Шип и хаос. Факультет отверженных (СИ) - Осипова Иванна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это верное решение. Вы работали с кристаллами?
— Извлечение и накопление хаотита? Практикую, как любой взрослый маг, — с готовностью ответил мужчина.
Эссар ненадолго задумался. Тяжёлый взгляд серых, словно мокрые булыжники, глаз прошёлся по ведьме и вернулся к Михелю.
— Мне необходим врач в корпусе и преподаватель основ медицины, — сказал декан.
В дверь постучали. Гастон сам открыл следующему посетителю. На пороге возникла невысокая, тощая фигура в сером, глухом платье.
— Подожди, Урса, — бросил женщине Эссар и отрывисто обратился к воинам: — Арестованный остаётся наверху. Вы свободны. Только снимите с него ошейник.
Спустя несколько минут я вслушивалась, как стражники удаляются по коридору, чтобы покинуть корпус факультета запретных заклятий.
6.
Я шла рядом с невысокой и блёклой женщиной, которую декан назвал Урсой. Мы продвигались вглубь корпуса, и я продолжала цепко всматриваться в детали обстановки, запоминать на случай побега.
Слабое жжение на коже руки напоминало о магической метке. Если клеймо действует так же, как ошейник, то добыть свободу станет очень непросто. Дар вольно пульсировал в теле, как и ярость от бессилия изменить ситуацию, но активно защищаться или атаковать врага я не смогла бы.
Доктор Михель остался в кабинете с Гастоном Эссаром. Я сожалела, что не услышу продолжение их интересного разговора. Я поняла, что врач останется в Академии. Возможно, мы встретимся на занятиях. Поставил ли мерзкий Эссар метку на будущего преподавателя?
А Урса отмечена ненавистным колдовством, подавляющим волю к сопротивлению?
Я покосилась на спутницу: тусклые, тонкие волосы гладко зачёсаны и собраны в пучок на затылке; смотрит прямо перед собой; губы строго сомкнуты; у рта морщины, а кожа сухая и необычного оттенка, словно свет хаотита пробивается изнутри тела.
— Есть иголка и нитки? — спросила я, поправляя порванный при аресте рукав.
Урса, точно погружённая в дрёму, не повернула головы, неохотно и с осторожностью ответила:
— У тебя будет новая одежда. Платье можешь оставить, но вряд ли оно тебе понадобится.
Фраза Урсы меня смутила. Во что они собираются нарядить новую студентку?! В арестантскую робу?
Однажды я видела заключённых, которых гнали по улице в сторону общественной тюрьмы. Это были обычные преступники, не какие-нибудь бесправные «пустотелые». У каждого имелась серая однотонная пара из штанов и рубахи, а на коротко остриженной макушке чудом держалась круглая шапочка. Даже женщины были одеты в этот грубый, нелепый наряд и обриты наголо.
Представив, как Урса срезает с моей головы густые, чёрные косы, я нервно вскинулась:
— Это Академия или тюрьма? Дознание… Надзирательница… У меня будет грязная роба и жестяная миска? Мы идём в камеру?
Женщина резко остановилась, подхватила меня под локоть и развернула к себе. Маленькая, иссохшая, точно погибающий росток, она несколько мгновений смотрела мне в лицо. Определить возраст Урсы было трудно. Нечёткие, смазанные черты не привлекали внимание, делая их обладательницу похожей на тень человека. Дар хаоса горел в ней ровным огнём средней силы, но будто был замутнён, покрыт тонким слоем черноты, и это не было следствием магических оков.
Я не знала, есть ли у надзирательницы метка, но вряд ли клеймо исказило магическое пламя Урсы. Вид испорченного дара заставил меня содрогнуться, словно я коснулась плесени или гнили.
Более того, я собралась защищаться, ожидая гневных наставлений. На удивление во взгляде помощницы декана не было злости, скорее сожаление.
— Ни то ни другое, девочка, — довольно мягко сказала Урса. — Как тебя зовут?
— Дикий Шип, — усмехнулась я, вспомнив слова Гастона Эссара. — Кирстен.
— Это не тюрьма, Кирстен, но и обычной Академией трудно назвать. Теперь это твоя жизнь. Лучше сразу принять неизбежное и смириться. Так будет проще, — искренне проговорила надзирательница.
Несомненно, она знала, о чём говорит. В фиолетовых глазах Урсы появился лихорадочный блеск, увядшее лицо в полутьме коридора выглядело посмертной маской, излучающей бледное сияние добытого из хаоса вещества. Хаотит в этом мире был повсюду, содержался в энергетических кристаллах и механизмах, но я никогда не видела, чтобы человек настолько им пропитался.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})— Ваш декан считает иначе, — сообщила я, наблюдая за реакцией странной женщины. — Дерзость — это хорошо.
— Он так сказал? — Она будто и не удивилась, а Гастон Эссар каждой новой студентке твердит о пользе сопротивления.
— Во время допроса.
Тонкие губы Урсы растянулись в подобие улыбки.
— Мы все приняли неизбежное, Кирстен, и Гастон… господин Эссар не исключение. Будем справедливы: он не допрашивал тебя, а проводил опрос для отчётности. Я не тюремный надзиратель — наставница девушек. Зови меня Урсой. Обращайся, если возникнут вопросы или сложности. И забудь о глупой надежде сбежать из Академии, Кирсти. Не терзай себя. Это плохо закончится. Раньше времени…
Она сомкнула губы, оборвав последнюю мысль. Урса не пыталась запугать. Я видела, что наставница говорит открыто и со спокойным приятием, даже сочувствием. Урса погладила меня по плечу, пытаясь убедить и ободрить.
Только годы жизни в «Весёлом кролике» не прошли для меня впустую, научили не доверять добрым словам незнакомых людей. Притворщиков я на дух не переносила.
— Поганая работа — давать советы новичкам и обманывать. — Я посмотрела на спутницу исподлобья. — Не старайтесь, я не куплюсь на ваше участие. Я не наивная дурочка. Не пытайтесь залезть ко мне в душу. Знаю я таких добреньких тётушек, — прошипела я, отпрянув от наставницы.
— Ты совсем ребёнок, Кирсти, — покачала головой Урса, словно её не задели мои колкие слова. — Хоть и выглядишь, как оформившаяся молодая женщина. Сколько тебе? — Урса прищурила глаза, в которых и белок казался окрашенным в фиолетовый оттенок. — Восемнадцать? Думаю, не больше двадцати. Яркий дар, иллюзия, что всё возможно и обо всём знаешь…
— Я Кирстен! Кирстен Дикий Шип! — фыркнула я и высоко вскинула голову. — Оставь разговоры. Идём в твою тюрьму!
Что бы я ни думала об Академии, вели меня не в тюремную камеру. Я поняла это, когда мы спустились на первый этаж. Дар уловил магию, витавшую в воздухе вместе с духом древнего здания и влаги.
— Весной и осенью здесь сыровато, — доверительно сказала Урса. — Используем пропитку из хаотита для деревянных панелей. Он помогает сохранить тепло и сухость. Если хорошенько закутаться в одеяло, то ночью не замёрзнешь.
«Какое мне дело! Я не собираюсь долго жить в этом проклятом месте!» — подумала я с раздражением.
Неудача в кабинете декана оставила на душе мерзкий осадок слабости и безнадёги. Мне так хотелось выкрикнуть грубые слова прямо в лицо Урсы, но наставница говорила спокойно и доброжелательно, словно и не случилось небольшой пикировки. Я невольно сдержала гневный порыв, наткнувшись на невидимую стену равновесия и сочувствия.
— Здесь ещё не так плохо, — произнесла Урса, кинув на меня понимающий взгляд.
Я привыкла давать отпор, постоянно бороться. Поведение Урсы было необычным и убавило пыл.
Жилые комнаты находились в другой части корпуса. Урса провела меня по старой, скрипучей лестнице, по нижней галерее, где в широких окнах промелькнул кусочек утоптанной площадки с манекенами для тренировок. Это удивило: вряд ли изгоев общества готовили к магическим боям. Атакующие заклинания магии хаоса находились под запретом.
Я ни на минуту не забывала о жгучей метке на руке. С таким клеймом бесполезно любое умение.
Небольшое путешествие по учебному корпусу завершилось в одной из комнат.
— Это спальня девушек, — сообщила наставница. — Академия не слишком щедра, когда дело касается магов хаоса, поэтому мы живём все вместе. Принесу тебе бельё и личные вещи. Обычно студентов приводят в чём придётся и с пустыми руками.
— Студентов, — привычно фыркнула я.