Архивы Дрездена: Ведьмин час - Джим Батчер

– И что, будем искать?

– А как же, – ответил Рамирес. – Этот парень – чертов монстр. Но скользкий, как угорь.

– Это верно.

– Рано или поздно кто-нибудь до него доберется.

– Жду не дождусь, – сказал я. – Так зачем еще один прием? Я полагал, вчера он уже состоялся. Или одного вечера мало?

– О господи… Конечно же мало. Вчера они просто присматривались друг к другу, а сегодня состоится церемония открытия, – объяснил Рамирес.

– Значит, еще одна вечеринка?

– Как видишь. На саммите договор дает пространство для решения множества деловых вопросов. Новые претенденты, разбор взаимных претензий, публичные объявления, недвусмысленное разъяснение целей встречи и так далее, пока не начались сами переговоры. Для этого и существуют церемонии открытия.

– Очаровательно, – хмыкнул я.

– Разве тебе не нравятся вечеринки, Гарри? – В голосе Рамиреса скользнул призрак былого веселья.

– Что ж… Ходят слухи, что здесь хотя бы будут симпатичные девицы.

Бах. Я практически услышал, как его лицо превратилось в закрытую дверь.

– Лос?

– Нога разболелась. – Он дернул головой. – После мероприятия съем что-нибудь болеутоляющее.

Я кивнул. Подобно огню, у боли имеется что-то вроде чрезвычайно большой экзистенциальной массы. С помощью магии можно приглушить боль или даже снять ее целиком, но побочные эффекты окажутся не менее серьезными, чем от паллиативных медикаментов. Сделать это, не навредив пациенту, способен только чародей с многовековым опытом, а мы таковыми не являлись. Я был старше Карлоса на восемь лет, но по чародейским стандартам мы оба во многом оставались новичками – точнее, неофитами самого начального уровня. Вполне логично, что Рамирес не хотел бы, чтобы вместе с обезболивающим эффектом его чувства притупились во время ответственного мероприятия нынешним вечером, когда нужно держать ухо востро.

А значит, то, что мне предстояло сделать, становилось для меня трудным и болезненным.

Но необходимым.

– Держись, друг. – Я хлопнул его по плечу. – Когда все закончится, возьмем Дикого Билла, Йошимо и снова выберемся на природу. Или придумаем что-нибудь еще.

– Конечно, – отозвался он без каких-либо эмоций. – Было бы неплохо.

Он не заметил ни ампулы у меня в руке, ни того, как она разбилась и содержимое разлилось по его плащу и моей коже. Никто не обратит внимания на лишнюю каплю у него на плаще. Я убрал руку, спрятав разбитую ампулу в ладони, и Рамирес даже бровью не повел.

С чего бы?

Мы друзья. Он доверяет мне.

Мне стало тошно.

– Уверен, что сумеешь провернуть такой фокус с другим чародеем, Дрезден? – с напряжением в голосе спросила Лара.

– Не вижу причин, по которым мой план не сработает, – ответил я. – А если поступить так с кем угодно, кроме другого чародея, я определенно выйду за рамки приличий. Примерно как тот придурок-скрипач.

– Но если тебя застукают…

– Если любого из нас застукают, всем хана, – сказал я. – Кто не рискует, тот не пьет шампанское.

– И то правда, – согласилась Лара. – Что потом?

– Потом надо найти правдоподобный предлог, чтобы вы оба ушли с вечеринки, – сказала Мёрфи.

– Что нам в этом поможет? – спросила Лара.

– Ожидания, – мрачно усмехнулась Мёрфи.

Мы миновали Чайлдза с его овчаркой и прошли в главный зал, по-прежнему оформленный в духе военных лагерей, чьи границы отмечались стилем мебели и полотнами шелка над головой, что придавало всему помещению слегка цирковой вид, но с одним отличием: в самом центре сегодня поставили кругляш ораторской трибуны.

Играла музыка. Снова скрипки. Как видно, Марконе нашел замену вчерашнему сидхе-хулигану. Или тот выжил. Так или иначе, меня это вообще не волновало.

Только я подумал о Марконе, как вот он, тут как тут, беседует с Этри, пристроившись на старосветском темно-зеленом диване из потемневшего от времени красного дерева с туго набитыми подушками и золотыми заклепками в качестве обивочных булавок. Барон Марконе, красивый мужчина средних лет, сегодня надел безупречный деловой костюм мышиного цвета. Роста он, пожалуй, чуть выше среднего. С тех пор как мы познакомились, Марконе почти не изменился. Возраст оставил на его лице пару отметин, но они лишь добавляли ему спокойствия. А еще намекали, что с ним лучше не связываться.

С флангов его, как всегда, прикрывали Сигрун Гард и Хендрикс. Гард с ее ростом баскетболистки и бугристыми мускулами пауэрлифтера была одета в такой же безупречный костюм, как у Марконе. Светло-золотистые волосы она зачесала назад и заплела в косу – замысловатую, тугую и такую аккуратную, что захочешь ухватиться, а не ухватишься. Посадку пиджака несколько портил пристегнутый к спине топор, но сомневаюсь, что блюстителям моды хватило бы духу отчитать валькирию за этот аксессуар.

Стоявший по другую сторону дивана Хендрикс походил на грузовик «Мак», только в костюме: неандертальские надбровные дуги, каждая ладонь размером с лопату, недавно отпущенная короткая борода несколькими тонами темнее ярко-рыжих волос. Его костюм был сшит на заказ, но не по фигуре, а так, чтобы скрывать оружие, которого у Хендрикса, вне всяких сомнений, имелось предостаточно.

Когда в зал вошла делегация Белого Совета, барон поднял глаза и какое-то время бесстрастно смотрел на меня. Во время последнего крупного дела я нанес немалый ущерб внешнему виду хранилища – куда более значительный, чем его содержимому, – и один из людей Марконе погиб от рук безумцев, с которыми я работал. За его смерть я уплатил вергельд, но задобрить человека и заключить с ним мир – это две совершенно разные вещи.

В ответный взгляд я вложил все равнодушие, какое только сумел наскрести. Затем мы одновременно отвернулись, как по команде. Я стиснул зубы. Вот же урод. Даже не припомню, когда мне не хотелось вломить ему по крепкой челюсти.

Я ненадолго развлек себя образом беззубого Марконе в кресле дантиста под присмотром Гард и Хендрикса, буравящих бедного доктора стоматологии свирепыми взглядами, и понял, что улыбаюсь. Вот, пожалуйста. Кто там говорил, что я не умею веселиться на вечеринках? Я знал, что в банде Марконе есть врачи. Интересно, стоматологи тоже имеются?

Не удивлюсь, если из боссов преступного мира он единственный, кто гарантирует подчиненным бесплатный уход за полостью рта.

Кстати, надо бы сводить Мэгги на плановый осмотр, потому что осенью она идет в новую школу, и… Нет, стоп. Соберись, Дрезден. Для начала переживи этот вечер, а потом уже думай, когда вести Мэгги к зубному.

Поэтому я нырнул в толпу гостей. Речные Плечи разговаривал с Эванной, и я тоже перекинулся с ним парой слов. Затем направился туда, где напротив голубых и пурпурных шелков Зимы находился золотисто-зеленый лагерь Лета, чтобы обменяться вежливыми кивками с Летней Леди