Журнал «Вокруг Света» №05 за 1987 год - Вокруг Света

Чтобы чем-то занять себя, Мигель достал из подсумка патроны, тщательно осмотрел и протер их. Потом аккуратно разложил рядом на куске ткани, прикрыв от солнца широкими листьями какого-то растения, похожего на салат. Через прицел не спеша изучил деревню, запоминая ориентиры. После этого взглянул на часы. Увы, прошло только полчаса, хотя казалось, он лежит здесь целую вечность. Тогда Мигель опустил голову на руки и закрыл глаза. Почему-то вспомнилась последняя университетская лекция. Седенький толстяк профессор увлеченно рассуждает о средствах выражения эстетического начала в архитектуре — пропорциях, ритме, пластике. Вдруг за окном глухо бухают выстрелы. В одно мгновение аудитория оказывается на ногах. Шум, гам. Одни бросаются к окнам, другие давятся в дверях. А посреди этой сумятицы застыла одинокая фигурка растерянного старичка...

Легкий толчок в плечо заставил Мигеля вскинуть голову.

— Вроде бы едут,— звенящим от волнения голосом сообщил Ипсинто.

Он не ошибся. Надрывно воя мотором, по узкому серпантину горной дороги к Пенья Бланке полз бронетранспортер, издали похожий на большого зеленого жука.

Мигель достал патрон и, положив палец на спусковой крючок, повел прицел от церкви вдоль улицы. Вот и штаб. Он постарался расслабить напрягшееся тело. Сделал несколько глубоких вдохов. Бронетранспортер уже пылил по улице.

Один из часовых поспешно юркнул в дом и тут же вернулся. Почти сразу вслед за ним в прицеле возникла чья-то фигура. Но, словно дразня, человек остановился в дверном проеме, так что вся верхняя половина тела оставалась в тени. Неужели не выйдет? От отчаяния Мигель чуть не выругался.

«Да он же просто надевает фуражку!» — молнией озарила догадка. И действительно, в следующую секунду на залитой солнцем площадке перед штабом появился высокий плотный офицер. Хотя Мигель не знал, как выглядит майор Кортес, чутье безошибочно подсказало, что это он.

Офицер сделал шаг, второй...

— Стреляй же! — не выдержал Ипсинто.

Чтобы не поддаться искушению, Мигель до крови закусил губу. Он все время держал перекрестие прицела на кокарде, ярко блестевшей на фуражке майора. При ходьбе стрелять нужно с опережением почти на метр. Но если нажать на спусковой крючок, а Кортес в этот момент остановится, будет промах. Нет, бить только наверняка.

Между тем к штабу подкатил бронетранспортер. Резко затормозил, подняв клубы пыли. Пережидая, пока она уляжется, майор тоже остановился. Мигель уже начал плавно давить на спусковой крючок, как шедший позади адъютант вдруг подался в сторону и загородил Кортеса. Наблюдавший за деревней в бинокль Ипсинто в бессильной ярости даже скрипнул зубами.

Медленно отошла тяжелая дверца, и на землю неловко выбрался мужчина в мешковатой зеленой форме. Кортес шагнул навстречу, поднося руку к козырьку. Прежде чем он успел приставить ногу, винтовка в руках Мигеля взорвалась грохотом. Не торопясь, он вновь подвел перекрестие к груди карателя, на которой расплывалось красное пятно. Майор наверняка бы грохнулся навзничь, если бы адъютант не поддержал оседающее тело.

Второй выстрел отдался в ушах Мигеля радостным громом. «Ага, не нравится»,— торжествующе прошептал он, наблюдая в прицел, как елозит в пыли светловолосый гринго, прячась под бронетранспортер.

Деревня превратилась в растревоженный муравейник. Солдаты беспорядочно метались во все стороны, не зная, откуда ждать появления противника.

— Не давай им опомниться! — крикнул Ипсинто.— Наши ребята услышали выстрелы и сейчас начнут действовать.

И Мигель бил по мечущимся чучос, не очень заботясь, находят ли цель его пули. Однако в деревне не все поддались панике. По звуку выстрелов кто-то определил, где засел одинокий снайпер, и теперь чернявый офицер, ругаясь и размахивая руками, гнал солдат цепью в сторону хребта.

— Не трать на них время. Пусть подойдут поближе. Встретим их из автоматов. Займись вон теми тремя слева,— приказал Ипсинто, успевавший следить сразу за всей долиной.

Там, куда показал командир, по склону быстро карабкались трое солдат с длинноствольными автоматическими винтовками. «Американские М-16,— машинально определил Мигель.— Если им удастся зайти во фланг на гребне, долго здесь не продержаться». Он поймал на мушку шедшего впереди и спустил курок. Словно споткнувшись, тот дернулся всем телом и покатился вниз. Двое других бросились за камни. Как только кто-то из них пытался продвинуться вперед, Мигель тут же загонял его обратно в укрытие. Стрелять вверх по склону, не видя противника, они даже не пытались, понимая, что толку от этого не будет.

Тем временем бой в центре разгорелся всерьез. Наткнувшись на плотный огонь двух десятков автоматов, солдаты залегли. В свою очередь, пулеметные расчеты у околицы деревни не давали поднять головы находившимся на гребне. Но бесконечно так продолжаться не могло. Рано или поздно каратели вызовут на помощь вертолеты. А это гибель...

Мигель окинул тоскливым взглядом каменистую полоску земли с невысокой травой и редкими кустиками, которой суждено стать местом его последнего боя. Внизу в полукилометре солнце безмятежно заливало своими лучами черепичные крыши и глиняные стены затерянной в горах деревни. Пенья Бланко — Белый Камень, да, видно, не зря в ее названии было что-то кладбищенское.

Какое-то движение совсем рядом заставило Мигеля скосить глаза. Это был паренек-проводник. Рубаха на плече пропиталась кровью, одна рука безжизненно повисла вдоль тела, зато на лице сияла радостная улыбка.

— Она на месте! — крикнул он обернувшемуся Ипсинто.

Командир облегченно вздохнул и торопливо поднес к губам висевший на шее свисток. В трескотню выстрелов ворвалась пронзительная трель.

— За мной,— коротко приказал он Мигелю, ящерицей отползая с гребня...

В зеленом гроте прямо на камнях устало прилегли трое партизан. Четвертый, Херонимо, склонился над чем-то маленьким, завернутым в выгоревшие солдатские куртки. «Откуда взялся ребенок?» — удивился про себя Мигель. Когда он заглянул через плечо командира, волосы у него встали дыбом. Совсем еще юное лицо, по-детски припухлый рот, густые длинные ресницы опущенных век. И заливающие щеки чернотой огромные синяки. А голова, которую бережно поддерживал Херонимо, вся седая.

— Негодяй,— сквозь зубы выдавил Ипсинто, добавив крепкое ругательство в адрес наконец-то нашедшего свою могилу майора Кортеса.

— Мы затаились под скалой, слушая, как, постепенно отдаляясь в горах, затихает перестрелка. Херонимо рассказал о гибели Хосе. Он отходил последним, прикрывая остальных, и подорвал себя гранатой, когда из кустов на него внезапно навалились чучос. С рассветом двинулись домой. Идти Камила не могла, и мы по очереди несли ее на самодельных носилках. В лагере командир перед строем похвалил меня. Сказал, что я меткий стрелок.— Мигель немного помолчал, а потом добавил извиняющимся тоном: — С тех пор меня и зовут «Тиро Фихо».

— А как же ранение?

— Ну, это был уже другой бой...

А. Макаров

Чтить труды и борения ...

Мне повезло: в семнадцать лет я исколесил Томск вдоль и поперек. Такая уж у меня была работа — погрузить, а в нужном месте выгрузить кирпич или бумажные подушки, набитые цементом, но чаще фляги со сметаной или бочки с сухим молоком. Днем работал, а вечером слушал лекции в университете.

Фургоны я не любил — в них темно и сыро, как в подземелье, другое дело — бортовая машина. Закоченеешь в морозы (они тогда были ого-го-го), зато столько разного увидишь.

А посмотреть было на что: Томск, куда я приехал учиться из Восточного Казахстана,— город старинный, теремной, каждый дом в нем поставлен наособицу. Чего только нет — и дворцы с колоннами, и хоромы из лиственницы и кедра с кружевными подзорами, наличниками, пилястрами, и строения из необлицованного красного кирпича, настенные украсы которых выложены под деревянную резьбу, и особняки из одномерных бревен на кирпичных цоколях...

А что за крыши у этих домов! Не крыши, а шатры — то островерхие с чешуйчатыми кровлями, то округлые, похожие на купола. С одной горделиво устремился в небо шпиль, с другой — резной деревянный фонарь, с третьей — фантастические коньки и драконы. Неожиданно промелькнет затейливое слуховое окно, или круглый парапет с солнечной розеткой в углублении, или темный жестяной наголовник водосточной трубы, похожий на диковинный цветок...

...Смотри, постигай, сопоставляй!

И я постигал.

Уже через месяца два-три почувствовал, что более или менее изучил не только достопримечательности Томска, но и его рельеф, географию — взвозы и спуски, мощеные тракты и немощеные улицы с чудными названиями — Эуштинская, Тояновская, Татарская, Басандайская, Обруб, первый и второй Кузнечные взвозы, Лагерный сад, Соляная и Конная площади, Юрточный переулок, Каштак... В каждом тайна, требующая разгадки.