Любовь и фантастика (сборник) - Марина Дяченко

…Давно это случилось.

Ей было семнадцать лет, и звалась она Вирленой, и ни одна девушка во всей широкой округе не могла сравниться с нею красотой. Грудь Вирле– ны вздымалась, как речная волна, косы Вирлены отливали золотом и покор– но падали к самым ее ступням, маленьким и розовым, ничуть не огрубевшим оттого, что все лето красавица бегала босиком; глаза Вирлены, раскосые, зеленые, могли свести с ума одним только робким взглядом. Даже дряхлые старики, даже сопливые мальчишки выворачивали шею, встретив ее на ули– це, а что уж говорить о юношах и зрелых мужчинах! И, конечно, порог ее дома постоянно оббивали сваты, засланные достойными и богатыми семьями – оббивали, да только возвращались ни с чем, потому что Вирлена давно уже выбрала себе пару.

По соседству жил в большой семье Кирияшик – ясноглазый, улыбчивый, круглолицый друг ее детства. Он был моложе Вирлены почти на год, но с младенчества росли вместе. Беззаботная дружба обернулась нежной лю– бовью, и Кирияшик, сам не ведая как, без борьбы получил право на сокро– вище, о котором мечтало столько достойных мужчин; родители влюбленных давно уже сговорились о свадьбе.

И вот, счастливые, оба с трепетом ждали заветного дня – когда слу– чилось несчастье.

Грянул рекрутский набор; как ни вертели, как ни откупались родите– ли Кирияшика – а выпало ему идти в солдаты на двадцать лет, считай, на– веки.

Солнечный румянец сошел с пухлых щек Вирлены, и стали они бледны, как мел. Ранним утром по главной улице села змеей тянулась колонна новобран– цев. Она видела, как мелькала в толпе голова Кирияшика, детская безза– щитная голова с шапкой пшеничных, как и у нее, волос. Она видела, как растерянные глаза его ищут среди крика и плача невесту – и гаснут, так и не разыскав ее в толчее.

Колонна потянулась за село – страшные усатые люди в нелепой форме выкрикивали команды, и Вирлена сжималась от выкриков, как от ударов. Вскоре она потеряла Кирияшика из виду; вереница рекрутов тянулась все дальше и дальше, и редела толпа провожающих – матерей и невест. Вот Вирлена осталась одна, она шла и шла за колонной, как привязанная, хоть босые ноги ее давно сбились в кровь; страшный офицер прикрикнул на нее – и, обомлев от этого крика, она так и осталась стоять, а колонна, от– даляясь, обернулась пятнышком на длинной-длинной дороге, и вот там, ку– да ушел Кирияшик, осталось только облачко пыли…

Только в сумерках Вирлена вернулась в село, и девичья подушка в ту ночь приняла на себя всю ее горечь и отчаяние.

А утром, еще затемно, когда все спали, Вирлена выскользнула из до– му и по чуть приметной тропинке отправилась к колдуну, что жил за озе– ром.

Она шла, стиснув зубы, безжалостно накрутив на кулак великолепную косу, и страх ее поник перед силой ее заветного желания.

Колдун был дома; сидя у огня, он набивал чучело летучей мыши. По– хоже, он удивился – не так часто девушки из села наносили ему визиты. В селе боялись этого мрачного, морщинистого, хотя не старого человека – он, по слухам, мог за одну ночь сжить со свету целую семью, мог наслать град или засуху, мог устроить так, что вчера еще здоровый и мощный хо– зяин за несколько дней превращался в иссохшего, нищего, полубезумного пьяницу… И к этому-то человеку пришла Вирлена.

– Добро пожаловать! – каркнул колдун и засмеялся. Лучше бы он это– го не делал – искаженное смехом, темное лицо его с крючковатым носом было еще страшнее.

Но Вирлена, одержимая отчаянием, не испугалась.

– Зачем ты пришла ко мне? – отсмеявшись, спросил колдун. – Ты мне не нужна – стало быть, я тебе нужен?

– Я пришла к вам с просьбой, – сказала Вирлена, справившись с го– лосом. – Моего жениха, Кирияша, вчера забрали в войско. Я люблю маму и отца, но Кирияшика я люблю больше. Зачем подсолнуху гнить без солнца? Зачем мне жить без Кирияшика? Никто не в силах повернуть время вспять, но я отдам вам все, что имею – деньги, сундук с приданным и гребень с самоцветами, сделайте так, чтобы он вернулся! Неужели и вы не в силах?!

Колдун снова усмехнулся:

– Ты сказала – я не в силах? Глупая… Я действительно могу сде– лать это, но зачем мне твой сундук с приданым? И гребень с самоцветами?

– Я отдам все, что попросите! – воскликнула Вирлена, и зеленые глаза ее вспыхнули, и на щеки вернулся румянец.

– Это правда? – засмеялся колдун. – Ты действительно так его лю– бишь?

Вирлена закивала, и золотые косы ее упали на высокую грудь.

– Что ж, – сказал тогда колдун, – я согласен… Я сделаю так, что твой жених вернется; ты же придешь ко мне сегодня на закате и уйдешь на рассвете!

Как воск сделалось лицо Вирлены, и зашаталась она. Колдун тряхнул черными патлами:

– Разве не ты только что клялась, что отдашь все?

– Нет, – сказала Вирлена чуть слышно, – такую цену я не могу зап– латить.

– Что ж, – сказал колдун разочарованно, – тогда ты увидишь его че– рез двадцать лет!

И он вернулся к своей работе.

Тихо-тихо, очень осторожно ступая, Вирлена отправилась домой, и всюду, куда ни падал ее рассеянный взгляд, мерещилось ей веселое лицо Кирияшика. Так добрела она до околицы; там стояло у дороги странное де– рево – осина с тройным стволом, с тремя мощными расходящимися ветками – люди прозвали ее трехголовой осиной. День был в самом разгаре, и ра– достно светило солнце, и пели птицы в ветвистой кроне; здесь, средь бе– ла дня, Вирлена повесилась на собственных косах.

История закончилась, но трое еще долго сидели в тишине, нарушаемой лишь звуками ночи.

– С тех пор это дерево считают проклятым, – сказал, наконец, седо– усый.

– Как жаль, – в глазах юноши отражались пляшущие огоньки костра, – какая грустная История… Но разрешите рассказать вам другую! Ее много раз повторял мой дед… Пусть вам не кажется, что наши повести похожи – на самом деле это совсем, совсем другая История.

Обладатель трубки улыбнулся еще загадочнее, чем обычно.

Заручившись молчаливым согласием слушателей, юноша начал рассказы– вать взволнованным, прерывающимся голосом.

…Деве было семнадцать лет, и она звалась Вирленой. Никто во всей округе не мог сравниться с ней красотой, и скромностью, и благонравием; всеобщее внимание никак не испортило ее характер. Она никогда не высме– ивала неудачливых кавалеров, как это свойственно кокеткам; а все ее ка– валеры были неудачниками, потому что любила она одного Кирияшика, сосе– да, друга своего детства.

Это была славная пара – любо-дорого было посмотреть, как жених с невестой идут по улице – не касаясь друг друга, потому что обычай не велит – но будто связанные одной ниточкой; на Вирлене белая вышитая ру– баха, юбка с нарядным передничком и красный шелковый поясок с кисточка– ми; Кирияшик, любимый мамин сын, небрежно поправляет тонкий шейный пла– ток. Оба румяные и золотоволосые, оба веселые и совершенно невинные, и о свадьбе давно уже сговорено…