Духи Рождества на Трэдд-стрит - Карен Уайт

он был без шляпы. Одежда на нем была старомодной – такие короткие штаны до колен, которые мужчины носили когда-то. – Она резко открыла глаза. – А еще он что-то держал в руке. Кажется, в первый раз, когда я его увидела, я подумала, что это браслет, но на этот раз я поняла, что это был вовсе не браслет.

– И что это было? – не унималась я.

– По-моему, какая-то птица. С четырьмя большими камнями, поэтому сначала я подумала, что это браслет. Но сейчас скажу, что навряд ли. Может, кулон?

– Или брошь? – мой голос дрогнул.

– Точно! Скорее всего, брошь! – для убедительности она даже кивнула. – И кто бы это ни был, он явно пришел оттуда, где только что был Джек, потому что он увязался следом за Джеком, когда тот уходил.

Я не упоминала, что Джек сейчас работал дома, или что мне известно, откуда пришел дух. Умолчала я и о том, что понятия не имею, почему.

– Вы рассказали Джеку о привидении?

– Конечно. – Джолли пожевала нижнюю губу. – Тем более что от этого человека определенно исходила враждебность. И когда я посмотрела на его лицо, вместо глаз у него были просто темные пустые глазницы. И я решила, что Джек должен знать. – На ее лице читалось сочувствие. – Должна признать, что ваш муж как будто слегка испугался, – вряд ли кому-то приятно услышать, что за ним следит злой дух.

Я поймала себя на том, что с такой силой стиснула зубы, что моя челюсть почти онемела. А когда наконец заговорила, то не узнала собственный голос.

– Этот дух… он сказал что-нибудь?

Ярко-зеленые глаза Джолли тут же впились в меня.

– Призраки не разговаривают, дорогая. Вы смотрели слишком много выпусков «Говорящей с призраками». – Она подалась вперед, и ее сережки в виде рождественских лампочек качнулись. – Это больше похоже на… ментальную связь с духом. И вот что вам скажу, это точно был злой дух, и я почти уверена, что не хотела слышать, что он говорил. Не считая…

– Не считая чего? – подсказала я.

– Не считая того, что за гневом я почувствовала что-то еще. Что-то очень похожее… на разбитое сердце. Не просто разбитое сердце, а сердце обожженное. Как будто его ужасно предал тот, кого он очень любил. Поэтому я решила послушать, что он пытался мне сказать.

Зазвонил телефон, и мы обе вздрогнули.

– Минутку, – сказала Джолли, взяв трубку, а затем поставила звонок на удержание.

– И? – нетерпеливо спросила я.

Она поджала губы.

– Обычно я так не выражаюсь…

– Ну, скажите мне, пожалуйста.

– Я почти уверена, что он пытался сказать: «Предатели заслуживают смерти и того, чтобы гнить в аду».

Я вспомнила те же слова, прозвучавшие в моей собственной голове тогда, в мавзолее, а затем из уст матери в спальне Нолы, и по моей спине пробежал ледяной страх. Я сглотнула.

– Это все?

Джолли задумалась и покачала головой.

– Нет. Он произнес какое-то имя. Но у меня создалось впечатление, что он думал, что это имя Джека, но это было не оно.

– И что за имя?

Зеленые глаза Джолли стали размером с блюдце.

– Я почти уверена, что «Александр».

Я знала только одного Александра. Александра Монро. Имя на одном из склепов мавзолея. Британский солдат, живший в Галлен-Холле во время оккупации Чарльстона.

– Хм, – сказала я, сделав вид, будто это имя ничего для меня не значило. – Весьма интересно. И вы все это рассказали Джеку?

– Да, конечно. Я подумала, что он потом расскажет об этом вам. Правда, он сказал, что из-за праздников, съемочной группы в вашем доме и подготовки к историческому ужину вы сейчас испытываете большой стресс. Джек вам сказал, что к вам на основное блюдо пожалуют двадцать четыре пары гостей? И это вдобавок к тому, что у вас двое малышей, дочь-подросток и работа на полную ставку. Стоило мне подумать об этом, как я тут же почувствовала усталость. – Она сочувственно улыбнулась мне. – Но Джек такой замечательный муж, такой сострадательный и заботливый. Вероятно, поэтому он и не стал поднимать эту тему. Ведь это не срочно. Я имею в виду, привидения не способны причинить вам вред, верно?

Я пристально посмотрела на нее.

– Верно, – уклончиво ответила я. – Что ж, спасибо, что сообщили мне. И за это тоже спасибо. – Я взяла со стойки розовые бланки сообщений. По пути к себе в кабинет я ломала голову над тем, почему Джек не упомянул об этом. А когда закрыла за собой дверь, на меня накатила волна гнева. Возможно, это было мелочно с моей стороны, но я терпеть не могу, когда от меня что-то скрывают. От обиды я всегда становилась прежней Мелли. И хотя я это прекрасно знала, обида никуда не исчезла, и я решила, что, когда Джек будет готов поделиться тем, что мне только что рассказала Джолли, я расскажу ему о пчелах в спальне Нолы и о том, что произошло, когда мама коснулась столбика кровати.

Я повесила пальто на вешалку, застегнула пуговицы до самого воротника и проверила карманы, хотя уже сделала это перед выходом из дома. Это была старая привычка, ведущая свою жизнь с тех времен, когда я юной девушкой ухаживала за отцом-алкоголиком, проверяя его карманы на предмет фляжек или бутылочек, чтобы уничтожить их прежде, чем он вспомнит, где они находятся. В общем, старая привычка, от которой трудно избавиться. Наряду с маркировкой ящиков, чтобы отцу не нужно было мучиться по утрам, выбирая между черными и темно-синими носками.

Когда Джек смеялся над некоторыми из моих причуд, у меня порой возникало желание объяснить ему, почему я так поступаю. Но тогда мне пришлось бы объяснять ему, почему я делаю так до сих пор, даже после всех этих лет, когда отец бросил пить. Знай я ответ, возможно, я бы прекратила так себя вести.

Подойдя к кофемашине «Кьюриг» – подарок на день рождения от Джека, – стоящей на моем серванте, я выбрала, какой ароматный кофе мне нужен, взяла со стойки соответствующую чашку – они расположены в алфавитном порядке – и вдруг краем глаза заметила красное пятно. Не двигаясь, я перевела взгляд на стол и застыла. Красная подушка в форме сердца, которую я взяла с чердака Вероники, стояла на моем стуле, приподнятая, чтобы я не могла не заметить ее.

Поставив кофейную кружку, я подошла и взяла подушку, надеясь, что это какая-то другая. Но оттого, как все складывалось в моей жизни, я знала: надежда – все равно что желание потушить лесной пожар, лишь разок подув на него. Я рассмотрела подушку: аккуратные, прошитые вручную швы вдоль оборки, мягкий красный материал, который казался таким же новым и ярким, что и тридцать лет назад. Я поднесла ее к лицу, понюхала и тотчас узнала слабый запах духов «Ванильный мускус».

Я нажала на настольном телефоне кнопку внутренней связи и стала ждать ответа Джолли.

– Джолли, кто-нибудь заходил ко мне в кабинет с тех пор, как я вчера ушла домой?

– Нет, Мелани. Только уборщицы. А в чем дело? Что-то пропало?

Я уставилась на подушку, которую все еще сжимала в руке.

– Вообще нет. Просто…

– Фарреллы уже здесь. Я отправляю их к вам.

– Спасибо… – начала было я, но она уже повесила трубку. Звук мертвого пространства быстро сменился стуком в дверь моего кабинета. – Входите.

Майкл открыл дверь и отступил, пропуская Веронику вперед, его рука заботливо легла ей на