Искушение - Александр Зиновьев

Такие праздники прочно врезались в память жителям города. Встречались, к примеру, два Ивана. Хотя, честно говоря, Иванов тут осталось мало. Преобладали Эрики, Эдики, Рудики, Гарики и прочие. Итак, встречаются два Ивана.

– Где ты такой шикарный костюм приобрел, – спрашивает один Иван.

– А помнишь, в прошлом году Портянкин приезжал, – говорит другой Иван. – Забежал я в магазин, схватил этот костюм и черным ходом удрал. Говорят, КГБ до сих пор разыскивает, кто этот ловкач был.

Иваны хохочут и идут по такому случаю в ближайшее злачное место отметить удачную покупку. Это тоже характерно для Партграда: расходы на выпивки по поводу покупок товаров втрое превышают расходы на сами покупки. А в горбачевские годы партградцы стали отмечать попойками даже приобретение бутылки водки или горбачухи – самой убийственной самогонки, изобретенной в Партграде в связи с началом эпохи Великой Трезвости.

Такое отношение к визитам важных личностей является продолжением древней традиции. Партградцы испокон веков упорядочивали свою историю посещениями города князьями, царями, воеводами, министрами, генералами, митрополитами, ханами. Теперь их место заняли партийные вожди. С началом перестройки и в особенности после открытия города для посещений иностранцами у партградцев появилась надежда, что к ним в гости пожалуют западные президенты, канцлеры, премьер- министры, короли и принцы. Но пошел слух, будто теперь советское руководство намерено проводить политику прибеднения и попрошайничества. И к моменту визита важных персон с Запада магазины будут опустошаться дочиста, а партградцев заставят ходить полуголыми и просить милостыню, как это и было принято во времена легендарного основателя Партграда – князя Олега.

Хотя Портянкин уже давно подвизался в Москве, Партград остался под его контролем и попечительством, так как он тут прошел путь от рядового стукача до первого секретаря обкома партии. На сей раз он прилетает в Партград в связи с награждением области орденом Октябрьской Революции за выдающиеся успехи в развитии сельского хозяйства. Успехи, честно говоря, очень скромные. Правильнее было бы говорить об неуспехах. Но в Партградской области неуспехи оказались меньше, чем в других областях, и это-то явилось выдающимся успехом. Как гласит народная мудрость, первым является последний от заду. В Москве учли также то, что в свинских партградских условиях даже свиньи выживают редко и с трудом, как однажды выразилась Елкина, в те годы бывшая секретарем райкома партии и удостоенная звания Героя Социалистического Труда за упомянутые успехи. Героями стали также сам Сусликов и Матрена Ивановна Лаптева, колхозница, вскормившая (по словам Маоцзедуньки) своей личной грудью больше ста свиней.

Областное начальство и специально выделенные для встречи Портянкина представители трудящихся собрались в аэропорту. Начальство и самые, знатные трудящиеся находятся в особом зале, отделенном от зала для простых смертных пуленепробиваемой прозрачной стеной. Стена прозрачная, так как трудящиеся должны иметь возможность видеть своих вождей. Нельзя же их лишать у довольствия видеть, например, вот этого плюгавого человечишку, именуемого Сусликовым, или вон ту стокилограммовую бабищу с гнусной мордой, именуемую Маоцзедунькой! Стена сделана пуленепроницаемой, чтобы у трудящихся не появилось искушение причинить своим руководителям какую-нибудь пакость. И в самом деле, окажись рядовой гражданин в нескольких шагах от этого упыря Сусликова или от этого исчадия рая (как шутили по её адресу интеллектуалы) Елкиной, у него наверняка появится непреодолимое желание дать им по морде, пырнуть чем-нибудь острым в пузо. Усиленные наряды милиции, агенты КГБ и дружинники охраняют порядок в здании аэропорта и его окрестностях. Личная охрана Портянкина прибывшая заранее, расположилась у входа и выхода из здания, готовая в любое мгновение выполнить свой священный долг. Служащие аэропорта приготовили специальный трап, по которому высокий гость будет спускаться с московского неба на партградскую землю, и развернули красную ковровую дорожку от трапа до здания аэропорта. Солдаты в два ряда выстроились по обеим сторонам дорожки. Перед входом в здание расположили микрофоны, через которые в Партграде зазвучит ликующе- торжествующий глас посланца Неба.

Послышался отдаленный гул моторов самолетов-лайнера, на котором прибывает Портянкин со свитой и охраной, и военных самолетов, охраняющих его в воздухе. От кого охраняют? От ворон? От мух? Вряд ли возможно такое, что подвыпивший труженик советского общества окажется на высоте десять тысяч метров с шилом или отверткой, чтобы пырнуть ими высокого гостя в бок или в пузо. Тем не менее такая мощная охрана положена Митрофану Лукичу согласно его высокому положению на иерархической лестнице власти. Кто без этого поверит в то, что этот маразматик, неспособный без помощников снимать и застегивать штаны и связывать слова в осмысленные предложения, является одной из могущественнейших фигур в советской системе власти ?!

Начальство впилось глазами в небо, откуда донесся шум моторов, и оцепенело в ожидании. Впереди начальственной группы и в самом центре застыл в монументальном спокойствии и торжестве пигмей Сусликов. Справа от него и несколько позади заледенела в буддийское божество стокилограммовая Маоцзедунька. Слева от него и тоже несколько позади покрылась холодным потом Матрена Лаптева, держащая гигантский каравай хлеба, – традиционный русский хлеб- соль. Руки у неё начали мелко трястись. Хлеб-соль начал угрожающе подпрыгивать. И наверно выскочил бы из матрениных ручищ, если бы не начальник областного КГБ Горбань. Он нагнулся к Матрене и что-то шепнул ей на ухо. Матрена побледнела и застыла наподобие Маоцзедуньки.

В стороне от толпы, по ту сторону пуленепроницаемой перегородки, где собрались отобранные для встречи рядовые граждане, стоят два молодых мужчины. Один из них – Юрий Чернов. Ему двадцать четыре года. У него недоразвиты руки. Потому остроумные сослуживцы прозвали его Юрием Безруким по аналогии с основателем Москвы Юрием Долгоруким. Он не обижается на это. Как истинно русский человек он способен наслаждаться своим уродством и тем, что славящиеся на весь мир душевной добротой русские люди унижают его по этому поводу. Другой мужчина – Виктор Белов. Он вполне здоров, если не считать очки. Но очки давно перестали быть в России признаком уродства. Их носит иногда даже Маоцзедунька, когда пытается читать Анжелику. Прочитав половину страницы, она засыпает и спит в очках, она уверена, что в очках сны видятся четче и красочнее. Что касается Белова, то он наоборот, страдает бессонницей и все ночи напролет читаетнелегальную разоблачительную литературу, а также дозволенные сочинения мудрецов прошлого, в которых он мучительно ищет решение проблем будущего. Ему двадцать восемь лет.

Молодые люди наблюдают ситуацию в аэропорту, издеваются надначальственнойтруппой по ту сторону перегородки и разговаривают о вещах очень серьезных, но в шутливой форме. Говорят они очень тихо, чтобы не слышали стукачи и агенты КГБ, составляющие половину собравшихся.

– Посмотри, какой гигантский каравай испекли на это дурацкое хлеб-соль, – говорит Чернов. И где они муки на это нашли ? Небось весь урожай года пошел на это.

–Не беда, – усмехается Белов. В этом году наш урожай в США был отличный.

– Это слова Маоцзедуньки.

– Я её цитирую.

– Гляди, какая охрана! Побаиваются, сволочи! Сколько милиции! Сколько топтунов! Царь ходил в сопровождении одного жандарма, ездил в открытой коляске среди толпы зевак, хотя страна кишела революционерами, жаждавшими его убить. А эти – слуги народа, выходцы из народа работающие на благо народа. А ездят в бронированных машинах с мощной охраной. Чего они боятся ?

– Для них бронированные машины и мощная охрана суть явления престижные. Они суть показатель их значимости Они могли бы передвигаться так, что их никто не заметил бы. Но они должны передвигаться открыто и с помпой, но вполне безопасно. А в народе найдется немало таких, кто с удовольствием бросил бы в них бомбу или стрельнул.

– Это стекло не возьмет даже противотанковая граната.

– Во всем есть свое уязвимое звено, в особенности – в хорошо продуманной системе защиты и охраны. Тут действует закон нарушения меры: чем мощнее система охраны, тем вероятнее образование слабого пункта в ней. На отыскании такого слабого пункта основаны все удачные покушения и ограбления. Потом люди с удивлением задавались вопросом, как это они не заметили этот пункт ранее, почему не могли предусмотреть такую простую возможность.

– Ты прав. В прошлом году тут ограбили самолет, доставивший деньги. Знаешь, как это сделали? Видишь те люки?

– Я знаю эту историю. Психологически это понятно. Именно очевидность такой возможности мешает тому, чтобы на неё обратили внимание. Но в каждом конкретном случае надо быть гением, чтобы её заметить.