Хранитель для наследницы (СИ) - Измор Натали

— Да ни за что на свете. Каково быть ублюдком мне прекрасно известно.

— Ты хотя бы изредка женщин посещаешь? — ухмыльнулся глава. — А-то тебе ребята тут собираются красотку по поводу твоего возвращения подарить на вечер.

Наёмник коротко кивнул, улыбаясь:

— Пусть дарят. Отказываться не стану, но чтобы на покровительство не рассчитывала это сразу могут сказать женщине, — Райдриг посмотрел на наставника очень серьёзно. — Ни жить вечно, ни оставлять потомков после себя я не намерен.

Сагир же горестно вздохнул, переживая по-отечески:

— Баран упрямый. Вот помяни моё слово…

— Не начинай, будь добр! — наёмник сжал пальцами переносицу.

— Нет, я скажу. Имею право, как старший в гильдии. Найдётся такая суровая женщина, которая даже тебя примет со всеми твоими недостатками.

— Да-да, конечно, — проворчал мужчина, жалея, что глава порой становится до ужаса упрямым и въедливым, и если начинает давить на какую-то мозоль, то это надолго.

— Дурак ты, Райдриг, — потянул задумчиво глава гильдии.

— Сагир. Никому не нужны калеки, увечные или заклейменные. Уродцы тем более не нужны.

— Короне нужны, — сник и посуровел старик, наконец-то решив сменить тему разговора.

Райдриг резко встал и прошёл к столу, взял свой кубок вина. Несколько минут рассматривал бутылку.

— Знал бы ты, как мне не хочется лезть в политику, — произнёс наконец-то Райд и сделал глоток.

Сагир чуть повернулся в кресле, чтобы видеть ученика:

— Политику вообще и нашего монарха в частности не волнует твоё нежелание.

— С другой стороны, есть что-то хорошее в этой ситуации. Хотя бы заработаю. И развлекусь немного. — Райдриг одним глотком осушил половину кубка.

— Да. Монарх щедр на оплату, когда дело касается государства, — дипломатично заметил глава «Айриталль»

— Скорее — он печётся о репутации своего венценосного седалища, — со смешком наёмник подлил себе вина.

— Райдриг, мы все печемся о собственной шкуре в первую очередь. Не стоит упрекать в этом монарха только потому, что его филей сидит на более мягком стуле, — Сагир опустошил свой кубок и с помощью левитации поставил его на каминную полку.

— Как бы то ни было, мне не нравится положение, в котором сейчас находится мир, — Райд вернулся обратно в кресло, внимательно посмотрел на учителя. — После последней войны прошло уже немало лет, но старые страсти не утихают до сих пор. Никогда не утихнут. Да ты и сам это прекрасно знаешь, друг мой.

Сагир задумчиво перевёл взгляд на пламя в камине. В комнате висела густая тишина, мерно прерываемая потрескиванием дров.

— Ты бы шёл, выспался, — внезапно решил завершить беседу глава гильдии.

— Учитель, — рассмеялся Райдриг. — Я не настолько стар, чтобы почивать в такую рань.

Сагир хмыкнул и улыбнулся:

— Может быть, тогда помоешься хотя бы?

Наёмник понимающе рассмеялся, но и так не собирался больше докучать своим присутствием.

— Я настолько удручающе пахну? Ладно. Ты в чём-то прав. Завтра действительно надо выглядеть попристойнее. Все-таки в королевский курятник еду.

Глава мягко улыбнулся, поражаясь тому, насколько его ученик терпеть не мог тех, кто по праву рождения являлся ему гораздо ближе, чем бродяги-наёмники. Райдриг наскоро распрощался со стариком и отправился в казармы. За годы верного служения гильдии у воина появились определенные привилегии. Например — личная комната на третьем этаже.

И там его уже ждала лохань, наполненная горячей водой: Сагир заранее отослал пару мальцов разогреть и натаскать воды. Сбросив грязную одежду на спинку грубо сколоченного крепкого стула, Райдриг с наслаждением погрузился в ещё прилично тёплую воду.

Тщательно смыв грязь с тела и волос, Райд ощутил себя гораздо лучше. Наскоро растёршись жёстким полотенцем, мужчина не стал одеваться и, как был, вытянулся на серых простынях, подмял подушку под голову и выбросил из головы все события, накопившиеся за последнее время.

В это же время в том же городе происходили и иные события. Девушка, сопровождаемая наёмником до столицы, смогла отыскать нужного ей человека. И вот-вот должна была достигнуть своей цели, путешествие к которой оказалось более опасным, чем ей представлялось, когда она только покинула свою родину из-за семейного упрямства и гордости.

Линайра плелась за сморщенным стариком по пыльному проходу где-то под территорией города, периодически потирая верхнюю губу, чтобы не чихнуть. В какой-то момент коридор резко изменился, будто они миновали невидимую плёнку, но девушка не ощутила ни чистой магии, ни работы каких-то артефактов. С потолка капало, на стенах кое-где нет-нет да произрастала серая плесень, не имеющая резкого запаха, но, тем не менее, противная на вид. На ходу девушка уже несколько раз сковырнула по чуть-чуть этой подвальной мерзости, завернула в оторванный от рубашки лоскуток и запихнула в маленький мешочек на поясе. Зелья варятся и не из такого. Многие вещи в этом мире отвратительны, но от этого они не становятся бесполезными или ненужными. «Любое проявление отрицательных постулатов является лишь равноценным противовесом положительных излияний души», — так любил всегда говорить её отец. Так девушку учили с самого детства. Линайра привыкла никого и ничего не бояться по возможности, ничем не брезговать и ко всему относиться пренебрежительно и равнодушно. Если обратного, конечно, не требовала ситуация. Хотя и у неё имелись слабости, Линайра предпочитала скрывать их ото всех, а особенно — от себя самой.

Перед глазами на миг появился образ наёмника: хищный взгляд светло-синих глаз, нахмуренные брови, лицо и шея — всё в чужой крови, лезвие меча, не отражающее лунный свет — плотно измазанное “смертью” тех, других. Невольно вздрогнув, девушка вздохнула. Тот воин пугал до жути и икоты, но кто сможет так же хорошо её снова защитить? Никто. Мысленно подсчитав свои запасы денег, девушка загрустила. На обратный путь ей хватит только до срединных магических земель. Может поторговаться? Навряд ли получится, конечно, но кто знает. Отказаться от варианта качественной защиты? Можно, но где гарантия тогда, что она вернётся домой живой и невредимой? С другой стороны, припрятанные запасы должны окупить затраты, а там по пути можно будет как-то выкрутиться.

Линайра не успела закончить наводить порядок в своих мыслях: старик уже звенел связкой ключей у двери. Массивная, окованная железом, она вся покрылась на стыках металла и дерева плесенью. Пронзительно скрипнув, это древнее чудовище отворилось ровно настолько, чтобы девушка смогла протиснуться внутрь, почти не испачкавшись.

— До конца коридора, правый поворот, лестница с коваными перилами, — голос провожатого звучал до того недовольно, что на миг девушке показалось, что не старик её вёл за собой, а какой-нибудь болотный гоблин.

Линайра быстро взяла себя в руки, не позволив проскочить гримасе, кивнула, и старец, хитро щурясь, закрыл дверь с той стороны. Масляная лампа горела плохо, но этого света вполне хватало на то, чтобы не сбиться с пути. Девушка знала, что её должны встретить, ведь старец заранее передал весточку, ещё до того, как они вошли в катакомбы под городом. Лишь бы там, за дверью, ей не открутили голову.

Глава 4

Первые лучи солнца плавно скользили по крепостным стенам. Серый камень быстро высыхал после ночного дождя. Если прислушаться, он шипел как большой серый кот, которого согнали с теплой печи. Стража сменялась. По улицам города уже давно сновали местные жители: кто-то суетился, открывая лавку, кто-то спешил на рынок. Из кузницы раздавался мерный стук молота о наковальню. Ржали лошади. Громко лаяли собаки. Босоногая ребятня в оборванных и грязных рубашках носилась по улицам, попрошайничая, а порой — лихо грабя невнимательных путников. Неспешно отворялись ворота во второй круг города.

В среднем городе только начинала пробуждаться жизнь, тогда как в первом круге города она стала кипеть ещё до рассвета. Вот распахнулась дверь, и дородный мужчина средних лет поцеловал на прощание в щёку пышущую здоровьем жену. Она улыбнулась и пожелала ему лёгкого дня. Вот владелец книжной лавки занял своё рабочее место на другой улице, его жена дома уже успела испечь пирог и отправить троих ребятишек в школу: среднее сословие могло обеспечить своим детям и себе скромное пятилетнее обучение грамоте и счёту. Девочки обучались также домоводству и уходу за детьми. Мальчики же получали хорошую физическую подготовку и умение держаться в седле.