Про жизнь и про любовь - Яна Завацкая

— А ты хочешь? Можно стать гэйн-велар, это по желанию. Хочешь - летчиком или танкистом…

— Не-е… это не то совсем. Гэйном… это в Медиане! Там не так…

Ивик смотрела на брата. Вот тоже дурацкая идея у людей. Будто гэйны - это какие-то особенные воины. И в Медиане воевать - одно удовольствие. Гэйн-велар он не хочет, да и правильно - чего там, грязь, кровь, пот, железо… А у нас будто бы ничего этого нет. Это они так думают.

— Да ничего в этом нет хорошего, - сказала она. Дверь внезапно открылась.

— Ивик! Доброе утро, ты уже встала? - мама увидела шлинг в руках у Ричи и нахмурилась, - да-да, ты еще ребенку в руки даешь боевое оружие!

— Мам, это шлинг. Он не стреляет. Он не опасный.

— Ивик, мне надо с тобой поговорить, - металлическим голосом произнесла мама и вышла. Ивик обреченно двинулась за ней, отобрав у Ричи шлинг. Оказавшись в кухне, мама повернулась и зашипела, глядя на Ивик злыми глазами.

— Ты зачем отбираешь у меня сына?

— Чего? - оторопела Ивик.

— Мало того, что тебя забрали, ты еще хочешь, чтобы и он воевал?

— Да не хочу я… мам, ты что? Ну все же мальчишки интересуются оружием. И девочки тоже многие… что тут такого? Я ему наоборот сказала, что в этом нет ничего хорошего…

Кажется, маму удалось убедить. Она уже поставила перед Ивик тарелку с оладьями. Ивик принялась есть, с тоской думая, что вот хотела взять на себя домашнюю работу… она же все умеет теперь, могла бы помочь. Как было бы хорошо… но маме это вовсе не нужно. Мама хочет чувствовать себя необходимой, это понятно… ну пусть.

Как это глупо, говорила себе Ивик, и ты ведь сама виновата. Ты ведешь себя как обиженный подросток! Не надо обращать внимания… мало ли, что они говорят… они же мои родные люди, других же у меня нет. Она через силу подняла голову и улыбнулась маме. Почему в последние дни так тяжело улыбаться? Господи, ведь это ее дом, ее родной дом! Там - все чужие, там даже подруг-то настоящих еще нет, здесь все свои… но там ей намного легче. Может, у нее и нет дома… и не будет никогда.

— Вот ты меня тогда не послушалась, - заговорила мама, - а я ведь тебя предупреждала - ничего хорошего не будет!

— Ну да, - сказала Ивик, - ты говорила, что меня убьют. А я до сих пор жива почему-то.

— Надолго ли? - с надрывом спросила мама, - а главное - посмотри, во что превратилась твоя жизнь! Ты живешь в какой-то дыре! На севере! Среди этих тупых парней, которым ты не нужна - а здесь мы бы нашли тебе интеллигентного жениха. Сидишь там в своем общежитии и предаешься мелким радостям графоманства!

Ивик молчала. Сил не было возражать. Тут ведь что ни предложение - то перл. Живет она в дыре - но если бы она была врачом, ее легко могли бы отправить в такую же дыру. Интеллигентный жених - да зачем он ей сдался? Если уж выходить, так за гэйна, лучше них парней все равно не найдешь. В общежитии живут все, кто уехал по назначению, все холостые и незамужние. То есть все это чушь, но возражать даже и не хочется.

— Ты там совсем сгнила! А я тебе говорила - вот ты не слушалась маму, ты же была самостоятельная, такая крутая вся, сама пошла беседовать с начальником, и потом выпучив глаза, ничего не слушая - сразу в квенсен, даже домой не заехала! И я вернулась как оплеванная!

— Ну извини. Но мне нравится быть гэйной, - Ивик отодвинула тарелку.

— Нравится? Тебе это нравится? Не жить, как все нормальные люди, не устроиться! - в голосе мамы зазвучал надрыв, - ты и замуж не выйдешь ни-ког-да! Это я тебе обещаю! Никогда в жизни не выйдешь! И так и будешь сорокалетняя, никому не нужная - зато будешь ходить в Медиану! И детей у тебя не будет! Все твои подруги от тебя отвернутся!

— Мам, - сказала Ивик, глядя в пространство, - извини, но ты, по-моему, несешь какой-то бред.

Она встала.

— Я? Я бред несу? - мама заплакала, - это ты так разговариваешь с матерью?! Хамка!

Ивик почувствовала, что еще секунда - и она заорет, как бывало в детстве, взорвется, и мать начнет хлестать ее по щекам и бить чем ни попадя. И потом будет стыдно и мерзко, и захочется сдохнуть поскорее. Ивик поспешно выскочила в комнату… Бросилась в спальню и стала быстро набивать свой рюкзак. Белье в стирке? Бог с ним, обойдемся. Так, книжку не забыть… Распятие. Тетради.

Да, она ведет себя как обиженный ребенок. Да, она сама во всем виновата. Наверное. Но она просто больше не может. Она этого не выдержит. Матерь Божья, а как же она выдерживала все это в детстве? Ведь все детство так… и хуже даже… начинается все с "Ивик, доченька", а кончается мордобоем, "скотиной" и "сволочью".

Хорошо еще, что была школа.

Хорошо, что ее взяли в квенсен.

Что теперь ей есть куда возвращаться. Пусть это и не рай, пусть это северная дыра, и гэйны все тупые и грубые, но там она - среди равных, такая же, как все, а не объект чьего-то воспитания. Там ей действительно никто не скажет такую "правду в глаза". А надо ли это вообще?

Господи, а она-то ведь искренне думала, что самое страшное в ее жизни - тот эпизод на втором курсе, и встречи с доршами, и Килн…

— Ивик! - мать, почуяв неладное, вцепилась ей в плечо, - Ивик, ты что? Ты куда?

Она растерянно остановилась.

Наверное, раньше все это так и осталось бы демонстрацией. Ей стало очень неловко. Ну поругались… ну бывает. Что же, сразу вот так уходить - и все? Это же так обидит маму… это так некрасиво. Ивик с тоской подумала о комнатке в тренте, где Хетта уже повесила голубые шторы с оборками, о торшере и книжках в тумбочке, о хрустящем морозце. Как хочется туда… У нее еще отпуск. Можно будет валяться с книжками, писать, сколько душе угодно. Покататься на лыжах. Сходить с кем-нибудь из девчонок в кино. А здесь… только молча считать дни до возвращения. Неудобно обидеть маму…

Сейчас она скажет сквозь зубы "никуда", сбросит рюкзак и уйдет в спальню… Ивик молча смотрела в пол. А ведь она опять стала бояться смотреть людям в глаза.

Мама цепко держала ее за руку.

— Не пущу! Ты что? Куда пошла? Ты что выдумала?

Надо было что-нибудь такое сказать, жесткое и решительное. Вырваться и уйти. Но Ивик ничего уже не могла. Она печально посмотрела на мать. Легким умелым движением высвободила плечо. И скользнула в Медиану.

Ивик была уверена, что не заблудится. Все ж-таки она профессионал, и настолько уж в Медиане ориентируется. Келлог показывал направление. Вот только скорость - даже если двигаться по воздуху максимально быстро, чтобы ветер в ушах - все равно быстрее, чем двое-трое суток, не получится. Как ни странно, здесь расстояние в Медиане было даже больше, чем на Тверди. Вообще расстояния там с нашим трехмерным континуумом никак не коррелируют. Ведь в реальном пространстве Дарайю, Дейтрос и Триму разделяют десятки парсеков…

Но Ивик и не торопилась никуда. Она создавала "лошадку" и летела низко над землей, на удобной для себя скорости. Иногда лететь ей надоедало, и она шла пешком.

Конечно, она не взяла ни еды, ни воды. Поэтому вышла в ближайшие врата, добралась до города - оказалось, недалеко, и взяла на Базе все необходимое - сухари, сухофрукты, растворимые супчики, набрала воды. Гэйнам выдают все нужное по одному только удостоверению.

Медиана давала свободу. И одиночество - а это только и нужно было Ивик сейчас. В глубине души она чувствовала свою вину. Да, наверное, она не права. Она просто не знает - как жить в этом мире. Как?

И зачем? Ради кого защищать Дейтрос? Дейтрос - это ведь они и есть, ее мама и папа, ее родня. Никто из гэйнов, кого Ивик знала, не думал, конечно, о своей работе так, как об этом говорилось в официальных речах и брошюрах. О доблестных защитниках и благородной жертве за Дейтрос и Триму. Ивик тоже так не думала. Дейтрос не был абсолютно белым, Дарайя - абсолютно черной, все в мире было очень сложным и малопонятным. А воевать они все-таки обязаны. Но - существовали лазейки, можно ведь и уйти из гэйнов. Варианты есть. Подать в Распределительную комиссию на пересмотр - а если у нее все-таки призвание врача? Или хойта? Хойта вообще только так и оказывались в монастырях, переходя из других каст. Кто-то уговаривал врача (или подкупал - нечестно, конечно, Ивик бы так не стала делать) написать справку о каких-нибудь болезнях. Можно и оставаясь гэйной, добиться распределения на какое-нибудь место-синекуру, что-нибудь исследовать, заниматься теорией, преподавать. В конце концов, выйти замуж и рожать каждый год по ребенку.

Можно даже уйти - если не в Дарайю, так есть и другие миры. Хотя бы Трима… уйти, поселиться там, затеряться.

Но все это случалось очень редко. Гэйны оставались на своих местах. Воевали. Казалось, они думали только о том, чтобы получше устроиться, выбивали места в общежитии, квартиры, стояли в очереди за продуктами - как все. Жили своей частной жизнью. Не были они никакими особыми пламенными патриотами. Просто ходили в Медиану и выполняли свою работу, чаще всего монотонную и скучную, иногда тяжелую и опасную. Но под всем этим скрывалась глубокая, абсолютная уверенность: Дейтрос защищать надо. Дейтрос - это мы. Это Родина. Это наше все.