Ночь на Ярилу Мокрого - Вера Попова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Тогда объявляю перепевки. Начинаю я. Кто со мной? Ты, Всемила? Выходим.
Обе вышли на середину горницы, и СвЕтланка, подбоченясь, повела глазами в сторону парней. Затем топнула ножкой и пропела первую частушку.
К нам милёночек пришёл,
Волосы волнистые.
Ты, подружка, приглядись:
И глазки золотистые.
Всемила посмотрела на Андрея и лукаво улыбнулась.
Я, подружка, пригляделась,
Наглядеться не могу:
Круглолицый, чернобровый —
Замуж за него пойду.
– Ого! – зашумели парни, – а мы чем хуже? Только тем, что он новенький?
СвЕтланка крутанулась вокруг себя и снова притопнула.
Круглолицый, чернобровый,
Молодеческая стать!
Ты спроси его, подружка,
Может ли топор держать?
В стане девушек послышалось сдержанное хихикание, а Всемила пропела в ответ:
Мне сорока-белобока
Утром новость принесла,
Что Нежданова кобыла
Парня в гости привезла.
– Какая кобыла? – возмутился Неждан, – и чья такая сорока быстрая, что успела узнать?
Залетела в гости пташка
И назад вернётся.
Городские нам не пара:
В быт наш не вольётся.
СвЕтланка опять по-хозяйски топнула ногой и вызывающе глянула на Андрея своими васильковыми глазами. Но Андрей взгляд выдержал. Тут топнул ногой поднявшийся Неждан. Он вышел к СвЕтланке на круг, снова топнул и пропел:
Мы мужское население
В обиду не дадим!
Мож, сегодня городской он
Завтра – среди нас один.
Ты, дивчина, не гордися,
Гостя привечай добром.
Смотришь: в девках засидишься,
Если сеять будешь зло.
Ты, Андрюха, не стесняйся,
Выходи плясать на круг.
Наши девки-балаболки
Проверяют на испуг.
Я сегодня перепевки
Закрываю. – Не беда.
Как умишка наберётесь
Так заглянете сюда.
Неждан снова топнул ногой. В конкурсе перепевок была поставлена точка. Андрей был благодарен другу, потому что, если честно говорить, он впервые попал под перекрёстные стрелы девичьих глаз и чувствовал себя не в своей тарелке.
Неждан объявил игру в «булавочку» и вызвался быть вАдящим. «Булавочку» сменила игра в «Цветы», которая собирала фанты, а ведущий задавал вопрос: «Что этот фант должен сделать?» Кто-то пел, кто-то отбивал дробь ногами, кто-то целовал в щёчку рядом сидящего. Исполнение сопровождалось смехом и шутками. Андрею выпало встать на лавку и восхвалять красоту Всемилы. Он вспомнил и прочёл «Я помню чудное мгновение» Пушкина, чем вызвал одобрение не только девичей половины, но и парней.
Как же посиделки не были похожи на городские современные тусовки и дискотеки! Для Андрея, даже не подозревающего, что может быть так весело, просто и, как ни странно, захватывающе, без пива и сигарет, вечер пролетел, как одно мгновение.
Молодёжь стала расходиться по домам в половине одиннадцатого: назавтра у всех спозаранку были дела. Неждан с Андреем вышли на улицу.
– Как тебе? Понравилось? – полюбопытствовал Неждан.
– Я никогда так хорошо не отдыхал! – признался Андрей.
– А какие у нас девушки-рукодельницы! Может, приглядишь какую, осенью свадебку сыграем.
– Скажешь тоже! Я не присматривался.
– А чего долго присматриваться? Какая быстрее всех и тоньше нить прядёт, та и хороша.
– У нас говорят, что прежде, чем жениться, с невестой пуд соли съесть надо.
– Ну, съешь, и что? Слаще будет? Ты жену в дом выбираешь на хозяйство, а не на засолку. Вон, смотри, СвЕтланка как ровненько нить прядёт да сноровисто! Чем не жена-хозяйка?
– Неждан, СвЕтланка очень красивая и хорошая девушка, да не готов я ещё семью заводить! Мне университет закончить надо, профессию заиметь.
– Ну-ну, всех девушек разберут, пока ты готов будешь! Наших Ладушек с вашими Анжелами не сравнить.
– А сам-то чего не торопишься?
– Я ещё не дорос: только семнадцать годов. А вот через год обязательно пригляжу. Моя будущая хозяйка ещё на печи сидит.
– Нет, не согласен, – возразил Андрей. – Кроме хорошей хозяйки ещё и любовь должна поселиться в доме. Как же без любви-то? И постель опостылеет, ежели жена любимой не будет., как в погребе, спать будешь.
– Наши старики говорят: «Стерпится – слюбится».
– Стерпится – да, но не слюбится. Ты, Неждан, женись на той, от которой у тебя волосы заискрятся.
– Возможно, ты прав, Андрей. Я подумаю. У меня ещё есть время, – засмеялся Неждан. – А давай-ка я тебя провожу. Хоть Луна ярко светит, а всё дорога незнакомая.
– У меня фонарик есть.
– С фонариком от развилки пойдёшь, там совсем до села рядом. Я здешний, а ты новичок. Как бы Вертун тебя не встретил.
– Вертун? Это ещё кто?
– Да вредное такое существо, мохнатое, вертлявое. Встретит тебя ночью на дороге и так завертит-закрутит, что до утра до дому не дойдёшь.
– Ты этому и вправду веришь? Сказки всё.
– Ничего не сказки! Сам попал однажды, даже не ожидал. Отец уже искать собрался.
– Ты, случаем, лишнего однажды не выпил?
– Не пью я, на дух не переношу. А ты хочешь верь, хочешь не верь, только я правду говорю… Ну вот, дошли. Отсюда сам пойдёшь. Если будет блазиться что, скажи: «Чур меня сзади, чур меня спереди» и иди, не торопясь. Понял? Побежишь – пропал.
– Понял, чего не понять… Да, Неждан, а ты вправду хочешь меня с собой в соседнюю общину взять?
– Конечно. Ты будь к девяти утра. Наш Жрец покладистый. Он будет тебе всю дорогу лекцию по родноверию читать. Любит он свободные уши, хлебом не корми.
– Я обязательно приду. Встану пораньше, чтобы бабушке по хозяйству помочь и приду. Спокойной ночи, Неждан!
– Да хранят тебя боги, Андрей. Будь!
Друзья разошлись в разные стороны, довольные вечером и друг другом.
**7**
ЗЛЫДЕНЬ, ИГОША И ДРУГИЕ
– Бабуля-а-а!
Громкий голос Андрея переполошил Петра Петровича в шестом часу утра. Закукарекав, тот залетел на забор, слетел с него и грозно застучал шпорами. Куры заквохтали, закудахтали, готовые кинуться на выручку своему хозяину, забегали по двору, теряя перышки.
– Ты чего это орёшь, оглашенный?! Али к тебе Злыдень на сеновал в гости пришёл? – Феклинья Яковлевна, ворча, завязывала тесёмки фартука на спине. – Ты глянь, что с кормилицами моими творится – с испугу все яйца растеряют по углам да неделю нестись не будут!
– Злыдень, да? Злыдень – это?.. – интерес так и светился в глазах внука.
– Злыдень – это… – задумалась бабка, – Злыдень – это Злыдень. Знаю только, что он маленький и колючий. В детстве мама нас пугала: «Не будете меня слушать, придёт Злыдень и начнёт вас колоть колючками». Она ещё и песенку припевала злыднину – Колючкой уколю, крапивой обожгу. Ух, берегись!
Оба засмеялись.
– Бабушка, я чего кричал-то – ты мне разрешишь со Жданом навестить Трисветье? Он туда со Жрецом поедет. Я сейчас картошку дополю, воду тебе принесу и поупражняюсь в колке лучинок на растопку. Ты знаешь, как я опозорился вчера?
Андрей подбоченился, топнул ногой, передразнивая СвЕтланку:
Круглолицый, чернобровый,
Молодеческая стать.
Ты спроси его, подружка,
Может ли топор держать?
Думал, со стыда под землю провалюсь. Хорошо – пол деревянный.
– Андрюшка, – вытирала уголком фартука слёзы смеха Фёкла, девчонки, они такие: любят наставлять будущих мужей на путь истинный. Не обидно, но прямо в глаз. Ох, уморил, ей-Богу! Пойдём, творожку со сметанкой поешь – самый полезный завтрак. А потом за работу, пока прохладно. Лето началось дюже жаркое. Тебе к какому часу велено прийти?
– К девяти.
– Успеешь. А с лучинками вечерком потренируешься. В этом деле спешка не нужна, неровен час пальцы на земле лежать останутся.
Уже сидя за столом, не донеся ложку до рта, Андрей замер и прислушался.
– Что случилось, внучек? – Феклинья Яковлевна наливала в мисочку сметану.
– Ты ничего не слышишь?
– Ничего… Скребётся кто, что ли?
– Плачет… Так тихонько плачет… У меня что, глюки?
– Кто ж плакать-то может?
– Я уже не знаю, что и думать, бабушка… во, во! Это оттуда плач доносится, – показал пальцем Андрей на печь, возле которой лежала большая меховая рукавица. Этой рукавицей бабушка закрывала и открывала печную дверцу.
– А-а-а, – протянула Феклинья Яковлевна, – так это Игоша, он в рукавице живёт. Ты его своим криком напугал до полусмерти, вот он и рыдает!
– Бабушка!!! Может, у тебя и Домовой живёт?!
– Конечно. У меня семья домовых, а ещё Дворовый.
– Так, – положил ложку Андрей, – за два дня моей голове не вместить всех сказочных существ! Пойду на огород осмысливать.
Он уже вышел за порог, и только голова ещё застряла между косяком и дверью.
– Ну, скажи ты мне, непосвящённому, кто такой Игоша!?
– Хи! – засияла улыбкой бабушка Фёкла. – Это мой маленький помощник – кругленький, как клубочек шерсти, без ручек, без ножек, только ушки большие. Он катается по полу, крошки собирает, в рукавичку уносит и там лакомится. Очень нервный и плаксивый, но полезный.
