Хочешь Жить - Стреляй Первым - Виктор Тюрин

— Пяти лет?! Мой бог! Это сейчас лето — тепло, а как зимой?

— Хорошо, если половина из них переживут ее. Обычно, большая часть детей, на зиму перебирается в город. Подвалы, котельные, канализация. Те, что остаются, не жильцы на белом свете.

Я видел много страшного в жизни, но картинка замерзающих на снегу маленьких детей заставила натурально передернуться, словно меня уже сейчас настиг порыв холодного зимнего ветра.

— Дьявол! Как же так?! А где их родители?!

— В основном это дети иммигрантов, прозябающих в нищете и живущих в трущобах. Родители просто не в состоянии их прокормить.

— Мать вашу! А эти…как их…приюты?!

— А что ты знаешь про приюты, Джон?! Ты жил там?! Они еще в сто раз хуже тюрьмы!

— Ты чего кипятишься?

— Я сам прожил в этом, проклятом богом, месте два года, пока не сбежал, — уже тоном ниже, сказал Карл. — Как только над нами там не измывались, даже вспоминать страшно.

Беды детей — беспризорников тронули меня, поэтому при следующей встрече с Сержантом, я затронул эту тему. Я думал этот холодный и жестокий человек, которого мало трогали беды людей, если только они не касались его или банды, просто пропустит мои слова мимо ушей, но тот неожиданно проявил интерес. Ободренный вниманием, я изложил ему свой план. Тот, немного подумав, дал добро. Идея состояла в наложении на некоторых лавочников и владельцев магазинов небольшой дополнительной дани в виде продуктов. А вот торговцам моя идея совсем не понравилась, но деваться было некуда. Теперь каждый вечер к старой пристани приходила подвода с несколькими ящиками. В них были мясо, хлеб, овощи. Правда, мясо по большей части представляли мясные обрезки и требуха, то же самое и с овощами, большая часть которых была изрядно подпорчена. Но для живущих впроголодь детей, это было вроде манны небесной. Со своей стороны я организовал им дрова. Пару раз я навещал их на старой пристани, но, закрутившись в вихре дел, переложил судьбу детей на Карла. Но если мне удавалось встретиться с кем-нибудь из маленьких оборвышей в районе порта, я обязательно давал тому пару мелких монет. И почти каждый раз при встрече с бездомным ребенком, я вспоминал о Тиме. Жив ли он? Несколько раз я спрашивал у беспризорников о нем, но никто из них так и не мог вспомнить похожего на него мальчика.

'Странно, что в этой жизни меня судьба постоянно сводит с детьми. Сначала Тим, теперь вот Луиза'.

Мысли плавно перетекли на девочку. Пока она наслаждалась каникулами за городом, но завтра ее должны были привезти обратно в город. Когда стал вопрос о ее временном устройстве, моя квартирная хозяйка, предложила девочке временно пожить у своей старшей сестры, имевшей собственную ферму. Дети фермерши выросли и разъехались, поэтому та будет только рада маленькой девочке. Единственной, кто остался недоволен подобным решением, была сама Луиза, но когда мы приехали на место и увидели теленка с большими глупыми глазами, то по ее счастливому лицу я понял, что больших слез при нашем расставании не будет. За время ее отсутствия я нашел ей приличное заведение с полным пансионом. 'Универсальная школа для леди миссис Кролинг'.

— Босс! Эй! — я поднял недоумевающие глаза на Карла. — Очнулся, наконец. Я тебе го?ворю — говорю, а ты будто не слышишь.

— Теперь слышу. Говори.

— Ты знаешь, что на завтра назначена забастовка докеров?

— Знаю, — равнодушно ответил я.

— Наши докеры, похоже, решили присоединиться к ним.

— Их дело. Пусть не работают.

— Я бы не стал тебя по этому поводу беспокоить, босс, но дело в том, что наши работяги уже сегодня собираются передать тебе бумажку со своими требованиями. Тут еще, у них, похоже, ячейка сформировалась или нечто в этом роде.

Если бы подконтрольные нам бригады докеров решили завтра участвовать во всеобщей забастовке, я бы и слова не сказал. Это головная боль властей и полиции, но не моя. Но то, что среди моих грузчиков появились социалисты…. Да еще ячейка! К чертям! Я не собирался делить с кем-то влияние на грузчиков!

— А ты куда смотрел?! — я кинул злой взгляд на Карла. Тот опустил глаза. Приподнятое настроение начало опускаться стремительными темпами.

'Не было печали, так черти накачали. О чем мне с ними говорить? Черт! Никогда не сталкивался с подобной проблемой!'.

— Когда?!

— В обед.

Толпа, около пятидесяти здоровенных мужиков, портовых докеров, стояла напротив меня, обжигая злобными взглядами, а у меня за плечами стояло только четверо моих людей во главе с Карлом. И всем им было не по себе, впрочем, как и мне. Нетрудно было представить, что с нами будет, если эта толпа решит на нас броситься. Чуть поодаль от грузчиков стояло четверо бригадиров с вытянутыми от испуга физиономиями. Я скользнул по ним свирепым взглядом.

'Я вам припомню этот бунт, уроды!'.

— Говорите, что вам надо?!

Я знал, что им надо, но просто так стоять и молчать под злыми взглядами полусотни человек, было довольно неуютно. Толпа всколыхнулась, расступилась, пропустив в первый ряд, троих человек. Стоявший посредине, крупный, широкий в кости, парень, с копной пшеничных волос, согласно информации Карла являлся организатором ячейки. По иронии судьбы он был моим соотечественником. Павел был единственным русским среди интернационального состава грузчиков. Без семьи. Иммигрировал в Америку из России около полутора лет назад. Грамотный, довольно быстро овладел английским. Имея хорошо подвешенный язык, быстро стал неформальным лидером среди докеров. Карл, в свое время, предложил ему место бригадира, но тот отказался. Был народовольцем, за пропаганду и сопротивление жандармам при аресте был сослан в Сибирь, под надзор полиции. Бежал, долго скитался, пока не оказался на пароходе, идущим в Америку. Здесь примкнул к местному рабочему движению.

— На завтра назначена всеобщая забастовка докеров! Мы собираемся показать всем силу рабочего класса! Я не сомневаюсь, что настанет день…!

— Хватит болтать языком, Павлик Морозов, — я перешел на русский язык. — Подобного дерьма я наслышался в своей жизни столько, что тебе и не снилось! Так что не трать мое время попусту!

— Ты меня с кем-то путаешь. Я не Морозов, — удивленный и сбитый с толку неожиданно раздавшейся родной речью, он неожиданно сам для себя перешел на русский язык.

— Пусть не Морозов, а Сидоров, какая мне разница! Не сбивай людей с толку! Им детей кормить надо, а ты своим равенством и братством…!

— Ты не собьешь меня с пути борьбы!! Меня не запугали царские жандармы…!! — теперь он снова кричал на английском языке. — Тебе, наемнику капитала…!!

От его речей попахивало партийными съездами, пятилетками и пионерами, салютующими перед мавзолеем на Красной площади. Всем тем, что делало из людей марионеток, тупо шагающих под красным знаменем в 'светлое' будущее. Неожиданно возникшее чувство отвращения к этому оракулу человеческого счастья, заставило меня на какой-то миг выйти из себя: — Хорош глотку рвать, дерьмократ!! Хватит, наслушался!! Пошли все на работу!! Или хотите работать вахтовым методом?!