Удар змеи - Александр Прозоров

– Ты же знаешь, Лютобор, - виновато отвел глаза Зверев. - Княжество мое далеко, служба и вовсе неведомо где, куда воля царская кинет. Как мне теперь…

– Не лги! - с неожиданной силой стукнул кулаком по столу колдун. - Не лги мне, смертный, не с дитем малым разговор ведешь! Нечто не учил я тебя, как во сне в места далекие приходить, как в чужие сны проникать, как вести посылать за многие версты! Отчего во снах своих ко мне не являлся, дабы ведовство мое познавать?! Отчего ночной порой вопросы мне не задавал, отчего учения постигнутого в делах не пробовал? В клятве своей ты отступничество проявил и за то на тебя гнев мой ляжет!

– Еще по глоточку? - предложил Андрей.

– Прощения просить не станешь? - изрядно удивился Лютобор.

– Зачем, волхв? Ты мудр и знаешь, что никто в мире не идеален. Я из обещанного хоть половину сделал, а ты и вовсе ничего.

– Ладно, налей. И сходи наверх, снега чистого в котел набей. Травки себе на обед заварю.

Старый как мир колдун был достаточно мудр, чтобы не развивать неудобного спора. Андрей, может, и подзабыл о своих обещаниях - да ведь и чародей так и не смог вернуть его обратно, в двадцать первый век. О чем тогда говорить? Истины из этого спора не познать, а озлобиться друг на друга можно с легкостью.

Князь достал из-под стола закопченный медный котелок, поднялся наверх, плотно набил его снегом, добавил сверху горку - не то ведь, как растает, не больше трети натопится, - после чего вернулся вниз, пристроил посудину над огнем, взялся за свою пиалку, немного отпил. Вздохнул:

– Знал бы ты, мудрый волхв, что такое Османская империя. Это такая сила, что кого угодно в мясо переломать способна. Половину Европы она уже покорила, северную Африку, Ближний Восток, Персию ныне воюет… В общем, всех, до кого достала, к покорности привела. Там одного только населения раз в двадцать больше, нежели на Руси нашей насчитать можно. Сила страшная. Куда мне одному против этакой мощи? Пощипать я ее, конечно, пощипал… Но что еще супротив этакой махины сделаешь?

Про Россию Зверев решил не поминать больше, чтобы волхва зря не расстраивать. Даже после поглощения Казанского и Астраханского ханств Русь против Османского государства смотрелась как песец против тигра. Зверек, может, и опасный - да только крупному хищнику все едино только на один зуб.

– Коли лбом в ворота биться, так это никакого лба не хватит, отрок, - клокочуще засмеялся колдун. - Дабы ворота открыть, их не бить головой надобно, а ключик нужный отыскать.

Андрей хмыкнул, прикидывая в уме, какой может отыскаться «ключик» для уничтожения самой могучей державы планеты руками одного маленького человечка, пусть даже и князя.

Напасть и разорить порубежный городок?

У Великолепной Порты подобных городков десятки тысяч. Укол будет неприятный, но не более того. Как укус комара, злобно напавшего на носорога.

Прокрасться в Стамбул и убить султана?

Так османские султаны регулярно умирают сами по себе. На трон садится другой, а империя остается прежней: могучей, хищной и непобедимой.

Напустить какую-нибудь болезнь, мор, проклятие?

Так в здешнем мире эпидемии и без того гуляют тут и там, как сквозняки в обветшавшем доме. Люди - мрут, империи - выживают.

Да и проклятий за свои деяния османы успели получить немало. И ничего, живут. Кудесники востока недаром считаются самыми сильными в мире. И служат они как раз султану, а не его врагам. Европа своих чародеев успела зажарить на кострах, на Руси же колдунов просто не жалуют.

– Мыслишь? - усмехнулся Лютобор. - Мысли, мысли - деяние зело полезное…

Колдун допил вино, отодвинул пиалу, развернулся и склонился над котелком, в котором с шипением и бульканьем погружался в горячую воду совсем уже небольшой снежный комок. Хозяин пещеры с недовольным кряхтением распрямился, повел плечами и двинулся вдоль стены. Сорвав с пересохших веников по несколько листочков, он прихватил половник, вернулся к очагу, бросил травку в воду, стал ее помешивать.

– Империя не человек, - поморщился Андрей. - Одним выстрелом, пусть даже и точным, ее не убьешь. Только силой ломать нужно. Силой на силу.

– То есть лбом в ворота? - вздохнул волхв. - Иного помыслить не получается? А ты не спеши, сам пораскинь возможностями, с людьми мудрыми посоветуйся, разузнай о вороге нашем сколько сможешь, когда в Османию свою хваленую поедешь.

– Когда я в нее еще поеду? - покачал головой Зверев. - Ныне это совершенно не с руки. Батюшка мой здешний, боярин Василий Ярославич, в порубежье прошлым летом погиб, матушка в монастырь с горя собралась, мор по стране прошел, с подворьями в Москве и Луках разброд…

– Я тебя чему учил, бестолочь?!! - От неожиданного удара половником в лоб у Андрея из глаз посыпались искры. - Я почто столько сил на тебя угробил?! Я для чего тебе мудрость свою передавал?!

После третьего удара ковш половника раскололся пополам. Лютобор кинул его в пламя и побежал вдоль ниш и полок, разыскивая другой. Зверев, опешивший от неожиданного нападения и от гнева своего учителя, отбежал на лестницу, с нижних ступеней спросил:

– Ты чего, дед? Озверел совсем?

– Я озверел?! - Волхв остановился и повернулся к нему. - Нечто это я тупостью безмерной тут красуюсь?! Я чему тебя учил столько лет, пень стоеросовый?! А ну, сказывай, как через зеркало Велеса в будущее глядеть незнаемое?

– Свечу из жира мертвого поставить надобно… - неуверенно ответил Андрей.

– Отчего из мертвого?

– Потому как свеча из живого жира лишь судьбу человека своего показывать способна. Того, из которого… - Князь наконец начал прозревать по поводу размеров своей глупости.

Что он знал о гибели отца? Только то, что тот не вернулся, а на месте последней его схватки возле реки Кшени спустя неделю нашли кровавые следы да обглоданные дикими зверьми человеческие кости. И он, вместо того, чтобы найти старые отцовские вещи со следами пота и жира, вытопить их, сделать свечу и глянуть в будущее - вместо этого он помчался на край света, чтобы предаться празднику мести.

Волхв прав: он воистину дикий необразованный идиот!

– Не спеши, - наблюдая за мимикой ученика, снизошел чародей. - Не беги свечи делать. Глянул я уже, как от просительниц о беде твоей услышал. Жив отец твой, здоров ныне. В полон взят степняками с тремя холопами. Один холоп, ведаю, от раны тяжелой сгинул. Остальные же и поныне целы.

– Жив? - В голове князя все мгновенно перемешалось.

Если отец жив - отчего за него татары до сих пор выкупа не просят? Хотя, да, конечно! По обычаю ратных пленников казна выкупает, родичей искать татарам ни к чему. Отчего до сих пор не выкупили? На Петров день по традиции русские с татарами пленными меняются. Странно… Но про то только в Москве узнать можно. И матушка, матушка в неведении!

– Вижу, в беспамятстве ты нонеча, - наконец разыскал среди горшков и коробок другую ложку колдун. - Говорить с тобой об ином чем бесполезно. Беги, чадо. Путь твой мне известен, совесть же к деяниям потребным направит. Ступай.

– Лютобор… - Андрей сбежал по ступеням, крепко обнял старика: - Лютобор…

Нужные слова почему-то никак не шли в голову.

– Да понял я все, чадо, понял, - голос колдуна дрогнул и потеплел. - Как душа успокоится, сам придешь. Ныне же поспешай.

Хозяйка Бабино

На пути домой князь Сакульский гнал скакуна во весь опор и влетел в ворота на совершенно взмыленном коне, из-под упряжи которого падала на снег крупными комками чуть розоватая, едко пахнущая пена.

– Матушка где? - крикнул он подворнику, бросая ему поводья.

– В храм ушла, на литургию. Службу отстоять, причаститься, - степенно ответил смерд. - Эк загнали вороного-то… Выхаживать надобно, как бы не запарился.

– Ну так выхаживай, я же тебя поить его не заставляю! - притопнул Зверев. С одной стороны, ему хотелось мчаться с благой вестью со всех ног, с другой - церковь не то место, где можно бегать, обниматься и радоваться. Тем более во время службы.

– Баню топят, княже, - сообщил ему подворник, уводя скакуна обратно за ворота. - Как ты и повелел.

– Баня - это хорошо, - пробормотал Андрей.

Как ни спешил князь ринуться на выручку, он отлично понимал, что сегодня сорваться с места не получится. В дорогу надо припасы собрать, и лошади после дальнего перехода еще не отдохнули. Холопы наверняка в церковь пошли, исповедаться за минувшие недели и причаститься - ему, нехристю, не чета. Вернутся незадолго до сумерек - а на ночь глядя с места опять же не снимешься. И сколько он тут ножкой ни стучи, как ни торопись - размеренную нынешнюю жизнь ему на ускоренные обороты не разогнать. Какой смысл здешним обитателям минуты или даже часы считать и экономить, коли путь отсюда до стольного града Москвы - две недели с поспешанием? Тут даже целый день потерянный ничего в делах не изменит. Из столицы до османских земель - пути еще месяц, не менее. А коли задержки случатся… С задержками - так и вовсе только по весне он до Крыма доберется. Гони не гони, все равно терпением нужно запасаться по самые-самые гланды.