Тело призрака - Владимир Сверкунов

— Садись, Борис Палыч, отдохни, небось, тяжело в твои годы тянуть лямку?

— Сергей Сергеевич, нисколечко! — извиняющимся тоном поспешил возразить гость. — Кроме работы у меня ничего не осталось, вы же знаете. Супруга-покойница ночами все зовет к себе, а я не могу…

— Не нравишься ты мне, — вздохнув, сказал Колобов. — После смерти жены опустился. Рубашка мятая, костюм не глаженый. Вон и пуговица оторвалась, а ты так и ходишь.

— Пришью, Сергей Сергеевич, — подобострастно заверил собеседник.

— Как же, пришьешь…

— Куплю и пришью.

— Знаю я тебя — забудешь. А в нашем ответственейшем учреждении, между прочим, дресс-код. Слышал о нем? — вальяжно спросил хозяин.

— Не силен в языках, Сергей Сергеевич, — внезапно скукожившийся человечек совсем потерял голос.

— Это форма одежды, которая должна быть строгой и очень приличной, — менторски заметил Колобов, открыл верхний ящик стола, достал оттуда средних размеров пуговицу и протянул гостю. — На вот, возьми, чтоб тебе не бегать по магазинам. И обязательно пришей.

Борис Павлович, как ценнейшую реликвию, осторожно взял двумя пальцами черный кружочек. Казалось, еще миг, и он начнет целовать эту драгоценность. Но хозяин, опередив события, дал ему команду:

— Положи пока в карман и смотри, не потеряй! Дырок нет?

— Что вы Сергей Сергеевич, как можно, — путаясь и краснея, заверил гость и даже вывернул карман. Потом аккуратно положил туда пуговицу и разгладил лоснящийся клапан.

— Ладно, верю, — смягчившись, сказал Колобов. — А теперь — к делу. У меня к тебе особо ответственное поручение.

Гость вытянул шею, готовясь не пропустить ни одного слова хозяина.

— Ты, конечно, знаешь про Мавзолей? — продолжил тот и, не дожидаясь ответа, перешел к сути. — Сыщики добрались до Кремля, что нас, конечно, не радует. Но есть письмо из Генеральной прокуратуры с визой президента: обеспечить допуск следователей в подземный тоннель — думаю, ты знаешь, какой. Завтра они будут там. Твоя задача — до их прихода пройти по тоннелю и внимательно посмотреть, нет ли там какой-нибудь ерунды? Он должен быть совершенно чистым. Даю это задание тебе, потому что доверяю!

Борис Павлович незаметно и облегченно вздохнул: кажется, его отправка на пенсию откладывалась. Сглотнув слюну, он проговорил:

— Спасибо огромное, Сергей Сергеевич! Я оправдаю! Когда начинать?

— Прямо сейчас, не откладывая, — сказал Колобов. — Только учти, дело конфиденциальное. Ни одна живая душа не должна видеть тебя ни у тоннеля, ни в нем. Зайдешь с нашей стороны, за собой закроешь дверь на ключ. Вот он, перед тобой лежит — бери.

— Все сделаю, Сергей Сергеевич, — поспешил ответить гость, аккуратно взяв со стола массивный, из медного сплава ключ. — А если там ничего не будет?

— Вернешься обратно, ключ отдашь завтра, — проинструктировал хозяин.

Маленький человек, подумав, положил медный стержень с фигурной "бородкой" в другой карман — не туда, где лежала пуговица. Он уже двинулся к вешалке, собираясь одеться и уйти, как его остановил голос Колобова:

— Давай по коньячку на дорожку. Ты, думаю, такого никогда не пробовал!

Он открыл сейф, достал начатую бутылку "Хенесси", две стопки и поставил их на стол. Затем рядом появилась вазочка с конфетами.

Борис Павлович растерялся:

— Сергей Сергеевич, это для меня такая честь, такая честь! — Его глаза увлажнились и стали часто-часто мигать.

— Не раскисай! — оборвал его хозяин. Откупорив бутылку, он щедро, до краев разлил коньяк и подозвал гостя. — Подходи, давай выпьем за то, чтобы все прошло хорошо!

Борис Павлович почти подбежал к столу, бережно взял хрустальную стопку и, убедившись, что Колобов уже начал пить, стал медленно вливать в себя ароматную жидкость. Он еще несколько секунд держал пустой сосуд в руках, всем видом показывая, какое ему привалило счастье — попробовать божественный напиток, да еще налитый самим начальником!

Колобов вернул его в действительность словами:

— Давай, закусывай! — и подвинул вазочку поближе к маленькому человечку. Заметив его вопросительный взгляд, добавил:

— На меня не смотри, ты же знаешь — диабет.

Борис Павлович развернул конфету и не менее бережно, чем коньяк, целиком отправил ее в рот. Сделал он это, чтобы не запачкать шоколадом пальцы и потом не облизывать их на глазах у хозяина.

— А теперь топай, — почти равнодушным тоном сказал тот, когда гость проглотил остатки лакомства. — Никуда не заходи, нигде не задерживайся.

Борис Павлович быстро стянул с вешалки шляпу и плащ и, не надевая, тихонько выскользнул из кабинета, успев сказать:

— Спасибо, Сергей Сергеевич, вы для меня столько делаете. Я не подведу. До свидания!

Колобов не счел нужным отвечать, а когда за посетителем закрылась дверь, положил оставшиеся конфеты в прозрачный пакетик, сунул его в карман и стал собираться. Через две минуты окно его кабинета погасло.

14

Кроме коммунистов никто не предпринял никаких действий, которые бы как-то указывали на отношение к происходящему. Казалось, что все другие политические силы выжидали: а что скажет по этому поводу президент?

Спустя три дня он, наконец, выступил по телевидению.

Сивцов как раз к тому времени добрался до своей холостяцкой квартиры в Чертаново и включил старенький "Шарп". Выбрасывать его он не собирался: пока показывает, пусть работает, к тому же искать новый "ящик" у него просто не было времени. Правда, телевизор в последнее время, не жалея, разливал по экрану красный цвет, будто его завербовали коммунисты. Вот и сейчас лицо президента выглядело багровым, словно его окончательно вывели из себя, что, впрочем, скорее всего, соответствовало действительности.

— Ленин, безусловно, принадлежит истории нашей страны, — произнес он, — И вычеркнуть его невозможно, да и не надо. Однако в сегодняшних реалиях исчезновение его тела из Мавзолея мало что меняет. И мы не хотим чтобы в России сложилась ситуация, описанная древним изречением: мертвые тянут за собой живых. Страна не должна возвращаться к прошлому, которое кое-кому представляется идеальным. Но разве мало было беззакония и в первые годы Советской власти, и в эпоху, как ее называли, развитого социализма?! Именно поэтому нельзя принимать ультиматум, предъявленный нам Объединенной коммунистической партией.

"А что, собственно, изменилось сейчас", — подумал Анатолий. Он лучше простых обывателей понимал, что закон так и остался во многих случаях абстрактным понятием. По большому счету, конечно, надо бы разобраться, почему, "кто был никем" неизменно становится "всем"?

Президент продолжал:

— Думаю, что несправедливо с правовой точки зрения и в морально-этическом плане скопом считать преступниками всех, кто добился успехов в бизнесе. Хотя я согласен, что в этой сфере не должно быть неприкосновенных персон. Если есть факты, что богатства нажиты преступным путем, они должны рассматриваться судами, а виновные — нести наказание. У нас такие примеры уже есть, кое-кто из так называемых олигархов сидит в тюрьме, других, успевших удрать за границу, мы надеемся вернуть на родину и предать суду. Но расправ с "врагами народа", как практиковалось в тридцать седьмом, и чего ныне жаждут коммунисты, не будет. России не нужна ни гражданская, ни любая другая война.

Сивцов вспомнил своего одноклассника, у которого теперь охрана, наверное, такая же многочисленная, как у главы государства. Ничем особым Славка не блистал, после школы родители определили его в заурядный финансовый институт. Он окончил вуз с грехом пополам, а потом кис в конторе, занимавшейся статистикой. Не виделись они очень давно, с тех пор, как будущий олигарх занял у Толика хоть и не очень большую, но ощутимую для него сумму. "Может, с этого первоначального капитала и началось его восхождение? — с грустью подумал Сивцов.

Еще в памяти всплыл хитрый прием: им Славка зарабатывал деньги еще в школе. Он выбирал мальчика, у которого водились купюры, и с простодушным выражением предлагал:

— Давай поспорим на рубль: если ты мне дашь пятерку, я сразу верну тебе червонец. Не фальшивый!

Многие, думая о быстром обогащении и придя к выводу, что подвоха, вроде, нет, соглашались. И когда Славка брал пять рублей, он, сокрушенно качая головой, скорбно произносил:

— Тебе повезло, старик, — я проиграл. — Он засовывал пятерку в карман, доставал оттуда заранее приготовленный рубль и протягивал обескураженному спорщику.

Все было, как говорится, шито-крыто — не подкопаешься: спорили-то на рубль!

Посмотреть на коронный номер сбегались многие ребята: представление того стоило. Одна растерянная физиономия очередного одураченного "клиента" вызывала дикий хохот.

Наверное, и во взрослой жизни, когда Славка вскользнул в бизнес, он пользовался подобными приемами, чтобы сколотить состояние.