Форма стекла - Максим Владимирович Шабалин (Затонски)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Степан Владимирович! Ваша супруга рожает! – воскликнула.
Степан развернулся на кресле, чертыхнувшись поднялся и обойдя Лесю буквально побежал по коридору, его провожали глаза удивленных сотрудников. Филигранно обгоняя машину, за машиной, он очутился в больнице за двадцать минут. Татьяну уже закатили в кабинет. Оставалась только ждать в коридоре. Он ходил по коридору, на месте не сиделось. Мед сестра Яна попросила его присесть, дескать мельтешите перед глазами и мешаете работать. Он присел и ненужные мысли накатились как то сами собой. На самом деле, он должен был задуматься еще тогда когда она забеременела и объявила о беременности, что тут дело не чисто. Но тогда он был без ума от счастья и не хотел вдаваться в подробности. Тем более когда сын гей, а ты уже уверен, что будет дочь, то выяснять как так вышло, было некогда, ругаться совсем не хотелось. Пустой коридор, только мед сестры нет, нет, проходят мимо, шурша накрахмаленными халатами. Степан стучит пяткой ботинка об пол, не может унять дрожь в руках. Но вот заходят двое, один их них его сын – гей и его друг. Они садятся напротив. Сын отводит взгляд, отец смотрит на свою кроссовку.
– А тебя, какими судьбами занесло?! – спрашивает он у кроссовка.
– А мы к маме, дочь забрать?
– То есть! – поднимает Степан глаза от кроссовка – Как понять забрать?
– А вот так, дорогой папочка, она нам дочку родила.
– Что бляать! Да как, да как она на это пошла? – Подрывается он со скамейки, пристально смотрит в глаза сыну, некоторое время молчит, а потом произносит:
– Передавай привет матери.
Она позвонила ему сразу после родов. Но тот не стал брать трубку. Не появился на работе на следующий день, соседи видели как он собрал вещи, сел в джип и куда-то уехал, пока Татьяна лежала в больнице. Выписавшись из больницы, жена отправилась на поиски мужа и даже знала примерно где искать. Ведь из дома пропали некоторые консервы, а так же крупы, рюкзак на сто литров, резиновые сапоги, нож, фонарик и конечно же ружье и патроны. Ее Степа любил охотиться и в сезон иногда уезжал к себе в охотничий домик. Даже брал сына, учил стрелять, кстати у него неплохо получалось, правда только по бутылкам и по ЖБ банкам. Подстрелить фазана или зайца, сына так и не удалось уговорить. А потом и вовсе, Степа узнал, что его сын гей. После они перестали общаться.
Татьяне пришлось просить соседка, что бы тот на своей Ниве отвез ее к охотничьему домику мужа. Сосед согласился за пару бутылок самогона, который гнала ее мама.
Они прорывались к домику у Озера, под колесами хрустели ветки, солнце еле слышно продиралось через ветки деревьев, бликовало по водной глади, дверь домика распахнулась, как только Татьяна с соседом вышли из машины. Из домика запахло жареным, а их дело запахло керосином. Степан встретил гостей в штыки. Выбежав из домика, в трусах, поверх плеч был накинут плащ, а босые ноги обуты в галоши. В бороде запутались куски мяса, голову закрывала панамка, а в руках Степан держал ружье, которое было направленно на жену.
– Убирайтесь прочь! – Закричал им Степа – А то я за себя не ручаюсь.
– Не выдумывай Степа, поехали домой, прости меня дуру!
– Петрович! Так это ты трахнул мою жену! Это она с тобой мне изменяла?!
– Степа, да ты чего, я не в курсе ваших дел, я… я лучше в машину обратно сяду. – С этими словами Петрович попятившись назад, сел в машину.
– И ты тоже давай вали! Лживая сука!
– Я лишь хотела, что бы мой сын был счастлив.
– Ну как? Удачно? Видишь к чему это привело? Ты могла умереть при родах ты в курсе?
– Но ведь не умерла.
– Но ведь не умерла, но точно бляать. Ты не могла знать наверняка. Представь картину, я один дочери и года нет, а мой сын гей и что делать? Я такую картину и представить не могу.
– Прости! – жалостливо произнесла Татьяна. Заплакала.
Степа отпустил ружье и произнес:
– Езжай домой Таня, ребенок не может без матери.
Заплаканная, жена уехала домой. После того как жена уехала, что-то в рассудке мужа поменялось.
Никита и Николай.
Никита с Николаем сидели дома. Никита положив голову на плечо Николая, водил пальцами по волосатой груди. Они смотрели телевизор. Шел фильм под названием «Идеальное свидание». Все произошло очень быстро. Было около пяти вечера, когда в дверь постучали. Никита пошел открывать. За дверью стоял мужчина в плаще болотного цвета.
– Кто там? – Спросил Никита.
– Сосед – ответил человек – Вы кажется меня топите.
Никита открыл дверь, что бы впустить странного соседа в квартиру и убедить его, что у них в квартире все хорошо с сантехникой. Мужик перешагнул порог, закрыл за собой дверь. Вытащил заранее заготовленный обрез и направил на парня. Никита успел лишь вскинуть ладонь, после чего прогремел выстрел, запахло порохом, три Никитиных пальца оторвало и разбросало в разные стороны, лицо разорвало дробью. Николая он убил без разговоров. Хладнокровно. Легко и просто. В животе у Николая зияла дырка. Он упал оперившись о стенку, стонал, подбирая кишки. Степа оставил его умирать в агонии.
Через два года, он проникает в квартиру к сыну, те мирно спали вместе с дочкой. Сначала он укутал дочь, приготовив к ночной прогулки, та даже не пискнула. Потом он оглушил обоих отцов, завернул их в простыню и потащил во двор. Привязав их к фонарному столбу,облил бензином и поджог. На крики и вопли сбежались жильцы дома. Люди пытались затушить огонь, который распространялся очень быстро. Не доедаясь пожарных и уж тем более пожарных, Степа засеменил по мостовой, дочь он оставил там же около костра, укутанную в теплое. Он оставлял дочь, он буквально ее выбрасывал как ненужную собаку. Когда оставлял, он все же плакал. Как же ему не плакать, ведь он оставляет дочь в надежде, на то, что ее кто-то все же заметит во всей этой суматохе и и заберет к себе. Он не ошибся. Но ошибся в другом.
