом наркотика, которым он меня тут же решил щедро угостить. Чтобы доставить ему удовольствие, я попробовала затянуться черным дымом и тотчас закашлялась. Он отобрал у меня благоухающую сигарку.

— Нет, Виллис, — сказал он, — не старайтесь жульничать, вы на это не способны. К тому же никакой наркотик не подействовал бы на вас. Оставим другим те слабости, которые нам не нужны. Морозову — его ангелов и демонов, которых он не узнает, когда встречает. Талестре — прекрасного корсара, которым она забавляется, чтобы насолить Лесу, Лесу, который только о том и мечтает, как бы снова оказаться на Сигме с ее роскошью и ловушками, от которой он бежал каких-то пять лет назад. Оставим же…

— Вас так огорчило, что Талестра предпочла корсара?

Он посмотрел на меня в упор: его суровые глаза улыбались под слишком длинными ресницами.

— Вы заметили это, девушка? Ага! Я все забываю, что вы тоже, исключительно по-сестрински, заняты «Скорпионом». Но я не хотел бы вас огорчать. Виллис, такое мученье с нами: полуземлянами, полубездомными… Нет, это не так уж романтично, как вы думаете: сказка «Избранная Дама и Демон». Жил-был бедный земной принц, который потерял свою душу и поверил, что сможет найти ее в песках Антигоны. Эта история принадлежит будущему. Если будут существовать Антигона и души. Да, вы правы, это меня огорчает. Я знаю, что из себя представляет Айрт и что — Талестра. Учитывая, что они слишком похожи, что они оба молоды, привлекательны, стремительны, безответственны и лживы — космос! Сколько эпитетов! — они могут только ранить друг друга. И прошу вас верить, что это будет не царапина, но хорошие удары когтями или ножом, от Талестры всего можно ждать! К тому же я считаю, что она, прежде всего, обманывает себя. Но я не сказал бы этого об Айрте.

— Он обманывает других?

— Нет, он играет, и это еще хуже. Он играет в проклятых героев, покинутых, отмеченных судьбой. Но эта его маска быстро прилипает к лицу. Ведь не зря различают знаки фатальности. Однажды эта перекошенная маска, это лицо приговоренного к смерти станет его лицом… Что скажет тогда Талестра? Она ведь не любит ни побежденных, ни их дух…

— Она почувствовала это в вас, да?

Он ничего не ответил и только моргнул несколько раз, и мне стало стыдно за мою жестокость. Между тем он продолжал:

— Из архангела и демона Талестра выберет архангела. В крайнем случае, она могла бы выбрать и другого демона, но только не проклятого.

— Значит, для вас Айрт проклят?

— Он ведь все сделал для этого, разве не так?

— Где, в космосе?

— И на Антигоне.

Наши реплики скрещивались, как две шпаги.

— Но послушайте, — сказала я, почувствовав слабость противника и немного размякнув в душе, — я ведь говорю так не потому, что обожаю Талестру. Я часто нахожу ее еще более невыносимой, чем другие женщины. Но вы несправедливы к ней, потому что не поняли всю ее сверхъестественность: ведь так редко встречаешь существо, которое умеет любить до абсурда и невзирая на измены! Она идет прямо вперед, как лунатик, и даже если бы она встретила на своем пути бездну, вполне возможно, что она перешагнула бы ее, не заметив. Мы вот много говорим об исключительных способностях мутантов, а если это как раз одна из них? Такая страсть, о которой другие только мечтают? Слепая любовь ко всему миру — слепая, глупая и мучительная, как это бывает в Детстве? Античная Земля приписывала любви черты ребенка. У него были завязаны глаза, а в руках он держал лук со стрелой…

Валеран слушал меня с неослабным, почти мучительным вниманием, и, пока я подыскивала слова, у меня создалось впечатление, что я бьюсь в ночи и против ночи. А он начал подравнивать кончики своих сигарок с помощью стилета явно земного происхождения, одного из тех украшенных чернью старинных предметов из золота и стали, который приносил смерть неисчислимое количество раз. Потом он неожиданно поднял голову и спросил:

— Вы считаете, что она любит… Айрта?

И тут я соврала.

И тут я показала себя — к тому же, это было бесполезно — больше женщиной, чем мутанткой. Но я обнаружила рядом с собой большую опасность, и это может служить мне каким-то оправданием: мне казалось, Айрт был самым слабым. Слепым, безоружным и так мало уверенным в себе!

Однако я не соврала, сказав:

— Вы сошли с ума. Талестра никогда не любила никого, кроме Леса…

Я опустила глаза и увидела: своим стилетом Борджиа Валеран порезал руку до кости. И ничего при этом не почувствовал…

А внизу все так же дико орали:

Пусть молодой Арктур молчитИ пусть замрут все старые планеты…Огни Земли о мести нам кричат,И отомстить за льды кровавые УранаНас зовут кометы!

— Но, — сказал Валеран, — он не сознает…

— А разве в любви надо все сознавать и обдумывать?

— Вы сами никогда не обдумывали?

— Нет. Я любила Хелла — вот и все.

— Да, но вы — Виллис.

Он не хотел, он не мог мне верить!

Обильные капли крови запятнали лестницу. Валеран поднес мою руку к губам и поцеловал ее, прежде чем исчезнуть в темноте…

Не успела я растянуться на ложе в своей узенькой каютке, как кто-то постучал в дверь.

— Это я, Айрт.

— Войдите, — сказала я, — но оставьте дверь открытой. Я и одна задыхаюсь. Что же будем вдвоем?

Он так и сделал и сел у меня в ногах. С неподвижным лицом, он похрустывал сцепленными пальцами, совершенно как Хелл.

— Ну, как, — сказала я, немного стыдясь, что толкаю его на путь признаний, — с Талестрой все нормально?

Он поднял лицо маленького мальчика, удрученного своей первой глупостью, похрустел фалангами длинных пальцев.

— Да, — сказал он.

Это было слишком лаконично и вызвало у меня желание подшутить над ним.

— Мои поздравления. Когда свадьба?

— Когда мы высадимся на Сигме, и я улажу свои отношения с командованием.

— Это будет нелегко?

— И да и нет. Это зависит от политики в данный момент, от конъюнктуры на межгалактическом рынке, от многих других причин. Во всяком случае, потом мне придется покинуть Арктур на довольно длительное время. Они называют это «искупить свою вину» и все такое…

— И вы возьмете с собой Талестру?

— О нет! Боевые корабли не предназначены для женщин.

— И она будет вас ждать?

— Она обещала…

— Айрт, — сказала я, усаживаясь на подушках, чтобы его глаза были на уровне моих, — вы действительно верите, что она будет вас ждать?

— Не знаю. Ждут же других.

— И вы любите Талестру?

Он отвел глаза.

— Я один на всем белом свете. Виллис. И уже слишком давно…

— Это не довод, — сказала я. — Вы не должны играть свою роль в придуманном ею сценарии только потому, что она бросилась вам на шею — и у нее свои, довольно веские основания. Она сказала, что любит вас?

— Но это же не говорится так просто, особенно, если это молодая девушка! — возразил он с невероятной наивностью. — Она… в общем она дала понять, что я желанен ей.

— А вы?

— Э-э… конечно, это и от меня зависело…

Мне хотелось побить его.

«Но это невозможно, — подумала я не без иронии. — Особенно, если это должна сделать девушка! Нельзя побить победителя, корсара, космического героя! Не могла же я сказать ему, что Талестра использует его как марионетку, чтобы вызвать ревность Леса? К тому же, мне неохота было заниматься всеми этими психологическими изысканиями, и, как бы там ни было, Айрт не поверил бы мне. Но так ли уж важно все это было для меня?..»

Он сидел с таким несчастным видом, что я решила сменить тему. Я сказала: