Жемчужина - Станислав Михайлов

И только потом, когда первые звезды взрывались, заполняя пространство новым веществом, когда оно начинало собираться в облака, закручиваться в спирали, уплотняться, разбиваться на сгустки, поглощать друг друга — только тогда появилась возможность планетам создаться. Причем, уверяю вас, Земля была не первой. Как не было и Солнце первой звездой с планетами. За миллиарды лет до нас у миллионов других звезд, выгоревших теперь дотла, были свои планеты. В том числе, подобные нашей. В том числе, с жизнью. В том числе, с разумной.

Что осталось от них? Пыль.

Пыль и газ, которые собирались заново, чтобы запустить колесо бытия по кругу.

Так появились мы.

Так что в любом куске камня, в любом глотке воздуха, скорее всего, содержатся атомы, некогда входившие в состав множества живых организмов, звезд, планет, туманностей. Все это в нас. И все это для нас — лишь строительный материал. Скелетики, из которых мы строим свой скелет, свои дома, свой мир. Так устроено, нравится вам это или нет.

Жанке не нравится.

Она хочет, чтобы волки не ели зайчиков, но при этом все были сыты и счастливы.

Странные иллюзии для биолога. Впрочем, она же ксенобиолог. Ищет в чужой жизни нечто такое, чего нет в нашей…

Что-то смутило меня в этой мысли, и поток рассуждений прервался.

Я стоял на крыльце и смотрел, как сын прыгает по лужайке в окружении «роботов-воспитателей». Никакие они, конечно, не воспитатели — развивающие игрушки с механизмом обеспечения безопасности ребенка. Короче, если упадет — поймают, разобьет голову — залечат, потеряет сознание — вызовут скорую и родителей. Как-то так.

Джонни. Мы назвали его Джонни, потому что это показалось Жанке забавным.

Забавен, скорее, ее мотив, но почему бы и нет? Имя как имя.

Что же меня смутило? Он прыгнул слишком высоко? Вроде, нет… Да и следят же роботы… О чем я думал? О скелетиках… О звездах… О биологии… Ксенобиолог, ищет в чужой жизни…

Меня пробил озноб. Да, это оно. Но что? Почему меня смутило, что моя жена — ксенобиолог? Доктор Жанна Бови, вполне даже известный ученый, с многолетним стажем на Ганимеде. Занимается, правда, не местной… Да, вот, поймал. Местная жизнь. Но здесь нет и не было жизни. По крайней мере, в обозримом прошлом. Только ископаемая, но это, скорее, удел палеонтолога… Жанна занимается наблюдениями за изменением в нынешней, экс-земной флоре и фауне, появившейся здесь после преобразования и заселения планеты.

Так что же за «местная жизнь», что меня зацепило?

Но мысли вылетели из головы, когда тонкие руки нежно обняли меня. Она подошла неслышно.

— По-ол, у тебя головка еще не бо-бо от нашего попрыгунчика? — прошелестела Жанна мне на ухо. Для этого ей пришлось встать на цыпочки.

— Я думаю.

— А-а-а… — с дразнящей интонацией протянула она. Не отпуская рук, Жанка кивнула, подчеркивая понимание исключительной важности моего занятия: — Государственные дела, не иначе… А пойдем, ты меня побросаешь?

Она потащила меня на лужайку. Сын в воздухе помахал нам руками. Его светло-рыжая нестриженная шевелюра растрепалась и окружила голову, сделав ее похожей на одуванчик.

— Давай, кидай! — скомандовала Жанка. Я подставил сцепленные руки, она уперлась ножкой и тут же отправилась в полет. Красиво раскинув руки, как прыгун в воду с вышки, она грациозно и медленно перевернулась в небе и приземлилась, чуть присев. — Слабо пульнул! Давай, кидай еще!

— Меня! Меня кинь! — к нам уже скакал Джонни. И пришлось подбрасывать их по очереди.

Обычные выходные. Обычные будни.

Работал я, в основном, в лаборатории при Ганимедийском филиале Академии Наук, в поля высылал роботов, иногда катался сам, но, как правило, не по надобности, а чтобы размяться и набраться впечатлений.

Сейчас, вот, ненадолго заскочили на дачу, потом Жанна собралась смотаться на Европу, ее месяц не будет дома. Думаем завести второго. Ребенка-ганимеденка. Интересно, он тоже получится рыжим? Конечно, этим можно управлять. Но не у всех событий в нашей жизни хочется держать руку на пульсе, кое-что приятно оставить провидению.

Уже заметно свечерело, когда мы, накувыркавшись и нашатавшись по окрестностям, нарвав ягод и утомившись, как загнанные лошади, вернулись домой. Неясное смущение, посетившее меня еще днем при мыслях о гипотетической «местной фауне», постепенно переросло в беспокойство. Причем усиливалось оно от вещей, с этой фауной никак не связанных — буквально от всего, что я видел вокруг, а особенно — от сумерек. Сумерки неотвратимо подползали к дому, и я даже врубил внешнее освещение, чтобы остановить их.

Как будто обжегшись, они отступили во тьму, залегли в тенях под кустами. Вот и славно. Вот и… Темная воронка поглотила меня, выдернув из мира света. Она утаскивала прочь, лишая воздуха, не давая возможности даже закричать.

Задыхаясь, раскрывая рот, как вытащенная из воды рыба, я очнулся.

Что произошло? Упал купол? Да нет уже на Ганимеде давно никаких куполов… Метеорит? Что случилось… Взгляд мой, наконец-то, сфокусировался и память начала возвращаться.

Время к вечеру. По земным часам. Мой номер. Луна. Учебная база Полинезийского университета. Мерлинг. Ямамура. Коммуникатор.

Катя! Ее здесь нет? Я должен найти Катю! Я просматривал регистрационные записи, но ничего не получилось. Есть ли другой способ? Господи, как больно… Жанна… Мне снилось, будто все хорошо, будто никакой Ганимедийской Катастрофы не случалось… Будто я не улетал с Ганимеда защищаться на Землю… Будто… Не было Кати? Да, похоже, что так.

Альтернативная реальность?

Иная ветка времени? Одна из тех бесчисленных «если бы»?

Жанка… Жанна Бови…

«Пол…»

Клянусь, я слышу это!

«Пол…»

Она зовет меня! Это ее голос! Ксената? Какой, к черту, Ксената, я не могу спутать его с Жанной!

«Пол…»

После тяжелого сна с глубоким погружением в настолько болезненные для меня волны, еще и галлюцинации… Неудивительно… Но я уверен, она меня зовет.

Встав и кое-как брызнув на лицо водой, чтобы освежиться, я вышел в коридор и двинулся с такой уверенностью, будто меня вел навигатор. Возможно, я не стал бы давать волю эмоциям или, скажем прямее, поддаваться сумасшествию, если бы проснулся как следует. Но тяжесть последних дней… И эти видения… Такого простого, бытового, человеческого счастья с моей несносно-прекрасной Жанкой… И потерять все, проснувшись здесь, где я потерял все… Катя…

Каша в моей голове кипела и только череп мешал ей выплескиваться наружу и заливать пол и подвижные гравидорожки, по которым я торопливо перескакивал, приближаясь к неизвестной для самого себя цели.