Всего лишь женщина - Гали Манаб

Хотя Аида и Рита меня морально поднатаскали в этом отношении. Они обе были скороспелками, для них опыт первых любовных свиданий, первых поцелуев остался в прошлом. И меня, всю в мечтах и грезах о неземной любви, о принце на белом коне, который будет моим первым мужчиной и обязательно на мне женится, они не понимали. И вообще, они меня считали, говоря языком моих детей-подростков, безнадежным тормозом. Конечно, мне об этом не говорили: побаивались. Я выросла правильной донельзя и всех доставала своей праведностью. Я четко знала, что хорошо, а что плохо. И была в своих высказываниях всегда безапелляционна. Я даже, не стесняясь, могла выказать свое презрение по поводу их опыта первого любовного свидания и первых поцелуев, которые не увенчались счастливым браком. Я считала это сверхлегкомыслием. Но, несмотря на это, они часто рассказывали не без удовольствия о своих любовных похождениях и тем самым, сами того не осознавая, незаметно вносили коррективы в мою психику.

Но особую роль в воспитании и становлении моей личности сыграла, конечно, Таня. Она ненавязчиво, мягко старалась сгладить все мои угловатости, всегда так дипломатично, безболезненно указывала на мои ошибки, что мне не оставалось выбора, как признать их и постараться исправить. Образованная, деликатная, она была для меня неоспоримым авторитетом. Ученицей я была, надо сказать, очень старательной. Как губка, все впитывала в себя, анализировала и делала выводы. И к тому времени, когда я впервые пригласила к себе молодого человека, я уже была немного другой.

В тот день у нас в квартире никого не было до утра. Мы с моим новым знакомым очень долго мирно беседовали. Рассказывали друг другу о себе, о своей жизни, о родителях, братьях, сестрах, о друзьях… Чем больше я о нем узнавала, тем больше он мне нравился. И чувствовала, как я ему тоже нравлюсь. Я впервые почувствовала свою власть над мужчиной. И мы стали целоваться… Почему-то в тот момент, я не думала, женится он на мне или нет. Мне было просто с ним хорошо. Поцелуи вызывали во мне противоречивые чувства. С одной стороны, они мне нравились новизной и неизведанностью. И мне стало еще лучше. Но, с другой стороны, меня не покидала мысль о том, как это негигиенично. Но, в конце концов, природа взяла свое, и мы с ним процеловались почти всю ночь. Под утро я его проводила и, счастливая, легла спать.

На другой день я помчалась рассказывать об этом великом событии Татьяне. И вдруг… Слова Татьяны прозвучали громом среди ясного неба. Оказывается, мой ухажер считался бойфрендом моей подруги Аиды. Мне стало не по себе. И я сразу бросилась к своим подругам. А войдя, сходу запричитала:

– Аидочка, милая, прости меня, если сможешь! Но я же не знала, честное слово!

Они, конечно, ничего не поняли и стали меня расспрашивать. Когда я призналась в своем грехе, неожиданно начали громко и весело смеяться. И Аида, обращаясь к Рите, взмахнула руками:

– Не может быть! Неужели это произошло с ней? Может, она решила нас разыграть? – Они опять весело рассмеялись, и Аида повернулась ко мне:

– Можешь не извиняться. Мы с ним уже расстались, не сошлись характерами. У меня теперь другой. Ты лучше расскажи, как это с тобой случилось? Мы что-то упустили? Такая метаморфоза! И когда ты только успела измениться? Вы только целовались или… А тебе понравилось?

После того вечера мы с моим ухажером всегда вместе вот уже более двадцати лет…

Ревность

Что держит людей друг подле друга? Вопрос, конечно, риторический. Любовь? «Любовь бывает долгою, а жизнь еще длинней…». Ревность? Преданность? Привычка?

Что такое ревность? По Далю: «Ревность – это слепая и страстная недоверчивость, мучительное сомнение в чьей-нибудь любви или верности».

А в народе говорят, что ревность – попутчица любви. Она садится в поезд одновременно с любовью, но не всегда выходит с нею на одной станции. Часто бывает, что любовь на одной из станций сошла с поезда, а ревность осталась с тобою до конца пути.

Ревность, пожалуй, зародилась во мне параллельно любви. Еще будучи женихом и невестой, мы с Костей встречались очень часто. Иногда оставались вместе сутки напролет. Вечерами всегда стремились к друг другу. Мои подруги и его друзья составляли нам большую компанию. Собирались где-нибудь: в комнате общежития у мальчиков, на улице, на волейбольной или детской площадке. Мальчики нам играли на гитаре, и мы все вместе пели. Спиртными напитками особенно не увлекались, у нас были другие интересы. У нас с моим женихом с каждой встречей зарождалось то большое и светлое, о котором некоторым только помечтать. С каждым днем мы все сильнее привязывались друг к другу, что порой никак не могли расстаться даже ненадолго. После наших вечерних прогулок допоздна я порой шла к нему ночевать. Для этого ему приходилось просить ребят освободить комнату на ночь.

В молодежном общежитии это явление было не редкостью, так что угрызениями совести мы не мучились. Эти ночи нам казались сказочными. Мы могли проболтать всю ночь ни о чем, целовались до умопомрачения. Но дальше поцелуев у нас не шло. Это все моя закомплексованность, наверное.

Однажды вечером получилось так, что я с подругами осталась в комнате с другими мальчишками, мы играли то ли в карты, то ли во что-то еще, не помню. А мой жених с другими своими друзьями увлекся волейболом на улице. Стоял теплый летний вечер, окно было открыто нараспашку, и через окно мы с ним обменивались воздушными поцелуями. Потом я увлеклась игрой и не заметила, как наступила темень. Наши волейболисты вернулись домой, но моего возлюбленного среди них не было. Я стала спрашивать ребят, где же Костя. Они удивились: вроде бы он тоже шел вместе с ними. И пошли его искать. И мы с подругами тоже. Только найти его мы не сумели, хотя обошли все места, где предположительно он мог быть. Было уже очень поздно. И нам, озадаченным и недоумевающим, ничего не оставалось, как вернуться к себе домой.

Я в ту ночь глаз не сомкнула. Не могу описать, что я испытывала: скорее всего, новое для меня чувство оскорбленного самолюбия, смешанное с тревогой. Я еле дождалась наступления утра. Мне казалось, что с рассветом мой Костик появится и все станет на свои места. Но его не было. Тут я не выдержала и побежала к нему. Я в мыслях подготовилась к самому худшему: прихожу, а там ребята сидят над телом моего любимого… Да, на воображение мне не приходится жаловаться. Но в действительности оказалось, что он банально загулял. Я его увидела живого и здорового, развернулась и собралась уйти, но он побежал за мной, схватил меня и начал объяснять, оправдываться и убеждать, что нет причин на него обижаться.

По соседству с нами жили две девочки-молдаваночки. Одна из них была смазливенькая, а другая – почти дурнушка. Так вот эти две вечно ошивались во дворе в поисках любви. Со смазливенькой, звали ее Яной, переспали почти все наши мальчики. Она сама как-то нам, девочкам, рассказывала и этим гордилась. Кто знает, может, просто рисовалась. При мальчиках она менялась: млела, делала какие-то немыслимые ужимки, беспричинно начинала смеяться… Мы с подругами ее не любили. В тот злополучный вечер эти молдаванки привычно вышли на улицу и подцепили моего бесхозного в тот момент жениха. Он оправдывался, что соблазнили его посылкой из дома со всякими домашними вкусностями. Он зашел, видите ли, только чайку попить с домашним вареньем из солнечной Молдавии, но засиделся, а когда стал выходить, оказалось, что подъезд вахтеры уже закрыли.

– Дорогая, это не то, что ты думаешь.… – твердил он. – Я только тебя люблю, ты должна мне верить, у нас ничего не было, мы всю ночь просидели на кухне за столом…

Не знаю, почему я его тогда простила. Мне казалось, он был так убедителен. А может, я просто хотела поверить в его верность. А может, уже успела полюбить…

После этого случая однажды у них в общежитии произошла грандиозная драка. И моего избранника как одного из лидеров и зачинщика драки отправили домой. Он в то время проходил дипломную практику от училища. После 8 класса не пожелавший дальше учиться в школе, Костик решил получить полное среднее образование в нефтяном училище, а заодно получить и профессию прибориста. Хотя училище находилось в одной из союзных республик, на дипломную практику студентов направили на шинный завод Москвы. Уезжая, он обещал, что обязательно вернется за мной.

Прошло две недели. Поначалу я не находила себе места. Вечерами с подругами мы сидели дома, они из-за солидарности со мной. Тоска была невыносимая, беспросветная. Время остановилось для меня. Подруги даже плакали вместе со мной, очень меня жалели. Но постепенно я стала привыкать жить без него. Его друзья часто заходили к нам, и мы с девочками по-прежнему ходили к ним в гости. Рита встречалась с закадычным другом моего жениха, а Аида была непостоянна в выборе бойфренда, никак не могла определиться.

Через две недели неожиданно, без всяких вестей, ко мне вернулась моя любовь. Съездив в училище, он на уровне администрации решил все проблемы, получил разрешение на продолжение практики и приехал обратно. От счастья я была на седьмом небе. Я любила и любима! Что еще нужно для счастья женщине, пусть даже очень молоденькой, семнадцатилетней? И наша любовь увенчалась свадьбой. Выходя замуж несовершеннолетней, я мало что осознавала. Я была в глубоком опьянении любовью и жила бессознательно. Пожалуй, прав был старина Фрейд, когда утверждал, что человек только десять процентов жизни проживает осознанно, а остальные девяносто процентов уходят в бессознательное.