Горькие сказки - Владислава Груэ

— Ай-шуба-дуба-дуба! — кривляясь, тут же запел Витя, но на него заорали все так злобно, что он замолк.

— Твоими шуба-дуба скелетов только подманивать! — ругнулся Ярик. — Идиот!

— Я не идиот! — вдруг обиделся Витя. — Я вас веселю! Стараешься для вас, а вы обзываетесь! Ну и веселитесь тогда сами, как умеете! Только вы не умеете…

Мальчики с удивлением уставились на него. Раньше Витя никогда не обижался. Казалось, что он обижаться просто не умеет. Его и дураком называли, и придурком, и еще хуже, а он только рожи корчил да шуба-дуба пел.

— Ну, веселил бы, мы разве против? — проворчал наконец Ярик. — Только не так по-идиотски. Задрало твое шуба-дуба, как будто ничего умней придумать нельзя!

— А я виноват, что вам только идиотские шутки нравятся? — огрызнулся Витя. — Ну попробуйте умней придумать, я посмотрю, как получится!

Витя тоже не понимал, за что на него все взъелись. Раньше всем классом смеялись, и не надоедало, а тут разорались.

А это просто был культурный диссонанс. Явление вообще-то не волшебное, но про него мало кто сейчас знает, а кто знал раньше, те уже забыли. Все дело в военных песнях, что орали ночью. Ну не сочетаются они с шуба-дуба и шутками ниже пояса. Или военные песни, героизм, мужество, самопожертвование — или шуба-дуба и идиотские рожи. Могли бы знать взрослые, но они как раз как-то приспособились где надо петь военные песни, а где не надо — шуба-дуба-ай-лю-лю. И культурного диссонанса уже не чувствовали. А вот дети в силу малого жизненного опыта пока что чувствуют, что после песен о подвигах петь шуба-дуба — это кощунство. Самого слова «кощунство» не знают — а чувствуют очень хорошо. Может, и поэтому тоже ангелы, которые присматривают за всеми детьми в мире, не прекращают своих трудов?

— Да ладно вам! — рассудительно сказал Лелик. — Витек — нормальный пацан. Всегда вместе с нами, от других не отстает!

Остальные с ним тут же согласились — конечно, Витек нормальный пацан! Вместе со всеми от скелетов отбивался, не сдался, не побежал! Только Фока молчал и бессмысленно улыбался. Хотя внутри него бушевал вихрь чувств, главным из которых была обида. Почему опять хвалят не его, почему? Он тоже не сдался, не побежал! И запел, между прочим, первым, не побоялся! А Лелик хвалит Витю, и все хвалят! Отомстить бы им всем, и Лелику в первую очередь…

— Валить надо! — обеспокоенно сказал Ярик. — Пока день и скелеты спят! А то в этой пещере они нас достанут! Разрыли, хоть на танке заезжай. Всю ночь мы не пропоем, конкретно! И песен столько не знаем, и спать захочется…

Все поглядели на разрытый вход и согласились, что точно надо валить — и подальше. Чтоб не нашли.

Уходить от скелетов можно было вниз по течению реки или вверх. Еще можно было в сторону от реки, через луга, но почему-то все решили от реки не отходить. Посмотрели вверх по течению — там берег зарос густыми кустами, и никаких тропок. Развернулись и пошли вниз.

Сначала идти было легко и приятно. Прямо у воды встретилась густая черемуха, и все наломали с нее веток с гроздями вкуснющих ягод. Что может быть лучше, чем идти по обрывистому берегу, обрывать не спеша черемуху и плеваться косточками в друзей? Может, только Фоке было не очень здорово, потому что плевали в него чаще, чем в других, но он один, а остальным зато очень весело.

А потом всем резко захотелось кушать. Видимо, подошло время обеда, а одной ягодой желудок не набьешь. Городскому желудку для этого требуется полноценное второе, например, картофельное пюре с котлетой, и к нему пара кусков белого хлеба, и ко второму неплохо бы и первое типа рассольника или куриного супа с лапшой…

И тут Лелик увидел рыбу. Нет, рыбину! Рыбищу! Очень глупый обед копошился в крошечном заливчике на мелководье так, что водоросли ходили ходуном.

— Ш-ш-ш! — страшно прошипел Лелик, призывая к осторожности, и беззвучно наступил на плоский камень у самой воды.

Еще шаг, и мальчик отсек бы рыбине путь к бегству. И тут Фока пошел следом за ним, наступил на тот же камень — и качнул его другой ногой… Лелик взмахнул руками, поскользнулся на мокрой тине и рухнул в воду.

Все-таки они были городскими мальчиками, иначе очень удивились бы, с чего это рыба копошится на мелководье посреди лета, когда ни икромета, ни иных важных дел для рыбы у берега нет. Да, очень бы удивились. А если б не хотели так сильно кушать — еще и заподозрили б неладное и отошли подальше от воды. А так… что случилось, то случилось. Лелик упал в воду… из воды высунулась маленькая рука, крепко ухватила мальчика за шиворот… и Лелик исчез под водой! Только над рекой пронесся злорадный девчоночий смех.

Тут-то все и вспомнили, как здорово швырялись шишками в водяных девочек, да поздно! От Лелика даже кругов на воде не осталось.

— Братан! — закричал Ярик.

Тут надо сказать пару хороших слов о спортсменах. Вообще они, как правило, очень агрессивные, прямолинейные ребята и сильно затрудняют жизнь более слабым детям, но в моменты опасности спортсмены действуют, следует признать, эффективно и быстро. Раз — и Ярик, подхватив палку, бросился в реку. Два — и, подчиняясь его крикам, остальные похватали камни и кинулись за ним, готовые выручать Лелика с боем.

Вот только выручать было некого, а биться — не с кем. Ребята избегали все мелководье, но ни Лелика, ни водяных девочек не обнаружили в прозрачных струях. Как говорится, как в воду канули.

Они сидели на берегу, выливали воду из обуви, вглядывались тщетно в реку и не знали, что делать. В бессильной злобе все ругали водяных девочек так, что прибрежные кусты покраснели. Правда, там рос краснотал, ему и положено быть красноватым, но тем не менее.

Только Фока не бегал по воде, не ругался, не швырялся камнями в воду. До Фоки дошло, что он сделал. Да, хотел немножко напакостить, да, Лелик сам виноват, что Фоку не хвалил, но… топить за такое Фока точно не хотел! Он вообще никого топить не хотел!

Он потихоньку отошел от ребят, скрылся за кустами и побежал. Тут надо отметить, что, прежде чем бежать, надо узнать направление. Только спортсмены по утрам бегают просто так, без всякой цели — но то спортсмены, им, кроме силы, ничего и не нужно по большому счету, им без разницы, куда бежать, спортсменам подобная глупость простительна.

Но Фока знал, куда бежать. У него была прекрасная зрительная память, неплохо, кстати, помогающая в учебе, и когда он сидел и плакал на гигантском дереве, окрестности невольно отложились в его памяти. Он просто помнил, что в этом месте река делает большую петлю, и, если побежать напрямую через лес, очень быстро снова окажешься у реки, там, где золотистый песок по берегу, тихие омуты под обрывом и зеленый лужок спускается к самой воде. Если где и водиться водяным девочкам, то только там. Девочки, хоть водяные, хоть какие иные, очень любят красоту, а там, за излучиной, было очень красиво. Будь Фока девочкой, он именно там бы жил, танцевал на лужайке, пересыпал в ладошках золотой песок и плел веночки.

Фока не ошибся. Еще из лесу он услышал звонкие голоса и смех. И замедлил бег, а потом и вовсе остановился. Дело в том, что с водяными девочками он не был знаком, но… девочки, они, в общем-то, одинаковые. Если вдуматься. А Фока очень хорошо знал девочек из своего класса. Так вот: девочки из его класса ничего своего мальчику не отдали б, проси или не проси. Ни за что. Нет, между собой они иногда чем-то обменивались и даже делились, руководствуясь очень сложными для постороннего взгляда расчетами. Но мальчику из своего класса не отдали б ничего и никогда. Да они мальчиков и не замечали, пока их не толкнуть или стукнуть — или хотя бы обозвать как-нибудь обидно. Именно потому Фока и толкал иногда девочек — потому что девочки ему ну очень нравились, он очень хотел с ними подружиться, а как, если даже не смотрят?

И сейчас он боялся, что водяные девочки окажутся на поверку самыми обычными во всем остальном — и Лелика не отдадут. Возможно, даже не посмотрят в сторону Фоки, а если он заговорит — сделают вид, что не слышат. Это, между прочим, страшно обидно не только для мальчика, но и для любого человека, что девочки прекрасно знали.

Он нерешительно потоптался. Машинально нарвал немного земляники в травяной кулечек. Вроде и голодал Фока недолго, но этого хватило, чтоб теперь постоянно искать еду и запасаться ей впрок. Потом он решился и вышел к реке. Девочки внимательно посмотрели, нет ли у него в руках шишки, потом дружно отвернулись и защебетали о чем-то своем, девчоночьем. Фока вздохнул — водяные девочки, несмотря на свою красоту и прозрачность, оказались самыми обыкновенными девочками. Взрослый на его месте воскликнул бы, что «Джуди о'Греди и знатная леди во всем остальном равны!» — и был бы, несомненно, прав. Фока тайно подумал, что вот бы треснуть какую из них по башке, так сразу обратила бы внимание — и тоже был несомненно прав. Но правота суждений сама по себе не гарантирует результата — для результата нужны действия, то любому взрослому известно. Дети тоже понимают, что, если хочешь новую игрушку, то проси у родителей, от рассуждений типа «ну какой современный мальчик без айфона» трубка с небес в руки не свалится.