Изгнанник (LExilé) - Жюльетта Бенцони

— Вы скажете мне, отец, куда вы меня везете? Вам известно мое отношение к возвращению домой.

— Не стоит повторяться, Элизабет. Я не из тех, кто устраивает ловушки. Тебе следовало бы это знать. Все, хватит об этом. Как ты отнесешься к тому, чтобы провести несколько дней у Анн-Мари Леусуа?

На прекрасном печальном лице появилось выражение нежности.

— Это, несомненно, единственное место, где мне будет по-настоящему хорошо. Но вчера вечером вы говорили моему мужу о доме, который переписали на мое имя.

— Я полностью отремонтировал дом каторжника и нотариально оформил дарственную на твое имя, но при нынешнем положении дел тебе там будет слишком одиноко, слишком грустно... И я питаю искреннюю надежду вскоре вернуть тебя в дом «Тринадцать ветров».

— При нынешнем положении дел? — насмешливо повторила она его слова, и в этом на мгновение проступила прежняя Элизабет. — Не стоит обольщаться, отец! Эта Лорна вцепилась в нас, словно пиявка. Она так легко не отступит. В любом случае не мучайте себя. Луи Шарль скоро присоединится ко мне.

Со свойственной ей живостью она села в карету, устроилась рядом с Артуром и опустила стекло, чтобы попрощаться с аббатом Николя, вокруг которого на этот раз собралась почти вся деревня.

— Мы вернемся, чтобы снова увидеть вас! — крикнула она, огорчив этим Артура.

— Ты говоришь о себе во множественном числе как королева? — проворчал он. — Должен предупредить тебя прямо сейчас: даже если ты станешь королевой, ты все равно останешься для меня сестрой. И никем другим!

— Кто говорит обратное? Если я сказала «мы», то только потому, что надеюсь когда-нибудь вернуться сюда вместе с Луи Шарлем. Мне очень нравится аббат Николя, он сама доброта. И потом ведь это он нас повенчал.

Горечь пополам с печалью охватила Артура. Он начал понимать, что отныне для Элизабет главным будет только муж и все то, что так или иначе имеет к нему отношение. Почувствовав, что на глаза наворачиваются слезы, он отвернулся к окну кареты и увидел подпрыгивающий хвост и круп Роллона, который скакал рядом с кучером. Кто бы мог подумать, что еще совсем недавно он так радовался путешествию наедине с Элизабет! А теперь он испытывал отчаянное желание оказаться верхом на коне, подставить голову влажному ветру и мягко покачиваться в седле в такт движению лошади. Желание было настолько непреодолимым, что он не стал сопротивляться. Он открыл стекло, высунул голову и приказал кучеру остановиться. Одновременно остановились и оба всадника.

— Что случилось? — спросил Гийом.

— Ничего... Я просто не могу путешествовать в закрытой коробке. Я там задыхаюсь!

— Я могу занять ваше место, если хотите, — слишком поспешно предложил Гимар. — Я верну вам вашего коня.

— Нет, — торопливо вмешался Тремэн, не сводя глаз с искаженного лица сына. — Я сам с ним поменяюсь.

Суровые черты лица подростка осветились гордостью и радостью.

— Вы дадите мне Сахиба?

— Без колебаний. Разница лишь в том, что ты легче меня. Ему это наверняка понравится.

— Но вы же тоже не любите ездить в карете.

Гийом улыбнулся, переводя взгляд с Артура на Элизабет, сидевшую с закрытыми глазами. Ее даже не заинтересовала причина остановки.

— Путь не так далек Но этого, возможно, хватило бы, чтобы превратить тебя в ипохондрика. Все, спешиваемся! — добавил он, перенося ногу через луку седла. И потом, понизив голос так, чтобы его слышал лишь Артур, он сказал:

— Пришло время нам с госпожой герцогиней поговорить по душам.

Глава X

Гибель гиацинтов

За четыре дня до Рождества мадемуазель Анн-Мари Леусуа решила, что пришло время забыть о своей природной сдержанности и вмешаться в дела других людей. И не просто каких-то людей, а тех, кого она любила, как своих детей, которых она была лишена из-за своего упорного целибата. Этот приступ необычной для нее нескромности даме пришлось приправить огромной ложью. Она объявила Элизабет, что ей необходимо съездить в Висель, чтобы навестить одну из своих старинных подруг, которая, как передал ей доктор Анбрюн, чувствовала себя неважно и желала повидать Анн-Мари.

Несколько встревоженная тем, что мадемуазель Леусуа одна отправится в такую поездку в разгар зимы, Элизабет вызвалась сопровождать ее.

— Мне ваше решение кажется неразумным! Дни сейчас короткие, а вам как-никак восемьдесят четыре года.

— Как любезно с твоей стороны напомнить мне об этом! И я не думала, то ты так плохо воспитана, моя крошка. Теперь послушай меня: возможно, мне столько лет, сколько ты говоришь, но я лично в этом не уверена, потому что я этого возраста не чувствую! Ты же останешься здесь. Пьер Анбрюн должен зайти и принести мне мазь для нашей соседки, у которой боли. У меня этой мази больше не осталось!

Как только солнце поднялось достаточно высоко, Анн-Мари впрягла своего ослика Сенфуэна в свою маленькую тележку и растворилась в легкой утренней дымке. Направилась она не в Висель, а в Варанвиль. Два лье туда и столько же обратно, такое путешествие крепкие ноги Сенфуэна легко выдержат. Тем более что ему обязательно насыплют добрую меру овса, пока его хозяйка будет говорить с баронессой.

Хотя осень принесла с собой бури и холод, погода накануне Рождества выдалась мягкой. Голубоватый воздух пах землей, опавшими листьями, дымом печей, в котором иногда чувствовался аромат испеченного хлеба: этот запах старая дева вдыхала с наслаждением. Она хорошенько укуталась в свою толстую длинную накидку из грубой шерстяной ткани, ее руки в черных шерстяных митенках спокойно держали вожжи. Анн-Мари наслаждалась этим небольшим приключением, которое она сама считала почти крестовым походом. Разве она не собиралась вновь завоевать для своих дорогих Тремэнов нечто настолько же драгоценное, как и Гроб Господень, а именно, сердце Розы де Варанвиль, которая как будто совсем от них отвернулась?

За сорок восемь часов до этого Адам, приехавший навестить свою сестру и своего старого друга мадемуазель Леусуа, поведал им, что накануне он побывал в замке. Ему хотелось узнать, приехала ли уже из Кутанса Амелия, самая юная из Варанвилей и его любимейшая подруга, которая находилась в городе несколько недель вместе со своей матерью и сестрой Викторией.

Благодарение Богу, все уже вернулись! Но радость подростка несколько омрачилась, когда выяснилось, что в замке гости: некий господин да Ламориньер и две его сестры приехали на рождественские и новогодние праздники в Варанвиль. И Адаму этот дворянин совершенно не понравился!

Если бы речь шла о старике, убеленном сединами, который с трудом ходит или немного болен, Адам не счел бы его присутствие неудобством. Но господин де Ламориньер оказался красивым и достаточно молодым мужчиной, очень высоким, с приятным, несмотря на небольшой шрам, лицом, с легкой походкой и явно пышущий здоровьем. А его карие глаза следили за каждым жестом хозяйки дома. И Адам, мечтавший — как его сестра и брат — о том, что однажды их отец женится на «тетушке Розе», почувствовал себя совершенно озадаченным.