Третья правда - Майк Бар-Зохар

Шувакин удивленно посмотрел на Паттисона.

— Что это значит?

Агент ФБР достал из внутреннего кармана пиджака огромную сигару, сорвал целлофановую обертку, откусил конец и сердито выплюнул в открытое окно.

— Парень из Белого Дома начинает нервничать, вот что это значит. — Он включил зажигание и резко нажал на педаль газа. Мотор взревел, и машина рванула с места.

— Я пригласил вас на неофициальную встречу, — сообщил президент Соединенных Штатов, — и поэтому решил провести ее в Голубой комнате. — Он улыбнулся, но улыбка вышла очень напряженная.

Пако Рамирес, фотограф филиппинец, работающий в Белом Доме, появился в дверях, молчаливый и незаметный, как тень.

— Только не сейчас, Пако, — покачал головой президент.

Билл Паттисон наклонился к Джеймсу Долану, советнику президента по национальной безопасности, и сказал:

— Если бы вы три дня назад сказали мне, что в Белом Доме состоится такая встреча, я бы ни за что не поверил.

Долан напряженно улыбнулся в ответ.

На огромном диване, стоящем перед столом президента, сидели Дмитрий Гайдуков, Сергей Шувакин и Алексей Лаврентьев. Лаврентьев был советским послом в Вашингтоне. Это был опытный дипломат старой закваски, трусливый и не делающий ни шагу без консультаций с Москвой. Поэтому американцы и предпочитали иметь дело с Гайдуковым. Хотя Гайдуков и находился в Нью-Йорке, а не в Вашингтоне, все знали, что настоящим представителем Советского Союза в Америке является он, а не Лаврентьев.

Стэнли Хоббс, государственный секретарь, сидел справа от президента. Рядом ним полукругом расположились Джеймс Бродке, начальник нью-йоркской полиции, Арт Бейли, директор ФБР, и Гарольд (Хал) Ричардс, директор ЦРУ. Даже в своих самых диких снах советские дипломаты не могли представить, что их пригласят принять участие в секретном совещании, в котором примут участие директора ЦРУ и ФБР. Присутствие Ричардса ясно свидетельствовало о том, что президент решил выложить все карты на стол.

Президент Соединенных Штатов не стал терять время даром.

— Сегодня днем посол Лаврентьев привез мне срочное послание от генерального секретаря ЦК КПСС, мистера Василия Кузнецова. Послание очень жесткое. Кузнецов недвусмысленно выражает свое неудовольствие тем, как идет расследование убийства Льва Пономарева. Сегодня утром ему сообщили об убийстве шофера мистера Гайдукова… — Президент бросил взгляд на лежащий перед ним лист бумаги. — …Аркадия Слободина. Генеральный секретарь Кузнецов выражает очень сильное возмущение тем, что он называет «серьезными просчетами» американских секретных служб и спрашивает меня, как бы отреагировало правительство Соединенных Штатов, если бы американских министров и их помощников стали убивать в центре Москвы? Мистер Кузнецов пишет, что второе убийство еще больше укрепило в Москве мнение о том, что это антисоветский заговор, организованный в высших кругах американской администрации. Он сообщает, что давление на него со стороны военных растет не по дням, а по часам. От него требуют немедленно отозвать из Соединенных Штатов советских дипломатов. Генеральный секретарь подчеркивает, что убийство Льва Пономарева серьезно подрывает веру в благоприятный исход цюрихской конференции по вопросам разоружения. Василий Кузнецов решительно заявляет, что если оба убийства не будут раскрыты в течение ближайших двух дней, советское правительство будет вынуждено предположить самое худшее. Тогда отношения между нашими двумя странами окажутся в серьезной опасности.

Долан слегка наклонился к Паттисону и тихо сказал:

— Генералы оказывают на Кузнецова страшное давление. Он всем сердцем за цюрихскую конференцию и разоружение, но армия изо всех сил старается сорвать ее. Убийства Пономарева и Слободина льют воду на мельницу военных.

Русские на диване тоже зашептались. Президент положил текст послания советского лидера на стол, снял очки и обвел мрачным взглядом присутствующих.

— Джентльмены, я пригласил вас затем, чтобы зачитать это заявление. Но я должен сказать вам еще кое-что. — Президент нагнулся вперед. Из голоса исчезла официальная тревога, и он заговорил, как человек, который просит о личном одолжении. — Я хочу сказать вам о том, какие надежды я лично и моя страна возлагают на конференцию по вопросам разоружения, которая должна скоро открыться в Цюрихе. Разоружение было главным пунктом моей избирательной кампании, и от итогов конференции зависит судьба моя и моей администрации. Я хочу, чтобы цюрихская конференция состоялась и успешно закончилась. Я хочу, чтобы гонка вооружений, которая в течение целого поколения оставалась страшным проклятием для обеих наших стран, закончилась. Американский и русский народы устали от нее. У нас есть лучшие применения для наших мозгов, энергии и денег. И в этом вопросе я опираюсь на твердую поддержку секретаря Кузнецова. — Голос президента неожиданно дрогнул. — И я хочу, чтобы вы поняли еще одно. Я не позволю, чтобы трагические события последних двух дней сорвали важную конференцию.

Он замолчал и расслабился. Следующие слова президент обратил к Дмитрию Гайдукову.

— Вам известно, что едва было найдено тело министра иностранных дел Советского Союза, я приказал организовать специальную следственную группу, в которую вошли самые опытные сотрудники наших секретных служб. В своем расследовании они опираются на всестороннюю помощь сотрудников русского представительства при ООН. Я пригласил сегодня сюда человека, возглавляющего эту следственную группу, и хочу попросить его доложить о ходе расследования. Это единственный известный мне способ убедить вас в доброй воле американского правительства и в нашем желании поскорее раскрыть убийство мистера Пономарева.

И тут Лаврентьев, почти не подававший признаков жизни, неожиданно спросил.

— Почему нас должен интересовать ход расследования? Нам нужен конечный результат. Мистер президент, мы ни в коем случае не можем согласиться с такой процедурой. Это может быть хитрость с вашей стороны. Вы можете хотеть заставить представителей СССР в Вашингтоне подписаться под вашими выводами, которые фактически снимут вину с Соединенных Штатов. Я не могу пойти на это.

Президент нахмурился и гневно посмотрел на Лаврентьева.

— Мистер посол, я сделал все, что мог, чтобы подавить этот кризис в самом зародыше и не дать ему разгореться. И я не потерплю, чтобы кто-то из присутствующих в этой комнате делал злобные инсинуации в отношении честности Соединенных Штатов. Можете мне поверить, у меня также нет ни малейшего желания заставлять вас «подписываться» под выводами следственной группы. Если вы боитесь этого и если вы считаете, что целью нашей сегодняшней встречи является заманить вас в ловушку, то можете идти. Вас никто не держит. Вы можете покинуть эту комнату в любую минуту. Я только хотел, чтобы мы все вместе выслушали отчет о ходе расследования из первых, так сказать, рук, чтобы мы узнали, какие результаты достигнуты за два дня, и попытались найти способы, если они, конечно, существуют ускорить следствие. Я вам уже сказал в самом начале, что это не официальная встреча. Никто ничего не должен делать. У меня и в мыслях не было просить вашего одобрения или подписи под каким-то отчетом.

Дмитрий Гайдуков нагнулся к коллеге и спокойно сказал:

— По-моему, это неплохая идея — услышать, что скажет мой друг, мистер Паттисон.

Напряженная атмосфера в комнате значительно разрядилась. С помощью нескольких тщательно выбранных слов Гайдуков спас встречу от провала. Лаврентьев побледнел от злости, но не осмелился ответить на оскорбление товарища.

Билл Паттисон достал из портфеля бумаги и кратко, и в то же время ничего не упуская, описал ход расследования. Он подробно остановился на отношениях министра Пономарева с Ольгой Кириленко, на своем разговоре с ней и на результатах проверки четы Кириленко.

— Сведения о том, что Кириленко делали в последние несколько дней, пришли перед самым моим вылетом в Вашингтон. Мы внимательно их изучили и пришли к категоричному выводу: мистер и миссис Кириленко не имеют никакого отношения ни к одному из убийств. Мы убеждены, что мистер Кириленко не покидал Среднего Запада в последние несколько дней. — Русские, садящие на диване, облегченно вздохнули. — У миссис Кириленко тоже железное алиби. Она водит машину мужа, но машина стоит в гараже с начала недели. Мы проверили все местные такси и автобусы, опросили соседей, обратились в местную полицию и не нашли ни одного свидетельства того, что миссис Кириленко покидала дом по ночам во время убийств. Конечно, нельзя полностью отказываться от версии, что по какой-то причине… скажем, ревности мистера Кириленко или разочаровании миссис Кириленко… кто-то из них мог нанять убийц. Доказать это крайне трудно, но из той информации, что у нас есть, можно сделать вывод: это маловероятно.