Если о нас узнают - Кейл Дитрих

– Тебе, должно быть, это нравится, да?

– Что это значит?

– Да ладно тебе. Ты же всегда проповедуешь о том, что нужно поступать правильно, быть взрослым, и как ужасно, что я хочу повеселиться, пока у меня еще есть возможность. При первой же возможности ты сдаешь меня Chorus. У меня даже нет зависимости, просто та ночь была не из лучших.

– В последнее время у тебя было очень много таких ночей.

Энджел смеется резко и горько.

– Знаешь что? Да пошел ты, Джон. Заносчивый, претенциозный ублюдок. Ты ведь понимаешь, что люди терпят тебя только из-за твоего папаши, верно?

– Я не собираюсь с тобой спорить.

– Знаешь, почему мне кажется, будто ты так настроен против меня? Это не связано с тем, что ты весь такой правильный и набожный. Это из-за того, что ты знаешь, что если бы хоть раз присоединился ко всеобщему веселью, то люди не захотят иметь с тобой ничего общего. А ты так боишься дать им повод от тебя отгородиться. Ты просто еще один несносный богатенький мальчик, который плачется своему папочке всякий раз, когда он с кем-то не согласен или все его ненавидят.

С лица Джона сходят все краски.

– Ты так не думаешь.

– Да, так и есть. Я ненавижу тебя.

– Ты злишься на меня, потому что знаешь, что я прав, и не хочешь признавать это.

– Мне кажется, я ненавижу тебя с тех самых пор, как встретил.

– И я не собираюсь извиняться за то, что сделал. Я не буду извиняться за то, что попросил помощи вместо того, чтобы сидеть и смотреть, как ты убиваешь себя.

– Ты же знаешь, что после этого между нами все кончено? Я не хочу иметь с тобой ничего общего. Между нами все кончено.

– Пусть лучше все будет кончено, чем ты погибнешь! – кричит Джон в экран грубым и измученным голосом.

Экран чернеет, когда Энджел завершает разговор. Дыхание Джона прерывистое, и он закрывает рот дрожащей рукой.

Только сейчас я понимаю, что сжимаю руку Рубена так сильно, что кончики его пальцев становятся фиолетовыми. Я ослабляю хватку.

– Он не это имел в виду, – шепчу я. – Я знаю Энджела, понимаешь? Парень просто злится.

Джон не отвечает. Он просто смотрит на экран.

Рубен отпускает меня и обнимает Джона со спины. Тот обхватывает руки Рубена, костяшки его пальцев белеют.

В дверь стучат, и я открываю ее, чтобы впустить Эрин.

Она замечает Рубена и Джона на кровати. Мое подавленное выражение лица. Включенный планшет.

– Энджел звонил, да? – спрашивает она.

Мы киваем. Никто из нас не произносит ни слова.

– Ну, как вы уже, наверное, поняли, Chorus и Galactic приняли решение касательно турне.

– И? – выкрикивает Джон.

– Они пришли к выводу, что ты прав, Джон. Энджелу нужно время, чтобы восстановиться. Турне отложили.

Я бы хотел, чтобы это было похоже на победу.

Но это не так.

Даже близко не так.

Глава 21

Рубен

Полет домой проходит в полном молчании.

Я надеюсь хоть немного вздремнуть. Видит бог, в последнее время мне совершенно не удавалось выспаться, потому что даже с закрытыми глазами мой разум отказывался успокаиваться. Он бурлит и трещит, перескакивая с темы на тему с неуемной энергией крохотной колибри.

Энджел и его реабилитация, мы все еще не знаем об этом ничего, кроме туманных обещаний.

СМИ и их теперь уже сочувственное обсуждение Энджела и его состояния из-за аварии.

Джон и то, как он ушел в себя после того, как наконец-то выступил против отца. Как я понимаю его страх перечить родителям.

Зак и то, как его улыбка начала тускнеть с тех пор, как он открылся своей матери. Как эта улыбка полностью исчезла после аварии. Он собирается встретиться с мамой впервые после того, как признался ей. А я буду в полнейшем раздрае, не в состоянии держать его за руку или броситься ему настречу, если что-то пойдет не так.

Моя мама и то, как она, казалось бы, беспокоилась о самом Энджеле меньше, чем о том, как это повлияет на турне. Плюс ко всему я послал ее куда подальше. Словно произошедшее тем вечером не было достаточным оправданием моего поведения.

Я должен попытаться вернуться к прежней жизни в доме родителей. Рядом с матерью. Без группы. Без Зака.

От темы к теме. Как будто мой мозг тщетно пытается настроиться на нужную радиостанцию. Я пытаюсь заглушить его, нацепив наушники и включив «В этом доме», но это удается мне лишь наполовину.

Такое ощущение, что мы находимся в воздухе целую вечность, – до такой степени, что я начинаю всерьез задумываться о том, что, возможно, Джефф никогда и не планировал нас освобождать и что он тайно перенаправил самолет, чтобы в последнюю минуту воспользоваться рекламной возможностью или что-то в этом роде. А может быть, все не так и сложно. Может быть, мы просто застыли, подвешенные в одном месте, и больше никогда не вернемся домой. Может быть, ожидание и барахтанье в своем горе – это все, что сейчас существует.

Внезапно пилот объявляет, что скоро мы приземлимся в Лос-Анджелесе, и я наконец-то открываю глаза. Зак, который весь полет сидит со мной плечом к плечу, смотрит на меня, но не произносит ни слова. Не улыбается.

Обычно Энджел и Зак остаются в самолете, пока остальные высаживаются. Однако сегодня мы оставляем его одного. Команда проходит мимо парня, прощаясь с ним с наигранным дружелюбием. Джон крепко обнимает Зака, и у меня в горле встает комок, когда я смотрю на это. Секунды неумолимо убегают.

И вот они уходят. Пришло мое время прощаться.

Я не готов к этому.

Я не расставался с ним дольше чем на несколько часов с тех пор, как мы начали европейский тур. Теперь же я чувствую, будто меня насильно отрывают от него. Как я могу выйти из самолета один, вернуться домой без Зака, заснуть без его запаха на моей подушке и проснуться только под эхо созданной нами симфонии?

Я чувствую, что жизнь вот-вот выйдет из колеи. Это выводит меня из себя.

Стиснув зубы, я грубо притягиваю его к себе, вдыхаю аромат волос и стискиваю их между пальцами, чтобы освежить в памяти воспоминания о том, как я держал его в своих объятиях. Эти воспоминания будут поддерживать во мне жизнь до нашей следующей встречи.

– Скоро увидимся? – говорю я, когда мы отстраняемся друг от друга.

Он сглатывает, и уголки его рта приподнимаются.

– Скоро. Напишешь мне, когда вернешься домой в целости и сохранности?

Я киваю вместо ответа, потому что боюсь, что если открою рот, то слова будет невозможно остановить.

Глубоко вздохнув, я выхожу из самолета за Джоном и спускаюсь по трапу на асфальт. Я пытаюсь успокоить себя, пока шагаю. У нас есть телефоны. У нас есть Wi-Fi. Все будет хорошо. Это просто перерыв.

На этот раз