Язва - Натали Хеннеберг

И молот падал и падал на медный щит в ритме пламенных строф.

Казалось, что вся гора взывает о помощи…

Виллис думает:

Щит трепещет, как огромное сердце, взятое в плен мраком, — взывая, умоляя, и концентрические волны расходятся по всей планете.

И все больше чудовищ сжигается у скал, как будто горят внутренности Антигоны, запущенные в огненную реку, — все черные и мерзкие твари, которые осаждают единственную обитель гуманоидов в этом затерянном углу вселенной. Горстка гуманоидов, которой командует Лес, защищает ее. Тот самый Лес, который всегда был яростным ангелом, бойцом бесконечности. А против него — поднимаясь из открытых бездн — это медленное и глубокое всасывание, этот космический голод, который притягивает к себе целую планету, еще удерживаемую силами гравитации на границе антимира…

В разгар боя решили собрать небольшой совет, чтобы определить, должны ли мы покинуть первую линию кратеров со стороны равнины. Конечно, оставаться там больше нельзя — скалы раскалились, но нас беспокоит судьба этих проклятых в канавах и в кратерах… Я осмотрелась и подумала, что мы еще неплохо выглядим. Однако, многих здесь нет: Гейнц и наши последние пассажиры заняты у дезинтеграторов, а Анг'Ри — у щита. Собрались в основном полукалеки: прихрамывающий Морозов, Валеран с рукой на перевязи, Талестра с обожженными ресницами и огромным волдырем на носу. А сама я шатаюсь от усталости. И все покрыты кровью, как мясники.

Пещера, где мы собрались, раньше была, скорее всего, залом заседаний: вдоль стен стояли грубо вылепленные сиденья, а в глубине — нечто вроде трибуны. Лес смотрел на нас оттуда — как всегда спокойно и холодно. Он даже не стал проводить анализ ситуации — и правильно, что не стал. А Морозов прямо-таки светился от радости, и это раздражало. И Талестра не выдержала:

— Небо падает на наши головы, — сказала она, — а ночные смерчи опустошают склоны. Антигона засасывается бездной вместе с нами. А у вас такое лицо, как будто это праздник! Будьте немного сдержаннее, прошу вас!

— Ты не понимаешь, — отвечал он. — Мы наконец-то получили результат.

— Объяснись, — сказал Лес абсолютно спокойно.

— Пожалуйста, — кивнул Морозов. — Это очень просто: Талестра права, эта планета гибнет, а мы приговорены — на нас наступает всякая нечисть с одной стороны, а смерчи — с другой. Однако ясно, что силы мрака боятся нас.

Валеран как ни в чем не бывало курил свою сигарку из схрауи. Он был сейчас мысленно за сотни тысяч километров от Антигоны…

— С чего вы это взяли? — поинтересовался Валеран.

— Им только и оставалось дать нам спокойно сдохнуть на наших скалах. Так нет же, они беспорядочно атакуют, чтобы ускорить развязку. Зачем? Есть три возможных объяснения: а) мы находимся в каком-то опасном для них месте и способны каким-то образом стеснить их действия; б) сама наша группа представляет опасность для них, и в) кто-то спешит нам на помощь. Следует также отметить, что все гипотезы далеко не исключают одна другую…

— Что Антигона может быть точкой слияния двух миров, — сказал Лес, — вполне вероятно. И что батарея из ста мутантов может создать силовое поле — тоже весьма соблазнительная идея. Но я не вижу того, кто мог бы рискнуть — рассчитывая на минимум удачи — пуститься на поиски, чтобы спасти нас в Бездне Лебедя. Когда ты покидал Сигму, Валеран, шла ли речь о другой экспедиции?..

— Нет, — отвечал Черный принц, стряхивая пепел со своей сигарки. — Но не забывай, что мне пришлось задержаться в районе Полярной звезды и созвездия Лиры. И я искал вас по всей Бездне. Даже на Гефестионе был…

Это было чистейшей правдой. Он точно следовал по заданному маршруту и разыскивал экспедицию, затерявшуюся среди бесчисленных миров. И время потеряло для него свое значение…

— К тому же, — продолжал Валеран, — ты ведь знаешь своего отца. Даже это усилие — посылка «Надежды» — было равно для него поражению…

— Н-да…

Тонкие пластинки потолочной лепки посыпались сверху, устилая пол пещеры. Талестра инстинктивно приложила ладони к ушам, а Валеран прикусил язык. Монотонный шум слышался, казалось, со всех сторон, из древних недр Антигоны, с низкого и черного неба… И вдруг Морозов заговорил снова. Он сказал нечто странное:

— Прошу простить меня. То, что я сейчас скажу, не имеет никакого научного обоснования, но после всех этих историй с мутациями, с телекинезом и прочим я начал по-новому постигать суть многих событий… которые прежде, на Сигме, могли бы шокировать меня. Но ведь мы находимся далеко от Сигмы и от всего реального мира, не так ли? Талестра, милочка моя, разве ты не чувствуешь, как кто-то летит к нам на помощь? И что он совсем близко? А ты, Виллис?..

Ошеломленные, мы переглянулись.

И…

Яркий свет, страшный грохот взрыва заполнили пещеру. Гора зашаталась. И наступила тишина.

Тишина…

Нас всех бросило на землю.

Тишина…

Перевернутый мир медленно приходил в себя.

И тут же мы различили другие, уже близкие звуки, еще более устрашающие: клокотание болота. Свистящие вдохи. Крики… Твари наступали, должно быть, они уже заняли линию кратеров. В густом дыму, который заполнял пещеру, возникли силуэты «кузнечиков» во главе с Анг'Ри.

— Бездна Тьмы! — кричали дети в ужасе. — Она там! Она засасывает все!

— Огонь попал на щит!

— Он плавится!

Лес повернулся к Морозову и сказал ему со своим обычным сверхчеловеческим спокойствием:

— Не нас боится Мрак, а щита. Он разрушен. Пусть хранит нас теперь космос или какой-нибудь чудодей. К дезинтеграторам!

То, что последовало за этим, называется, как мне кажется, рукопашной схваткой.

На самом деле, я видела это в первый раз. И еще не раз увижу в моих снах.

Под напором густого и липкого прилива люди убивали и тут же умирали сами. Талестра, держась одной рукой за выступ и вися над пропастью, палила яростно и беспорядочно во все стороны. Лес прокладывал аккуратный широкий проход последним беглецам с линии кратеров. И Валеран, укрывшись за целой грудой мертвых тел и похожий больше, чем обычно, на черного ангела, помогал ему.

И все-таки последний из наших пассажиров был поглощен черным вихрем, когда мы покидали линию кратеров…

Именно этот момент он и выбрал, чтобы появиться со своей знаменитой эскадрой прямо над Красными горами.

Очень резко выйдя из пике на огнедышащем «Скорпионе», во главе своей эскадры он так низко пролетел над Антигоной, что порфировые скалы заходили ходуном. Рев тормозящих двигателей наполнил кратеры и концентрические переходы пещер. Фиолетовое небо адской планеты как будто разорвалось, осветилось и загорелось на линии горизонта. Это было настолько странное, даже бредовое зрелище, что, забыв на какое-то мгновение наше бедственное положение, спрутов, ящеров, радиацию, мы с раскрытыми ртами застыли на площадке у дезинтеграторов. «Ты думаешь, это он?.. Это он?..» Ко мне прижалось напряженное до предела тело Талестры, ее побледневшее лицо было обращено к чудесному видению.

— Но что он делает? — спрашивал ошеломленный Морозов. — Лучше бы он разбомбил спрутов!

— Эту возможность он предоставляет сопровождающей эскадре, — объяснил спокойный голос Валерана. — Тактика Сигмы, Лес. Я узнаю стиль.

Лес кивнул, взгляд его был особенно многозначительным. Потом он приказал спуститься в пещеру. И в самом деле — два самых тяжелых корабля опустились чуть ли не до вершин Красных гор и неумолимо, с невероятной точностью, избегая применять радиоактивное оружие, залили огнем поток желеобразных чудовищ. За ними последовали два других, потом еще два. Так они целиком очистили лес водорослей и склоны плато.

А сам «Скорпион», описав огненную дугу, поднялся высоко в небо — в то, что мы до сих пор принимали за небо Антигоны, и тяжелая свинцовая масса черно-фиолетового цвета, масса чудовищно живая и плотоядная, осветилась из конца в конец, разверзлась, как раскаленная бездна. Из этой развороченной необъятной тучи выступили длинные вялые щупальца, похожие на дохлых змей, оживших как будто под влиянием электрических разрядов, которые затрепетали и ударили изо всех сил в подножия гор, стараясь в то же время дотянуться до «Скорпиона», который своим оружием «избивал» их. Еще немного, и их объятие настигло бы его, это чувствовалось, не знаю, почему — неумолимое, живущее какой-то отвратительной жизнью, и в то же время мертвое, гниющее. Это была животная сила неизвестного мира, другой метагалактики, где все — наоборот. Еще секунда — и Талестра вскрикнула: змеиное гнездо сомкнулось на том месте, где уже ничего не было, не было «Скорпиона», испускающего огонь, не было его знакомого силуэта — и только внизу гигантские болотные растения дотлевали густым опаловым дымом, да корабли эскорта безостановочно кружились над равниной. Именно в этот момент до меня дошло толком: Мрак, Язва были, по-своему, живым существом… Невероятная неудовлетворенность, родственная досаде чудовищного зверя, раздраженного, что у него отняли добычу, повисла в воздухе, ставшем еще плотнее и темнее. Потом липкие тучи стали медленно расходиться…