Расправа над СССР – предумышленное убийство - Андрей Буровский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Почему вообще население СССР должно было волновать это поганое белье столичных писателей?
Ответ один: из «Памяти» очень профессионально сделали общего врага. Ту страшную Буку, против которой всем просто приходится объединяться… под знаменами «демократов», разумеется.
«Память» же объявляли, естественно, «агентурой КГБ» – опять ж, врагом.
Была ли тут роль КГБ? Ну, без согласия КГБ ни одна организация в СССР не работала – в том числе и самая что ни на есть «демократическая».
Кто из них больше работал на КГБ – «Память» или редакция журнала «Столица»? Может быть, пусть сами разбираются?
А писатели? Похоже, они просто лучше других подходили на роль основных крикунов. Умели они сплачиваться в тесные группки, пробиваясь к прилавкам распределителей, да и уважаемы в СССР – традиционно. Писатели орут – их будут слушать.
Временами казалось, что основная ударная сила всех политических движений – это писатели, которых никто не читает, и (пусть уж читательницы меня извинят, но из песни слова не выкинешь) толпы недотраханных московских баб. Если нечитаемые писатели составили столичный, элитный слой «борцов за демократию», то некрасивые расхристанные бабы климактерического возраста составили основной контингент всех митингов, шествий, акций протеста… И 90% аппарата всех общественных демократических организаций.
В Германии времен нацистов родилось словцо для обозначения пожилых дам, которые делали карьеру на организации митингов, собраний, шествий и так далее – их называли «гитлерведьмы». Основные деятели всех общественных движений при развале СССР были именно таковы: «патриотические ведьмы», «коммунистические», «демократические».
Но на митингах патриотов все же было много и мужиков. А вот на митингах демократической общественности абсолютно преобладали «демоведьмы», и потому «демократические» митинги оставляли особенно жуткое впечатление.
Однажды в Петербурге я был на одном таком митинге вместе с одним мудрым пожилым человеком… Этот человек, знаменитый историк Лев Николаевич Гумилев, долго и с огромным интересом наблюдал за очередной ораторшей: упитанная бабенка обличала организаторов голода в СССР – Брежнева, Андропова и почему-то еще Суслова. В общем же, выступающие требовали то ли колбасы и демократии, то ли мира во всем мире и супа для голодающих детей Вьетнама… А может, свободу рабыне Изауре… Точно не помню.
Помню, что все время теребил Гумилева, зачем-то тащил его в Институт археологии, а он отстранялся таким непререкаемым жестом:
– Минуточку!
Только дослушав до конца сиплые вопли про торжество демократии, Лев Николаевич повернул ко мне лицо, на котором застыло все то же самое, крайне заинтересованное выражение, и энергично произнес:
– Андрюша, это просто поразительно – как много в нашей стране людей, которым совершенно нечем заняться!
Думаю, что больше говорить уже не о чем.
XIX партийная конференция в 1988 году, Всесоюзный съезд Советов в 1989 году сделались центральными событиями для основной массы интеллигенции. Внесем ясность: именно для интеллигенции, а не для всего народа в целом! Еще в 1987 году сотрудники громадных институтов Академии наук СССР очень непосредственно говорили:
– А у нас последнее время никто и не работает! Все смотрим телевизор, все хотим понять, чем может все это кончиться…
Разумеется, большая часть жителей и подданных СССР не только смотрели телевизор, но еще водили автобусы и поезда, строили дома и прокладывали дороги, водили хороводы с малышами в детском саду и задавали корм коровам…
Но интеллигенция – особенно та ее часть, которая сама определяла, когда и как им трудиться, – действительно прилипала к телевизорам, разбиваясь на партии и партийки, поддерживая одних депутатов и ниспровергая других. Как тут не вспомнить еще раз гениальную фразу Льва Гумилева…
Но ведь и все эти митинги, и писательские организации, и новые журналы, и всяческие политические акции… Все они вовсе не требовали ни выделения России из состава СССР, ни распада Советского Союза.
Позже часть «демократов» (и не только демократов) поддержит требования прибалтов о выходе из состава СССР. Но не все, а только часть, и поддержат позже, не раньше конца 1989 года, и поддержат именно прибалтов. А выходить самим из состава СССР в России никому пока что не приходило в голову. Пока…
Вот в «республиках» горячие головы появились уже в 1987-м…
Глава 2 «Перестройка» и ее национальные дочери
Неясен путь морской ладьи,
Где можно приказать
Гребцам на веслах стать людьми,
Но весел не бросать.
И. Губерман
Разумеется, в СССР жили люди, которые и к началу «перестройки» не имели ничего против отделения от СССР их республики или развала СССР.
Это были потомки репрессированных народов (сосланных в Сибирь поляков, украинцев, грузин, чеченцев, калмыков).
Это были евреи, которым не позволяли выехать из Советского Союза в Израиль.
Это была интеллигенция народов, которые не хотели оставаться в составе Советского Союза. В первую очередь латышей, литовцев, эстонцев,
Едва началась «перестройка», как возникло множество разного рода общественных объединений в ее поддержку. В России трудно найти города, где бы не возникло такого объединения, но даже в Москве они были маленькими, верхушечными, без всякой опоры на большинство населения.
А вот в Эстонской ССР прошли выступления за независимость, но пока не массовые: 23 августа 1987 года в таллинском парке Хирве собралось около двух тысяч сторонников независимости Эстонии: в ознаменование очередной годовщины подписания пакта Молотова – Риббентропа.
26 сентября 1987 года в газете тартуского городского комитета Коммунистической партии Эстонии («Вперед») публиковали предложение об экономической автономии Эстонии в составе СССР. Вот эта идея получила серьезную поддержку в обществе! Программа экономически независимой Эстонии стала популярна.
Уже на фоне этих движений 13 апреля 1988 года родился Народный фронт Эстонии, официально названный «Народный фронт в поддержку перестройки». Тогда в вечерней передаче эстонского телевидения «Подумаем еще» Эдгар Сависаар высказал мысль: как хорошо было бы создать массовое движение в поддержку перестройки – Народный фронт! В ту же ночь была создана инициативная группа и составлена декларация Народного фронта.
1–2 октября того же года в Таллинском городском концертном зале состоялся учредительный съезд. Первоначально он не ставил целей выхода Эстонии из СССР… Цели были: «курс на обновление во всех сферах жизни общества, поддержка политической культуры и гражданской инициативы, создание механизма демократии, обеспечения прав человека».
Огромное место уделялось «пропаганде жизненной позиции, основой которой является идея природосберегающего общества. Во избежание глобального разрушения среды проживания нужен коренной переворот в мышлении производителей и потребителей».
И далее: «Необходимо прекратить экономическую деятельность, протекающую со сверхнормативным загрязнением окружающей среды.
Наш долг – опираться на тысячелетний опыт лесного, сельскохозяйственного и морского народа, опыт, являющийся основанием нашей исторической культуры хуторского народа».
Звучит замечательно, но из идей демократии и экологии следовал вот такой пассаж: «В продолжение двух дней, отрешившись от застоялых страхов, гнета безнадежности и безысходности, писатели, журналисты и художники высказали накопившиеся за десятилетия гнев и боль. Они заявили во всеуслышание, что так продолжаться больше не может, не должно. Это был крик народной души, отчаянный и несгибаемый всплеск пассионарности (термин Гумилева) маленькой нации, провозглашающей свою волю к существованию, решимость стать хозяином, хотя и истоптанной историей, но не отрываемой от сердца земли своих предков, обитавших здесь пять тысячелетий. На эту землю в буквальном смысле покушалась безличная и бездушная машина колонизаторской бюрократии – Министерства угольной промышленности, энергетики и теперь еще удобрений СССР. В решительной «фосфоритной» битве объединился весь народ, начиная от ученых, журналистов и писателей и кончая студентами и школьниками» [171] .
В общем – Эстония лидировала, в ней в первой появилось массовое движение, направленное на отделение от СССР.
Певческие праздники – старая традиция Эстонии. Теперь они стали своего рода манифестациями воли народа и к продолжению традиции, и к национальной независимости. События июня–сентября 1988 года вошли в историю как «Поющая революция»: сначала с 10 по 14 июня 1988 года больше ста тысяч человек побывало на Певческом поле Таллина.
Потом 11 сентября 1988 года на том же Певческом поле в Таллине прошло совершенно специфичное музыкально-политическое мероприятие «Песнь Эстонии». Собралось около 300 000 эстонцев, то есть около трети всех живущих на земле эстонцев! В ходе певческого праздника все громче звучали призывы к независимости Эстонии. Фактически певческий праздник перерос в митинг.
