В отражении глаз цвета неба (СИ) - Вольская Виктория

- Т-теперь вам ясно, что я не ОНА? — прорыдала она.

На щеке сильно дернулся мускул. В голове не укладывается происходящее. Этого просто не может быть.

— Я не знаю, что сказать. Даже, прости, прозвучит сейчас, как издевательство по отношению к тебе. Но мне действительно, жаль – честно говорю ей все то, что вертится на языке.

Я, нахмурившись, коснулся пальцами ее запястий, там, где на них остались темные полосы от ремня. Но она отдернула от меня свои руки так резко, что чуть не упала с кровати. Я встал около постели, не предпринимая больше попыток прикоснуться к ней, помочь.

— Синяки надо обработать, намазать чем – то, я не знаю, может мазь какая – нибудь есть — бормочу я, пытаясь вспомнить, что лежит в аптечке. И вообще где сама аптечка.

— Вы изнасиловали меня! А вас больше заботят синяки на моих руках! — с трудом выговорила она, пытаясь прикрыть наготу.

Я подал ей покрывало, лежащее на кресле. Она дрожащими руками закуталась в него.

- Уверяю тебя, я сейчас тоже радости не испытываю — ответил я - Имя, напомни.

- Да какая теперь разница, — с горечью прошептала она – Можете смело называть меня Ириной, Светой, Катей. Вам, ведь все равно кого в постель свою тащить.

— Разве? Не будь я уверен на сто процентов, что ты моя жена, я бы не позволил себе подобного!

— Вау, — воскликнула бледная девушка — Вы прям образец верности, спите исключительно с женой!

— Погоди-ка, — я взял ее за подбородок и повернул к себе лицом. — Такое сходство наводит на размышления – я покрутил ее голову в своих руках, может пластическая хирургия? Но после пластики должны оставаться шрамы, но ничего нет - Ну, в любом случае такое совпадение — это уж слишком.

— Слишком для кого? Мне надоел этот бессмысленный разговор, я хочу оказаться как можно дальше от этого проклятого дома и больше никогда не встречаться с вами! Вызовите мне такси немедленно.

— Не уверен, что я могу это сделать, — медленно произношу я — Видишь ли, я еще не решил, что мне с тобой делать.

— Делать со мной?!

— Мне необходимо все обдумать.

- Если вы боитесь, что я напишу заявление на вас, то давайте договоримся. Вы немедленно отпускаете меня, а я так и быть не заявлю на вас.

- Не заявишь? Отчего же. Иди, пиши заявление. Или не хочешь? Может тебе заплатить за молчание? – и тут в моей голове все складывается в единую картину - Ах, вот в чем дело!!! Деньги. Сколько надо?

— Деньги?! — истерически закричала она.

— Да, прекращай ты играть. Это Ирка придумала? У нее деньги закончились, вот она тебя и подослала ко мне – я начал ходит по комнате, то в одну сторону, то в другую - Я тебя с ней путаю, тащу в постель, там обнаруживается твоя девственность, и вуаля, плачу за поруганную невинность. Ну, не томи, называй сумму. Во сколько вы ее оценили?

- Я не хочу с вами разговаривать в подобном тоне.

— А почему нет? — в бешенстве закричал я. — Разве сейчас не самый подходящий момент?! Вот я – насильник, вот ты – лежишь на моей постели в крови…

Я не успел договорить, как она снова начала хохотать — низкие, хриплые звуки вырывались из ее груди. Мои пальцы впились в ее плечо.

— Прекрати! — хрипло приказал я.

— Вы делаете мне больно! — завизжала Анна, и в ее пылающих глазах сверкнула ненависть.

И тут она принялась молотить по моим рукам, груди и шее, она продолжала и продолжала наносить удары своими маленькими кулочками. Я не сделал попытки уклониться, я терпел ее удары, глядя на нее сверху вниз. Наконец, силы у нее закончились и она остановилась. Уткнулась лицом в колени и прижала к щекам ладони.

— Вы сумасшедший— надломлено прошептала она. — Мне вас жаль — она невольно содрогаясь. Слезы беззвучно потекли по ее щечкам.

Я не выдержал. Молча подошел, набросил на ее вздрагивающие плечи покрывало, которое спало с нее, а потом присел рядом и обнял ее.

— Тише, тише, — пробормотал я в путаницу ее волос, коснулся губами теплых ароматных локонов так легко, что она не почувствовала этого.

— Мне ничего от вас не нужно. Просто уйдите, уйдите — умоляя, она прошептала.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я встал и направился к выходу. Но остановился у двери, смотрел на девушку, которая, свернувшись калачиком, лежала на краешке кровати, она так и не взглянула на меня. Я постоял еще какое-то время. Затем, крепко сжав губы от напряжения, вышел прочь.

Еще несколько часов я беспрерывно ходил по своей спальне, прислушиваясь к негромким, приглушенным рыданиям из комнаты напротив. В какой-то момент я даже подошел к двери и взялся за ручку, но не посмел. Снова вернулся к себе, но не стал закрывать дверь своей комнаты. Медленно подошел к креслу и сел лицом к открытой двери. Я сидел в кресле и безотрывно смотрел на дверь комнаты, в которой лежала чужая, незнакомая мне женщина. Теперь женщина. По моей вине уже не девочка.

Мне казалось, что минуты текут с мучительной, издевательской медлительностью. Напряженный и молчаливый я, то метался по комнате, то сидел в кресле, снова и снова изучая ее паспорт. Анна. Ее зовут Анна. Что я знаю о ней? Ничего, кроме того, что она внешне, как две капли воды моя жена. А вот внутренне полная ее противоположность. Она любит мясо, как и я, любит испанское вино, как и я. И боже, как она целуется. Как она невероятно пахнет… И она была невинной… Я мечтал стать первым мужчиной у Иры, а стал им для Анны. Неправильно им стал, насильно.

Ольга принесла ужин в спальню, но я не притронулся к нему.

- Ольга, принеси мне коньяк? – скомандовал я женщине, которая вернулась, чтобы забрать поднос с нетронутым ужином.

- Бокал? – уточнила она.

- Бутылку. А лучше две – точно две будет в самый раз.

Шел уже второй час ночи, всхлипы рыданий за дверью прекратились, и стало подозрительно тихо. Я не раз подходил к двери и, прислонившись ухом к дереву, подслушивал, а затем снова возвращался к себе пить. Пил я сегодня изрядно, один стакан коньяка за другим, пока бутылка не опустела. Ольга, зараза, принесла мне только одну бутылку. А я ведь просил две.

Прошел еще час, и я, не в силах больше терпеть эту тишину, подошел к двери и распахнул ее. Тихо подошел к кровати, она не реагирует. Спит? Или притворяется спящей?

Я смотрю на овал ее лица и замечаю, что ее бледная кожа совсем побелела. Дыхание женщины замедлилось и стало таким тихим, словно она не дышит вовсе. Я оглядываю комнату и замечаю на полу пустую упаковку от снотворного. Меня бросило в холод, ледяные мурашки поползли по позвоночнику, я мгновенно протрезвел.

Испугавшись, я начал хлопать ее по щекам, но она никак не реагировала. Я принялся энергично трясти спящую женщину. Но женщина, лежавшая на кровати, все не просыпалась.

— Очнись же ты! — кричал я.

Ее веки на мгновение приоткрылись, но тут же сжались снова.

- Дура, какая же ты дура, Аня! – я ругался на нее, не переставая трясти за плечи.

Я начал делать ей искусственное дыхание, после пятого вдоха, моя надежда в то, что она очнётся, начала угасать.

- Аня, не смей! Открывай же ты глаза! Они у тебя красивые. Очень красивые.

Я снова еще и еще ударяю ее по лицу и наконец, слабая рука приподнимается, пытаясь остановить удары. Она начала оживать в моих руках, но была настолько слабой, что ее сознание в любую секунду могло исчезнуть.

Краем глаза замечаю на тумбе графин воды. Вода! Надо промыть желудок. Я хватаю графин, открываю ей рот и начинаю вливать воду. Но она выливается из ее рта. Черт, она так захлебнется. Что делать? Я сажусь на кровать и сажаю ее себе на колени, начинаю щипать ее тело со всей силы, чтобы ей стало больно и она хоть как – то отреагировала на меня. И вот она начинает постанывать. И в это время я начинаю вливать в ее рот воду.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Да пей же ты, дуреха!!!

И она начинает глотать. Слава богу, я даже рассмеялся на нервной почве. Она открывает глаза и смотрит на меня непонимающим взглядом.

- Надо убрать из твоего желудка эту гадость, девочка. Я сейчас отнесу тебя в ванну, и ты попытайся там сделать все, чтобы тебя вырвало - она смотрит на меня, не моргая – Если ты это не сделаешь сама, тогда это сделаю я. Сам запихаю свои пальцы в твое горло – и она в ответ отрицательно замотала головой.