Малахитовый Лес - Влада Ольховская

– Иди спать. Уже поздно.

Если бы они жили в мире какой-нибудь комедии или семейной мелодрамы, им теперь полагалось кинуться друг к другу на грудь, разрыдаться и забыть обо всем. Но жизнь – она посложнее будет. Роман прекрасно понимал, что потребуется не один сложный разговор и не одно усилие, чтобы все стало по-другому.

Если это вообще возможно.

Но пока Льва можно было оставить в покое и подумать о другом, о тех его словах, которые никак не шли из памяти, отказывались уходить из настоящего в прошлое.

Попробуй хоть раз…

Без страха…

Почему бы и нет?

Он покинул дом брата и обнаружил, что тучи все-таки порвались, брызнули на землю дождем, пока еще мелким, но уже набирающим силу. Нужно было поторопиться – туда, где горели теплым светом окна, будто ожидая его.

И Тори действительно ждала. Спать все равно не хотелось, хотя день ее серьезно вымотал. Стоило закрыть глаза, и накопленные впечатления мелькали перед сомкнутыми веками. Лицо Ксении, кровь на траве, решимость Ильи… Все это заставляло сердце биться чаще, наполняло кровь адреналином. Какой уж тут сон?

Поэтому ей несложно было устроиться в кресле с книгой, то и дело поглядывая в сторону двери. Вот только дверь оставалась закрытой, зато Тори услышала стук в окно. Быстрый, украдкой, но все равно отличающийся от первого перестука дождя и по частоте, и по громкости.

Это было странно. С чего бы Роману вот так стучаться в свой собственный дом? Даже если он забыл ключи, он бы позвонил – видит же, что она не спит.

Получается, пришел не он. А кто тогда? Может, Ксении все-таки стало плохо и она захотела поговорить? Тори только и оставалось, что проверить – но уж точно не покидая дом. Она выключила свет, чтобы лучше видеть происходящее снаружи, и подошла к окну.

Там по-прежнему шумел цветущий сад, чуть подсвеченный далекими фонарями, и моросил мелкий дождь, невидимый, выдающий себя только перестуком по стеклу. А вот у самого окна никого не оказалось – ни человека, ни зверя.

Тори уже решила, что ей почудилось и не было никакого стука, когда ночной гость неожиданно появился перед ней. Выпрыгнул из укрытия, вплотную прижался к стеклу, пугая мертвенно-бледным лицом и шальными глазами. Ухмыляясь безумно, так широко, что видно было подгнившие зубы. Все равно узнаваемый даже теперь, когда сходство с существом из ночных кошмаров стало поразительным.

– Зоя… – одними губами произнесла Тори.

Она отпрянула от окна, зажмурилась, пытаясь убедить себя, что такого не может быть. Вот только разум безжалостно напоминал ей, что Зоя давно уже сбежала. И вроде как она не могла сюда добраться, она вообще не знала, куда добираться – Тори не говорила родственникам о своей поездке. Однако даже так ее присутствие здесь все равно было более вероятным, чем начавшиеся галлюцинации.

Так что Тори заставила себя открыть глаза и приготовилась разбираться со всем этим кошмаром. А кошмара больше не было – за окном вновь царила мирная темнота весенней ночи.

Ну и как это понимать? Зоя снова спряталась? Это совсем не в ее стиле. Не важно, что там врачи болтали про ремиссию, Тори по ее взгляду видела: безумие вернулось во всей красе. В таком состоянии Зоя утрачивала способность на планирование или на отступление. Увидев Тори, она должна была привычно ринуться вперед с яростью дикого животного, разбить окно, прорваться внутрь…

Всегда ведь так было. Почему сегодня все должно сложиться иначе?

Но Зоя исчезла, и это вроде как должно было обрадовать, однако не обрадовало. Получается, все-таки галлюцинация? Сначала видение в саду, теперь это… При ее наследственности, на которую указывает история с Зоей, ничего хорошего ждать не приходится.

Значит, придется пройти обследование. Или хотя бы поговорить с местным психологом – может, подскажет что-нибудь путное. Но будет это в любом случае не сегодня.

Теперь уже о том, чтобы отправиться спать, не шло и речи. Повезло хотя бы в том, что Градов вернулся быстро – ей сейчас хотелось видеть другого живого человека рядом.

– Как все прошло? – спросила Тори.

– Скажем так, удовлетворительно. А с тобой что случилось? Ты какая-то нервная.

И снова он проявил нетипичную наблюдательность. Хотя, если это происходит не первый раз, что уже можно считать типичным?

– Да так, показалось, что за окном кто-то есть, – отмахнулась Тори. – Но это были всего лишь ветки. Ты же никого не видел?

– Нет. Но могу пойти проверить, мы ведь так и не нашли того, кто помогал Алле.

Роман и правда собирался снова выйти на улицу, и Тори пришлось перехватить его руку обеими руками. Какой смысл выходить? Если там никого нет, только вымокнет зря под дождем. А если есть, все может закончиться куда хуже.

– Не надо, – сказала Тори, глядя ему в глаза. – У тебя в доме такая система безопасности, что в банковское хранилище пробраться проще. Так что лучше дождаться утра здесь.

– Как хочешь, тем более что до утра осталось совсем немного. Уже поздно – или рано, я даже не берусь сказать точно! В любом случае пора спать.

– Да уж. Пора.

Они оба осознавали, что это правильное решение – и оба не двинулись с места, продолжая смотреть друг на друга. Тори понятия не имела, о чем Роман думает. У него это хорошо получалось: прятать все важное внутри, а для мира оставаться зеркалом. Зеркало покажет только то, что ты готов увидеть, но не больше.

Зато она знала, что нужно ей. Не сидеть в гостевой спальне и прислушиваться, даже не вести душеспасительные беседы за чашкой ромашкового чая до рассвета – рановато для этого, пожалуй, лет на сорок. Ей хотелось забыться, получить нечто более примитивное, чем ее страхи, и более честное.

Что-то настоящее.

Поэтому она первой поцеловала его. Поцелуй не был страстным, скорее осторожным, почти несмелым. Как приглашение, на которое она не имела права и с покорностью приняла бы отказ. Тори понимала, что рисковала, и терять Градова как друга ей точно не хотелось. Но и не сделать это предложение она не могла.

И она не пожалела. Роман не стал мучать ее ожиданием, ответил на ее поцелуй сразу, и уже он заставил ее почувствовать ту страсть, которой ей хотелось. Тори даже не ожидала, что он так может… Хотя что она вообще о нем знала? Что хоть кто-то по-настоящему знал о нем?

Все это было не важно, Тори позволила ему вести себя. Как в том танце в доме Ильи,