Эрнестин (сборник) - Елена Федорова

На следующий день взялись Глеб с Андреем за работу. Старались изо всех сил, но никак не могли добиться нужных результатов. Монеты получались какими-то кривыми, некрасивыми. Прошло несколько месяцев, прежде чем решили они самую лучшую монету Настеньке показать. Посмотрела она на нее, покачала головой, сказала:

– Знаете, в чем беда ваша? В том, что вы не дело свое любите, а себя. Вы очень стараетесь, чтобы монета особенной получилась, и молва о вас по всей земле пошла. Вы прославиться хотите, а вам о другом думать надо.

– О чем же? – воскликнули в голос Глеб и Андрей. Разобиделись они на Настеньку, но виду не показали. Решили послушать, что она скажет.

– Когда вы монету выливаете, нужно думать о той радости, которую люди получат, когда монетку эту в руки возьмут, – сказала Настенька.

Взяла она кипящую медную массу, влила в форму, крышкой закрыла. Когда форма остыла, достала Настенька ровную монетку, с которой и в Москву не стыдно ехать.

– Ой, да Настенька! – воскликнул Глеб.

– Ай, да Настенька! – похвалил ее Андрей.

– Вот и название нашему талисману придумалось, – проговорила Настенька, улыбнувшись. Друзья переглянулись и воскликнули:

– Настенька!

Сделали они десяток отличных монет и к царице засобирались.

– Давайте оставим себе на память по одной монете настеньке, – предложил Андрей.

Глеб и Настя согласились. Каждый взял свою счастливую монету и надежно спрятал.

Андрей с Глебом в Москву отправились, а Настя дома осталась.

Каждый вечер приходила она на берег реки и просила Господа помочь брату и возлюбленному.

А они тем временем до Москвы добрались и в царский дворец пришли. Понравилась царице счастливая монета настенька. Похвалила она мастеров и оставила их у себя. Стали они золотых дел мастерами.

Целый год Настенька ждала Глеба и Андрея, а потом сама в Москву отправилась. Разыскала она мастеров на монетном дворе. Обрадовались они встрече. Уговорил Глеб Настеньку остаться. Свадьбу сыграли. А в положенный срок детки родились. Когда самому старшему, Федору, исполнилось десять лет, Настенька отдала ему счастливую монету и наказ дала: отвезти этот талисман обратно в родной город, чтобы он счастье людям принес.

Федор наказ матери выполнил. А чтобы монету никто себе не забрал, он ее в кирпичную стену одного из домов вставил. Каждый горожанин может на нее посмотреть и желание загадать… Вот только где этот город, я забыла, – Мария Львовна улыбнулась. – Как вам сказка, понравилась?

– Очень понравилась. Побольше бы таких сказок, добрых, поучительных, – ответил Павел, глядя на Марию Львовну. Уходить ему не хотелось. Она это почувствовала.

– Хотите еще одну сказку услышать? – в глазах блеснули озорные огоньки.

– Я готов вас слушать до бесконечности, – признался Павел.

– Ой, ли, – она покачала головой. – То-то вы все на часы поглядываете.

– Это по привычке, – Павел смутился.

– Ладно, я не сержусь, – Матильда похлопала его по руке. – Я же понимаю, как вам непросто живется в век безумных скоростей. Везде нужно успеть, объять необъятное, а времени катастрофически не хватает. Это мне уже никуда спешить не надо. Сижу, чаек попиваю да сказочки сочиняю.

– И прекрасно, что сочиняете, – похвалил ее Павел. – Мне ваши сказки нравятся. Если бы я издателем был, то выпустил бы серию книг Марии Львовны Оболенской под названием: «Мои любимые сказки».

– Умеете вы, Павлуша, тронуть женское сердце, – проговорила она с нежностью. – Ладно, так и быть, расскажу вам еще одну сказку, если у вас есть еще несколько свободных минуток.

– У нас в запасе целый час, – сказал он.

– О, вы рискуете остаться в моем старинном особняке навеки, – пошутила Матильда. Налила чай. – Кушайте и слушайте…

Началась наша история много-много лет назад, когда хан Батый решил покорить Русь. Собрал он громадное войско и, как ураган, налетел на русскую землю. Монголы жгли дома, губили посевы, убивали людей, уводили в полон русских красавиц. Казалось, что Русь обречена. Монголы праздновали победу за победой, а православный русский люд терпел поражение за поражением.

Горько плакали жены и дети, горевали воины. Непрестанно молился народ русский, просил помощи у Господа, и Он услышал их молитвы.

После очередной победы монголы решили поделить награбленное добро, которого скопилось великое множество. Каждому воину захотелось получить свою долю. Каждый рассчитывал на то, что доля эта будет больше, чем у соседа. Никто не желал уступать ни грамма золота, ни одной шкурки убитого зверя, ни одной красавицы, взятой в полон.

Невдомек было монголам, что Господь посеял раздор в их стане, чтобы уничтожить грозное войско.

Больше суток кричали и спорили монголы из-за добычи, но так и не смогли договориться. Грозное войско разбежалось в разные стороны, бросив хана Батыя одного. Случилось это между Владимиром и Тверью, как раз тогда, когда Батый вез массивные золотые ворота.

Решил он повернуть обратно. Приказал верным людям, оставшимся с ним, разломать ворота и закопать их на берегу реки Молокчи.

Хан Батый не сомневался в том, что скоро вернется обратно и заберет свой клад. Но Господь не допустил нового набега монголов на русскую землю.

В память о тех страшных временах остались сказания да названия мест. Фуникова гора – одно из таких названий, – Матильда улыбнулась. – Слышали, Павлуша, такое название?

– Про поросенка Фунтика слышал, а про гору – нет, – признался он.

– Фуникова гора находится в городе Киржач. Назвали ее так, чтобы люди не забывали о том, к чему ведет человеческая жадность, – сказала Матильда. – История эта произошла во времена монголо-татарского ига. Жил тогда в городе сборщик налогов по имени Фуня. Был он злым, завистливым, жестоким и очень жадным человеком, лишенным сострадания. Он мог запросто отхлестать плеткой и старика, и ребенка.

Издали завидев Фуню, люди прятались по домам и даже ставни на окнах закрывали. А он расхаживал по городу, выставив вперед свой громадный живот, и грозно покрикивал. Правда, ходил он мало, а все больше разъезжал на возке, обтянутом шелками, воображая себя ханом. От дождя и солнца прикрывался Фуня громадным пурпурным зонтом с золотыми кисточками.

Подъезжал Фуня к какому-нибудь дому, стучал рукояткой плетки в дверь и кричал:

– Открывайте двери, ротозеи! Пришла пора дары нести. Приехал Фуня вас спасти. Чем больше положите денег в мою суму, тем больше будет ваш прибыток. Ну же, ну же, не скупитесь. Иначе вовсе разоритесь. Несите денежки скорее, не злите Фуню, ротозеи!

Фуня встряхивал сумой, которая висела у него на шее и прикрывала его огромный живот. Фуня утверждал, что сума эта – волшебная. Тот, кто положит в нее одну денежку, потом получит три, кто положит пять, получит в пять раз больше. Правда, притрагиваться к своей суме Фуня никому не разрешал, а уж вынимать из нее денежки и подавно. Люди должны были класть деньги и надеяться, что однажды случится чудо.

И оно произошло…

Летним солнечным днем объезжал Фуня город. Возле колодца увидел он девицу-красавицу и дара речи лишился. Никогда прежде не видел он никого краше этой девушки. Тонкий стан, русая коса ниже пояса, на щеках румянец, губки алые, глаза васильковые, черный бархат ресниц, шея лебединая. Поклонилась Фуне красавица. Он приосанился. Приказал подать ему воды. Девушка протянула ему золотую чашу.

– Откуда у тебя такая дорогая вещица? – удивился Фуня.

– В доме моего батюшки много золотой посуды, – ответила красавица.

– Кто ты? – спросил он.

– Я – дочь князя, Станислава, – ответила она.

– Не знаю я никакого князя Станислава, – Фуня нахмурился. – Не смей мне морочить голову. Говори, кто ты и откуда?

– Я – Станислава, княжеская дочь, – сказала она с улыбкой. – Если хочешь, можешь чашу мою себе забрать. Положи ее в свою суму, а потом пять таких чаш из нее достанешь.

– Не учи меня, – прикрикнул на княжну Фуня. – Я без тебя знаю, что мне делать.

Схватил чашу, выплеснул воду на землю, засунул чашу в суму, стегнул коня, поехал домой. Закрылся Фуня на все замки, заглянул в суму, а там, и правда, пять золотых чаш одна краше другой.

– Вот так подарочек мне княжна преподнесла! – обрадовался он. – Если так дело пойдет, я скоро богаче хана Батыя стану.

Утром Фуня принарядился и поехал к колодцу. Еще издали увидел он Станиславу. Одета она была в красный сарафан, сафьяновые сапожки, а голову украшал кокошник, расшитый жемчугами да каменьями драгоценными.

– Доброго здоровья доброму господину, – приветствовала Фуню княжна. – Как спали-почивали?

– О тебе думал, – признался он. Спрыгнул на землю, подошел к княжне, взял ее за белую руку, сказал:

– Хочу прокатить тебя на своем возке. Не годится княжеской дочери за водой ходить. Садись. Спрячься от солнышка под моим зонтом пурпурным.

– Далеко ли мы поедем? – спросила Станислава.