Всегда есть подвох! - Каверелла

— Ни одного, — советник Карл продолжал. — Прошу подняться тех, кто голосует за то, чтобы Первый Хранитель был отдан во власть Серой Баронессы. Тех, кто воздерживаются от ответа, прошу остаться на своих местах.

Почти вся черная сторона разом поднялась на ноги. Остались сидеть два алхимика и кое-кто из карточных секций. На Машину радость, отец блондинки так же остался на месте.

— Итого восемнадцать, — быстро сосчитав, объявил советник Карл. — А теперь, прошу подняться тех, кто голосует за то, чтобы Первый Хранитель оказался под опекой наместника. Тех, кто воздерживаются от ответа, прошу остаться на своих местах.

Волшебные присяжные поднялись на ноги.

— Восемнадцать, — облегченно произнес советник Карл, взволнованно поглаживая седую бороду. — Голоса разделились поровну. По правилам, совет откладывается до вечера. Голоса, тех, кто не явится, на повторное совещания, не будут засчитаны. Всем спасибо, не опаздывайте.

Подавляющее большинство пришедших облегченно выдохнули и начали собираться.

— Стойте! — неожиданно для всех, прокричал один из старейшин. — Я против повторного заседания. Сегодня собралось достаточно представителей нашего мира, чтобы мы смогли решить судьбу моей вн… подопечной!

— Горвин успокойся! — донесся с противоположной стороны возглас алхимика Карр'Сажа. — Мы вернемся вечером и все решим. Будь уверен, твоя подопечная никуда не денется.

Зеленый волшебник суетливо поднялся со своего кресла и подбежал к инквизитору в золотых доспехах.

— Адамаск, прошу тебя, пусть совет продолжается, — взывал Горвин, умоляющее заглядывая в бездушную маску льва.

Инквизитор отвел волшебника в сторону.

— Горвин, им предстоит принять серьезное решение. Они имеют право подумать.

— Нет, не имеют! — выкрикнул старейшина. — Адамаск, взываю к твоему рассудку. Пойми, уже к вечеру половина из них не явится на совет. Ни черный граф, ни баронесса не будут ждать. Они будут пытаться подкупить присяжным. Угрожать им. Тебе ли не знать, на что они способны!

Инквизитор обернулся к графу Мракору. Тот довольно постукивая тростью, наблюдал за красноволосой девушкой.

— Горвин. Это лишь твое предположение…

Волшебник выглядел подавленным, а его лицо более чем несчастным.

— Остановитесь, — просил Горвин, хватая выходящих из зала. — Давайте проведем повторное голосование через несколько минут. Не расходитесь…

Если представители магических рас, с уважением относящиеся к старейшине остались на своих местах, не смея шелохнуться. То вся черная половина зала, высмеивая выпад волшебника, покинули свои места.

— Адамаск, если сейчас распустить совет, я проиграю! — в отчаянии воскликнул Горвин.

Собирающиеся на выход замерли. Все внимание было заключено в истеричном старейшине.

— Адамаск, ты же понимаешь, — зашептал волшебник.

Инквизитор кивнул. — Горвин, повторное голосование будет вечером. Это правила.

Волшебник печально опустил голову.

— Извини, — произнес Адамаск и направился за виновницей сегодняшнего совета.

К старейшине подошел часовщик и прошептал:

— Нужны старейшины Горвин.

— Им нет дела, до магии больше… они сбежали, спрятались. Если бы хотели, то прибыли бы на совет вовремя.

— Поговори с Карлом. Твоя гордость, твоей внучке не поможет. Ты и сам все это время прятался!

Зеленый волшебник разочарованно всплеснул руками. — Но я здесь. Если ты заметил, то единственный, кто сидит на этих креслах, — старик вытянул руку и трясущимися пальцами указал, на семь кресел для старейшин.

Советник Карл, что стоял рядом, печально разглядывал голубое кресло, спинка которого была выточена в форме раскрытой ракушки.

— Ты, трусливый старикашка… — преисполненный призрения к старому другу, волшебник Горвин надел зеленую шляпу и полный гнева вышел из зала.

Феарольф посмотрел на седобородого советника и учтиво поклонившись произнес:

— Без вас, нам не победить на совете.

Карл пожал плечами. — Да и со мной тоже… я всего лишь советник…

В сопровождении ставшей уже привычной черно-белой свиты, Маша вышла из зала советов. Холодные стены, так и не услышавшие приговор Перовому Хранителю остались позади.

— Маша! Маш! — донесся голос книгочея.

Мария обернулась. Высокие плечи королевской стражи преграждали обзор. Девушка подпрыгнула и заметила рыжую голову.

— Марк?

— Да-да! Мы здесь все это время были, — отозвался взволнованный голос. — Как все прошло?

Маша подпрыгнула ещё раз, стараясь разглядеть хоть что-то сквозь могучий строй своего сопровождения.

— На вечер перенесли. Голоса поровну разделились.

— Ты держись, мы с тобой, — произнес второй голос.

Маша улыбнулась и увидела добродушного Улимора Харвенкуса. Он шел рядом со свитой и выглядел довольно бодро.

— Как вы? — выдохнула красноволосая девушка.

— Все в порядке. Не переживай, — подбодрил длинноносый плут и протянул руку между королевскими стражниками. — Я так и не сказал тебе спасибо…

Маша пожала пальцы окрашенные бронзой пальцы. — Ничего, ещё успеете.

— Я смотрю, ты во всем чистом, — нахмурившись, произнесла блондинка.

Маша была искренне рада и ей. — И ты здесь!

— А куда прикажешь мне деться?

— Капец Оль, вот, мы с тобой встряли, да?

— Я больше с тобой никогда в лифте не поеду, — выглядывая из-под локтя стражника, улыбнулась Ольга.

Маша подошла ближе.

— Оля, там был твой отец.

— Где там?

— В зале советов, сидел твой отец. Я его узнала. И он меня тоже.

— Не поняла…

Маша не смогла все объяснить, так как стража, что на мгновение, позволила друзьям поприветствовать друг друга, больше не могла терпеть нарушений. Сомкнув строй, они продолжили сопровождение Первого Хранителя.

Друзья остались позади.

— Второе заседание, это плохо, — расстроился Улимор.

— Почему? — спросил книгочей.

— И граф и баронесса теперь знают расстановку сил. Они сделают все возможное, чтобы перевес голосов был в их пользу.

Блондинка встала между Марком и господином Харвенкусом.

— А вы поняли, что она сказала про моего отца?

— Ольга? — окликнул ее тихий голос.

Блондинка обернулась.

— Папа?

Геннадий Петрович изумлено развел руками. Отец и дочь не ожидали друг друга увидеть. По крайней мере, в данной обстановке.

— Папа, ты, что здесь делаешь?! — возмутилась блондинка.

Геннадий Петрович нахмурил густые брови. — Это ты что здесь делаешь? Ты же у подруги ночуешь?