Нет причин умирать - Хиллари Боннэр

– И принести в жертву жизни всех этих молодых людей? – Келли бросало в дрожь от того спокойствия, с которым его сын говорил об их трагической гибели.

– Под угрозой была национальная безопасность.

– Это полная чушь.

Ник уставился в пол:

– Мы… мы просто не ожидали, что дело вырастет в такой снежный ком, никогда не думали, что это приведет к такому количеству…

– Такому количеству убийств, Ник? Это слово ты пытался подобрать?

Ник пожал плечами.

Келли было плохо. На самом деле плохо. Он с трудом встал. Казалось, что комната вертелась.

– Я ухожу, – сказал он. – Я не могу больше находиться с тобой.

– Я не хотел, чтобы ты знал, папа. Чтобы ты когда-либо узнал.

– Не сомневаюсь.

Шатающейся походкой Келли побрел к двери. Ему пришлось держаться за спинку дивана, а потом за край стола, чтобы не упасть. Ник, казалось, не заметил этого.

– Откуда ты узнал? – спросил он. – Как ты догадался, что это я? Я не думал, что ты меня заподозришь.

Келли с грустью посмотрел на своего сына.

– Я тебя уже однажды заподозрил, – сказал он. – Было еще одно убийство, не так ли? Уже больше двух лет назад. Тогда в какой-то момент я подумал, что его мог совершить ты. Но я сказал себе, что это бред, полнейший бред…

Келли заставил себя замолчать. Ник выглядел изумленным, но ничего не ответил.

– Было и еще кое-что, – продолжал Келли. – Совпадение, но очень значимое совпадение. Дженифер видела твою машину в Торки в тот самый день, когда на меня напали. «Астон»-спецзаказ, такая примечательная машина, что она сразу же ее узнала. Неосмотрительно, Ник.

Глаза Ника округлились.

– Я приехал в Торки не на своей машине, – сказал он. – Господи, я же не дилетант. Я никогда так не делаю. Я знаю, что моя машина бросается в глаза, но она не одна на всю сраную Англию. Есть еще машины, почти такие же. Господи! Она не могла видеть мою машину, папа, никак.

Келли смог слабо улыбнуться. Ирония судьбы.

– Вот так, – сказал он.

Ник снова встал, нахмурив свое красивое лицо.

– Что ты собираешься делать сейчас, папа? – спросил он.

– Подышать свежим воздухом, – сказал Келли, – мне это необходимо.

– Я имею в виду, ты пойдешь в полицию?

Ник протянул руку и положил ее на плечо отцу. Келли стряхнул ее. Ему были нестерпимы прикосновения сына.

– Я еще не решил, – сказал он, опершись для надежности о входную дверь. – Что ты сделаешь, если я скажу, что собираюсь в полицию, убьешь меня?

– Ты знаешь, что я не могу. Я уже доказал это.

Келли открыл дверь. Он вдруг почувствовал, что больше ни секунды не может находиться в одной комнате со своим сыном.

И, уходя, он сказал свое последнее слово:

– Я еще не решил, что я собираюсь делать. Так что тебе просто придется пожить с этим некоторое время. Что, конечно, роскошь, которой твои жертвы всегда были лишены.

Глава 22

Тем временем Карен оставила в Хэнгридже Купера, Томпкинса и остальных, чтобы они провели опрос и, если понадобится, опросили весь личный состав части, а сама направилась обратно в полицейский участок Торки. За рулем по-прежнему был констебль Микки Тернер.

По дороге она пыталась дозвониться до Келли, но оба его телефона, мобильный и домашний, были переключены на автоответчик.

– Я надеюсь, что ты все еще спишь, Келли, и не делаешь никаких глупостей, – сказала она. – Я просто хотела связаться с тобой. Ты представляешь, Паркер-Браун смотал удочки. Позвони мне, как только сможешь, чтобы я знала, что у тебя все нормально. Давай будем держать контакт.

Когда Карен приехала в офис, ей сказали, что патруль, вернувшись с контрольного обхода, доложил, что взятый напрокат «вольво» Келли не стоит у дома и в доме, по всей вероятности, никого нет.

– Черт бы его побрал, – пробормотала она.

Он наверняка наделает глупостей. Карен волновалась. Его жизнь все еще могла быть в опасности.

Проинструктировав констебля относительно дальнейших поисков, она приложила все усилия, чтобы выкинуть Келли из головы. Больше она ничего не могла сделать.

Затем она связалась с Томлинсоном, чтобы поторопить его. У дела было две стороны. Паркер-Браун был выведен из опасной зоны, во-первых, с необычайной быстротой и, во-вторых, в очень интересное время – как раз в тот момент, когда ей дали разрешение начать полномасштабное расследование дела Хэнгриджа.

Карен подозревала, что ее подставили. Она почти не сомневалась в том, что Гарри Томлинсон, следуя своим клубным правилам, снова позвонил Паркеру-Брауну и предупредил о том, что его ожидает. Хотя она была уверена и в том, что начальник полиции даже и на секунду не мог себе представить, что Паркер-Браун сразу же сделает ноги. Дело слишком серьезное. Хотя это и было слегка по-детски, она с нетерпением ждала разговора с Томлинсоном.

И в самом деле, когда она рассказала о ситуации, с которой столкнулась в Хэнгридже этим утром, Томлинсон был одновременно поражен и обижен.

– Что? Он просто исчез? И никому ничего не сказал?

Карен знала, что начальник полиции имел в виду – не сказал ему, что замышляет исчезновение. И это, конечно, нарушало все правила его сраного кодекса чести.

– Именно так, сэр, – холодно ответила Карен. – И теперь важнейшей частью расследования становится поиск Паркера-Брауна. Пока что мне сказали только то, что его перевели, что он на специальном задании и что его местонахождение засекречено. Все это попахивает заговором. Честно говоря, сэр, я надеялась, что вы сможете как-то помочь. Надавить на Минобороны, чтобы они сказали нам, где он и все такое.

– Хм. Я сделаю все, что в моих силах.

Наконец-то начальник полиции не возражал. Быть может, подумала Карен, он просто не посмел. Ему, разумеется, очень не хотелось, чтобы о том, как он предупредил Паркера-Брауна о начатом расследовании, стало известно.

– Спасибо, сэр, – сказала она.

– Он, конечно, уже вполне мог успеть скрыться. Вот-вот может начаться война в Ираке, и это уничтожит все его следы.

– Это возможно, сэр.

– Но с другой стороны, он, возможно, вообще никуда не уезжал. Если вы правы в том, что военные устроили дымовую завесу, то он, может, просто пошел домой и сидит там, отдыхает.

– Да, сэр.

Когда Карен положила трубку, она несколько секунд просто сидела не шевелясь. Вчера начальник полиции безошибочно догадался о том, что она подговорила Фила Купера и команду поддержать ее. Возможно, она снова недооценивает его. Разумеется, Паркер-Браун вполне мог быть дома. Почему же, черт побери, ей самой не пришло это в голову?

Поколебавшись несколько секунд, она опять позвонила в Мидлмур, на номер, по которому, она знала, есть прямая связь с секретарем Томлинсона.

Джоан Локкарт, как всегда, была холодна. Карен заговорила энергично и по-деловому:

– Я хотела узнать, нет ли у вас домашнего адреса полковника Паркера-Брауна?

– Наверное, есть, – ответила Джоан.

Карен мысленно досчитала до шести.

– Не могли бы вы посмотреть его для меня? – спросила она очень вежливо.

Несколько секунд на том конце провода молчали. Джоан, вероятно, проверяла компьютерную базу данных.

– «Старый особняк», Роборо, – сухо сказала она, снова взяв трубку.

Возможно, Карен и недолюбливала Джоан, но всегда восхищалась тем, как секретарь делает свою работу. И если бы они были не на разных концах провода, а в одной комнате, быть может, Карен даже обняла бы ее. И это было бы выражением искренней благодарности.

Тем не менее она была немного озадачена. Роборо была деревней на окраине Дартмура, расположенной очень удобно в нескольких милях от центра Плимута. За последнее время она стала очень модным местом. «Старый особняк» казался Карен просто шикарным адресом. Паркер-Браун говорил ей, что женился на очень богатой невесте, но, как она поняла, после развода его финансы истощились. В разговорах они не касались темы жизни Джерри в то время, когда он не находится в полку, а «Старый особняк» не выглядел названием дома, который выбрал бы для проживания одинокий человек.

Келли не прослушал ни сообщение Карен, ни чье-либо еще. Его мобильник оставался выключенным по пути в Лондон и обратно и потом, когда он наконец добрался до дому.

Поездка домой была настоящим кошмаром. Келли все еще чувствовал себя нехорошо. Ему повезло, и он сумел поймать такси почти сразу, как вышел из дома Ника. Это было очень хорошо, потому что он боялся, что может просто упасть.

По дороге через Лондон до вокзала Паддингтон ему немного полегчало, но весь путь на поезде до Ньютон-Эббота он почти ничего не соображал. В голове его вспыхивали ужасные образы смерти и разрушения, и некоторые из них были памятью о многолетней работе в газете, а некоторые – просто плодом его воспаленного воображения.