Готовность номер один - Григорий Сивков

Заглядываю в аудиторию и тотчас закрываю дверь. Читаю надпись: "Кафедра динамики полета". Интересно... Но, к сожалению, эту науку предстоит изучать только на третьем курсе.

Поднимаюсь в волнении этажом выше. "Лаборатория кафедры конструкции двигателей". Светлый полукруглый зал. У стен стоят препарированные авиационные моторы разных типов. Ребята заносят какие-то детали. Спрашиваю:

- Что это?

- Части нового двигателя. Оборудование для новой кафедры реактивных двигателей.

Долгое время мне как-то не верилось, что закончились моя странствия по фронтовым аэродромам. Фронтовиков в академию поступило много. Мы с жадностью набросились на духовную пищу знаний. Все науки живо пленили меня и казались самыми интересными. На первом курсе шли общеобразовательные предметы: физика, математика, начертательная геометрия, химия и другие. Интересуемся понаслышке всем, но изучаем по-настоящему на лекциях пока только общеобразовательные дисциплины.

Заниматься самостоятельно приходится много, каждый день после лекций еще часов по пять-шесть. А к концу недели обнаруживаешь, что недоделок еще уйма. Вот и получалось, что выходных почти не было. Иногда успеешь сходить в кино или в театр, но эта роскошь отнюдь не каждую неделю.

Слушатель академии подобен альпинисту. Он идет на трудный штурм одной вершины за другой. Поначалу эти альпинисты весьма и весьма неопытны. На штурм очередной высоты идут они толпой одиночек, и потому среди них нередки случаи "жертв" в виде двоек на экзаменах. Но очень скоро они убеждаются, что и здесь серьезная товарищеская взаимопомощь играет важную роль. И тогда начинает складываться настоящий боевой коллектив альпинистов. А в связке среди верных друзей не такими уж трудными кажутся и самые сложные восхождения...

Высшую математику преподавал у нас Герман Федорович Лаптев, доктор физико-математических наук, добродушный, жизнерадостный человек. Точная наука математика в его лекциях была совсем не академической и сухой, а живой, поэтической наукой. Знал он массу случаев, имевших место в среде математиков, и рассказывал их слушателям, перемежая трудные разделы лекций. Как сейчас помню, говорил он:

- Математик никогда не скажет: возьмем деталь со стола. Он скажет; возьмем одноточечное множество и перенесем его из точки А в точку Б...

Это звучало необычно загадочно, таинственно и притягательно.

Наиболее трудно доступную для восприятия часть высшей математики векторный анализ излагал он интересно и живо. Вот, например, как преподносилось им понятие градиента:

- Вы находитесь в комнате у горячей печи. Пока вы идете пять метров от печи к окну, температура меняется от сорока градусов до нуля. Значит, в вашей комнате градиент температуры восемь градусов на метр... Теперь понятно, что такое градиент?

- Понятно... только раньше мы это называли бесхозяйственностью, - острит кто-то из слушателей с дальнего ряда столов.

Герман Федорович - блестящий методист и высокоэрудированный ученый. Многое он, очевидно, перенял от своего учителя генерала Голубева, профессора МГУ и начальника кафедры математики нашей академии. Герман Федорович часто говорил о нем по ходу своих лекций.

Владимир Васильевич Голубев был одним из выдающихся ученых-механиков МГУ. Много сил отдал он проблемам аэромеханики, в частности теории механизированного крыла, Владимир Васильевич - создатель теории машущего крыла и автор солидных научных трудов в области математики. Был он ярким представителем отечественной школы математиков и механиков. Лекцию на нашем курсе он читал всего один раз. Но она оставила у слушателей неизгладимое впечатление, поразив отточенной филигранностью педагогического мастерства. Ближе довелось мне с ним столкнуться на экзаменах по высшей математике.

Подошел я к столу, вытянул, как обычно, билет. Подготовился, выхожу отвечать. Экзаменаторов много. К кому из них пойти, думаю. Неожиданно поднялся профессор Голубев.

- Товарищ генерал, разрешите сдавать экзамен, я готов...

- Посмотрим, посмотрим, - оживленно и загадочно говорит генерал Голубев. На фронте вы отличились, посмотрим, как сильны в математике.

Он отложил билет в сторону и начал бегло гонять меня по всему курсу.

- Неплохо, - наконец остановился профессор и взялся за авторучку.

"Ну, думаю, пронесло, как над "Голубой линией". А он тем временем вкрадчиво говорит:

- Возьмите, пожалуйста, вот этот интеграл,- в пишет на листке.

Задачу решил быстро. - А ну-ка еще вот этот возьмите, - говорит он и протягивает новый листок бумаги. Взял и этот интеграл.

- Ну, пожалуй, достаточно, - сам с собой говорит профессор и уже мне: Поздравляю вас, в математике вы тоже на уровне своих фронтовых успехов. Продолжайте и дальше в таком же духе...

...Часто вспоминаю однополчан. Они тоже не забывают меня, только успевай отвечать на письма. Вот и сегодня пришло еще одно. "Доброго здоровья, Гриша, Катя! Получили твою весточку. За что большое спасибо.

Наше письмо, наверное, будет как раз ко времени. Так что от имени всего коллектива поздравляем вас с Новым, 1946 годом, в двенадцать ночи.

Гриша, сейчас коротко напишу тебе о наших друзьях, близких и знакомых. Терехов со всеми своими друзьями уехал. Заблудовский и Провоторов - тоже. Так что на старом месте никого нет.

Лещинер убыл, Шуляков также. Так что все сейчас разбрелись, кто куда. Мы пока еще на старом месте, ожидаем эшелона. Как там на новом месте, еще ничего не можем сказать, по прибытии туда сообщим.

Отпускники наши все переженились, но женушки еще на родине. Привез только Заблудовский...

Много войска нашего демобилизовалось, убыл и Боря Корецкий.

Учеба проходит нормально: восемь часов в день и даже больше. Ну, как будто бы охватили все, в дальнейшей нашей переписке будем подробней информировать.

С новым Годом! С новым счастьем! Долгая вам и вашему потомству жизнь!

Привет и наилучшие пожелания от всей фронтовой братии.

Привет Москве белокаменной!

Жмем крепко ваши руки.

К сему: Кучеренко, Малютенко.

Верно: старший писарь Аношкин".

...Катя учится на четвертом курсе мехмата Московского университета. Я - на первом курсе академии. Получилось так, что мы оказались продолжателями традиционных связей академии и университета.

Традиция эта возникла давно, со времен Николая Егоровича Жуковского, профессора МГУ и первого ректора Московского авиатехникума, созданного по указанию В. И. Ленина в 1919 году для подготовки авиационных инженеров. Авиатехникум через год был преобразован в институт инженеров Красного воздушного флота, а затем в 1922 году - в Академию воздушного флота имени Н. Е. Жуковского. С тех пор деловая дружба коллективов двух выдающихся высших учебных заведений страны развивалась и крепла.