Место действия - Южный Ливан - Макс Кранихфельд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Фашист, опасливо присевший на колено и настороженно сжимающий автомат, вгляделся в сочащиеся черным дымом машины.
— Не может быть, эти суки живучие. Просто наложили в штаны, и боятся обозначиться, трясутся за свои драгоценные шкуры. Только и всего, а ты панику зря разводишь.
— Зря панику говоришь, развожу, — ухмыльнулся уголком рта Волк. — Может, сходишь тогда, проверишь? Заодно работу проконтролируешь, а?
Глаза его опасно сверкнули, зло прищуриваясь, превращаясь в узкие щелки из которых зрачки смотрели острыми змеиными жалами.
— А что? Думаешь слабо? — презрительно скривился Фашист, приподнимаясь с колена и вскидывая к плечу автомат. — Сейчас схожу, приведу тебе этих засранцев.
— Ладно, уймись, ты мне еще живой нужен, — со значительным нажимом глядя напарнику прямо в глаза и не отводя взгляда, произнес Волк. — Пошли кого-нибудь из Абдов, только быстро. Время дорого. Эти, — быстрый кивок в сторону горящих машин. — Вполне могли ехать с включенной на передачу рацией. Так что того и гляди, дождешься тревожную группу.
— Тогда пошли все вместе, — тряхнул головой, отбрасывая назад, слетевшую на лоб светло-русую челку Фашист. — Броском вперед, пока не очухались. Эй, воины Аллаха, пора собирать трофеи! Ну, поднимаемся, поднимаемся!
Абды недоуменно поглядывая то на Фашиста, то на мрачно молчащего Волка, встали в рост и, держа оружие наготове, медленно двинулись вперед. Волк весь сжавшись в ожидании, слился воедино с автоматом, ловя прорезью прицела малейшее шевеление впереди. Абды шли не скрываясь, в полный рост и если кто-то из патрульных выжил, то сейчас по ним огненной плетью должна была хлестнуть очередь. Ливанцы тоже знали это, но все-таки шли, шли на верную смерть. Однако израильтяне отчего-то медлили. Подпускают ближе, чтобы наверняка? Не заметили? Или действительно живых не осталось? Мысли вихрем неслись в голове Волка, а сжавшиеся в щелки глаза все скользили вдоль чадящих машин, слева на право, и тут же обратно. Никого, ничего… Тишина…
Фашист, издевательски улыбнувшись и укоризненно прищелкнув языком, поднялся на ноги.
— Пожалел меня, говоришь? На верную смерть не послал? Пошли, дядя Женя, слишком хорошо мы, видать, стреляем, нет там никого.
Волк нехотя поднялся, «дядей Женей» Фашист называл его только когда, по его мнению, напарник допускал какой-нибудь явный ляп с извечной своей любовью к перестраховке. Издевательским «дядей» он как бы подчеркивал их разницу в возрасте, намекая, что некоторым, слишком острожным, пора уже на покой, так как неверное ремесло наемника в принципе для молодых. Случалось такое не редко, но в свое оправдание, Волк всегда мысленно приводил один и тот же аргумент: «Тем не менее, мы оба до сих пор живы, в отличие от многих других, не так ли?», вслух, однако он эту мысль никогда не озвучивал, опасаясь насмешек острого на язык Фашиста.
Теперь они все четверо были как на ладони, стреляй, не хочу. Но искореженные машины молчали, будто и не было еще минуты назад внутри восьмерых патрульных. Неужели действительно все убиты?
Очередь ударила в тот момент, когда он уже до конца уверился в том, что живых врагов впереди нет. Длинная, бестолково выбившая фонтанчики пыли из-под ног шедших впереди Абдов и усвистевшая в нависшее над машинам небо, безобидно дырявя ни в чем не повинные облака. Похоже, стрелок ранен или серьезно контужен и лишь только сейчас пришел в себя настолько чтобы открыть огонь. Эту мысль Волк додумывал уже в длинном перекате, закончившимся четким кувырком за небольшой холмик, могущий хоть как-то прикрыть от пуль. Тренированное тело опытного диверсанта сработало само, не требуя участия разума. Краем глаза он зацепил сноровисто откатившего под прикрытие зарослей низкорослого кустарника Фашиста. Абды тоже стремительно исчезли из виду, в том, что никого из них незадачливый стрелок даже не зацепил, Волк был абсолютно уверен. Не та выучка у ребят, чтобы вот так вот запросто попасть под шальную очередь. Вскинув автомат, Волк дал несколько коротких очередей, жестяным грохотом пробарабанивших по броне чадящего «хаммера». Как бы там ни было, а охладить слегка пыл невидимого стрелка не помешает. Но осторожненько, так, чтобы не дай Бог не убить. Желательно даже не задеть, потому все пули значительно выше того места, где несколько секунд назад заплясала четырехлучевая звезда автоматного пламени.
Фашист тоже отметился, секанул по машинам парой очередей. Изик азартно ответил, чуть ли не половиной магазина. Тут дело понятное, страх перед нападающими, шок после подрыва, возможно боль ран. Он сейчас настолько эмоционально взвинчен, что не способен ни толком целиться, ни контролировать расход отнюдь не бесконечных боеприпасов. Сейчас его огонь практически не опасен. Вот когда начнет расчетливо бить одиночными, тогда берегись, значит полностью пришел в себя и того и гляди завалит кого-нибудь из неловко подставившихся штурмующих. А такого исхода допускать нельзя, слишком мало людей в группе, чтобы класть их, выковыривая из обломков упрямого еврея. Нет, действовать надо сейчас, пока он оглушен и смят, пока не может толком собраться для результативного сопротивления. Вот только подниматься с такой уютной, безопасной позиции за холмиком под автоматный огонь, пусть даже неприцельный, ой как не хотелось. Хотя, кто сказал, что нужно это делать самому?
— Фаш! — не скрываясь, по-русски заорал Волк. — Пошли Абдов вперед с двух сторон. Мы с тобой прикрываем!
Только потом он сообразил, что тот, залегший сейчас где-то среди перевернутых машин, вполне может тоже понимать русский, хватает на той стороне линии бывших соотечественников. Но что уж теперь, что сделано, то сделано, назад не откатишь. Изик на голос среагировал, не понять уж, знал русский, нет ли, но секанул по кустам, где затаился Фашист, пуская пули веером, срубая зеленые верхушки. Наемник ответил прицельной очередью, заставляя стрелка, залечь, перестать стрелять хоть на минуту. Одновременно он выкрикивал команды на арабском. Абды сноровисто задвигались на получетвереньках, юркими ящерицами обходя с двух сторону обломки машин, беря их в гибельную вилку. Волк примерившись и примерно определив место, где засел стрелок дал две очереди с таким расчетом, чтобы изика хорошенько обсыпало выбитой пулями прямо у него перед носом землей. Вроде сработало, на какой-то момент автомат живучего патрульного замолчал. Воспользовавшись этим Абды, вскочив на ноги, рванулись вперед, уже не скрываясь, в воздух взлетели черные мячики шоковых гранат, западный аналог российской «Зари», специально разработанные для того, чтобы парализовать объект захвата. Волку уже выпадал случай познакомиться с их действием, ощущение такое, что даже самому крутому вояке не стыдно в штаны напустить, если ударит неожиданно. Он еще успел увидеть, как падают навзничь ливанцы, утыкаясь лицами в землю, закрывая ладонями уши, и сам не задумываясь, последовал их примеру. Грохнуло один раз, потом еще, даже сквозь зажмуренные веки, по глазам ударило яркой вспышкой, поплыли в темноте вспышками радужные круги. Когда Волк, наконец, проморгался, ливанцы были уже возле машин. Стрелять по ним никто не пытался.
Абд-первый замер с автоматом наготове, сдвинувшись чуть в сторону, чтобы товарищ не закрывал ему возможной директрисы стрельбы. Абд-второй мелкими приставными шажками, настороженно вертя бритой наголо головой, двинулся вдоль промятого корпуса машины, вытягивая шею, пытаясь заглянуть на ту сторону груды железного лома, еще несколько минут назад бывшей бронированным джипом. «Грамотно действуют, — отметил про себя, наблюдая за подчиненными Волк. — Не плохо их в учебных лагерях натаскали». Коротким взмахом руки он показал Фашисту на вторую машину, следи мол, а то пока Абды сосредоточились на головной, самое время по закону подлости неожиданно ожить еще кому-нибудь из экипажа оставленной без присмотра тачки. Абд-первый тоже время от времени бросал в ту сторону настороженные взгляды, но этого явно мало, да и не нужно ему сейчас отвлекаться от прикрытия товарища.
Абд-второй уже поравнялся с кабиной головного «хаммера» и резким рывком выметнул свое тело за нее, тыча впереди себя автоматным стволом. И тут же вскрикнул скорее удивленно, чем испуганно, дернулся в бок, приседая и выбрасывая вперед автомат. Но не выстрелил. Что же там такое? Если готовый к бою враг, почему ливанец не стреляет? Или гранаты оказались не просто свето-шумовыми и разнесли незадачливого стрелка в клочья? Додумывал эту мысль Волк уже на бегу, тело среагировало само, раньше, чем мозг успел отдать команду мышцам. Стремительным броском наемник по кратчайшей дуге обогнул обгоревший джип, оттолкнул не столь быстрого и тяжелее соображающего Абда-первого, чтобы не путался под ногами и, разворачиваясь в прыжке, вылетел за покореженный капот. Первым кого он там увидел, оказался израильтянин в зеленой полевой форме. Сердце рухнуло куда-то в желудок. Абд, сука, почему не стрелял! Враг был на расстоянии вытянутой руки, чуть правее, чем нужно, никак не успеть развернуть слишком далеко отведенный во время прыжка влево ствол. На, сволочь! Левая нога, вкладывая в удар инерцию прыжка, врезалась носком армейского ботинка израильтянину под ребра. Тот согнулся судорожно всхрапнув. Ага, не нравится! С боку что-то отчаянно заверещал Абд. Не до тебя сейчас, придурок! За согнувшимся пополам и жадно хватающим широко распяленным ртом воздух изиком, обнаружился второй. Ни хрена себе, нет живых! Да их тут больше, чем достаточно! Ровно на две штуки больше. Вот только второй все же слишком далеко, однозначно не успеть его достать до выстрела. Но что это? Он поднимает руки? Что, сдается что ли? И этот, перхающий стоя перед ним на коленях, у него же не было оружия. Черт! Что здесь происходит?