Запертый - Руслан Алексеевич Михайлов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Миг… другой… и давление резко «смягчилось». На меня смотрели уже только двое — из темного коридора, а не вообще. А теперь только один… но вот и этот взгляд исчез.
— Кончается она — тревожно вскрикнул первый.
Проколотая и хрипящая мелко затряслась, застучав головой о беговую дорожку.
— Похоже, сегодня я не побегаю — едва слышно выдохнул я, с удивительным равнодушием смотря на умирающую.
Глава 11
— Умерла, девчонка…
Лицо произнесшего эту горькую весть, как и положено было омрачено печалью. Аккуратно опустив трубку телефона на рычаги, он повернулся к нам, сидящим вокруг стола в главной комнате участка Охранки.
Я сделал большой глоток сладкого кофе и зачерпнул ложку смешанного с мясом овощного рагу. Оно было пересолено, но это мне и понравилось. Я не забыл добавить и специй, а стоящая рядом со мной тарелочка с соленьями давно была пуста.
— Жалко ее… — вздохнул сидящий рядом со мной младший патрульный.
— Молодая ведь совсем — поддакнул ему патрульный того же чина, но возрастом раза в три постарше — Э-х-х…
В его долгом сокрушенном «Эх-х-х» прозвучало столько эмоций, что ему бы на стену нашего театра.
Я молчал, сосредоточено жуя пересоленое пюре и думая над тем, как бы вытянуть из патрульных еще немного угощения. Вон там вазочка с каким-то мармеладом и пластиковый контейнер с печеньем. Сколько дармовых углеводов…
— Врачи бились изо всех сил, но поделать ничего не смогли — продолжил на той же ноте тот первый из Охранки, принявший звонок из больницы — Помянем ее минутой молчания…
Все опустили голову. Я с чавканьем облизал алюминиевую ложку и с хлюпаньем допил кофе. Этого хватило, что лица перекосило вообще у всех присутствующих — включая свидетелей.
— У тебя вообще ничего святого нет, Амос? — патрульный с трудом сдерживался от крика — Молодая здоровая женщина погибла по глупой случайности! Разве это не повод для искренней печали? У меня слезы подступают к…
— Печали? — я взглянул на него так, что человек старше меня в два раза осекся и осекся, а я продолжил — Она пыталась меня убить! Пыталась насадить меня на здоровенные гвозди, что торчали из ее биты! А не упади она так неудачна, эта ваша молодая здоровая женщина… она бы снова вскочила и уж на этот раз не промахнулась бы! Она убила сама себя… моей вины нет… но при этом от меня требуют проявить сочувствие к своему несостоявшемуся убийце… Вы серьезно? — приподнявшись, я уперся руками о стол, подался вперед, вглядываясь в лицо патрульного — Нет правда? Серьезно? Я должен ее слезно пожалеть?
— К-хм…
— Да уж… — тихо произнесла сидящая на лавке у стены женщина, баюкая в руках почти остывшую кружку — Трудно сострадать тому, кто пытался убить тебя… Мы все видели и вины Амоса в случившемся нет. Она действительно хотела убить его… и не упади он ей под ноги… Холисурв… как вспомню, так снова в дрожь бросает…
— Произошел грустный инцидент — чуть придя в себя и явно что-то осознав, старший патрульный чуть подправил свой курс и мирно улыбнулся мне — Я тебя ни в чем не обвиняю, сурвер. Свидетелей много, и они видели все с самого начала и до мрачного финала. Тебе не вменяют ничего — даже превышение самозащиты. Ты ведь и пальцем ее не тронул…
— Я не касался ее даже пальцем — подтвердил я, а парой часов ранее записал эти слова в своей объяснительной.
— Никакого суда не предвидится, все очевидно. Досадный инцидент.
Все грустно покивали. Я же, поднявшись, обошел стол, сгреб контейнер с печеньем и банку с мармеладом. Принюхавшись, уловил запах мандаринов. Опять этот мармелад… Может у нас особый урожай цитрусовых, раз их там щедро пускают на варенья, а следом столь же щедро раздаются внутренней Охранке? Нам вот говночистам ничего не дают…
— Инцидент? — я с таким удивлением глянул на задолбавшегося со мной патрульного, что он невольно стиснул зубы от досады — Какой такой досадный инцидент?
— Пойми, сурвер…
— Не-не-не — я замотал головой, даже не пытаясь убрать с лица такой непривычной и странной для меня издевательской улыбки — Какой еще досадный инцидент? Насколько понимаю я, не забыв описать это в моей объяснительной, на меня было совершено организованное нападение нескольких лиц с четкой целью лишить меня драгоценной сурверской жизни.
— Послушай… не стоит раздувать и…
— Нападение было разделено на два этапа и осуществлено со знанием моего привычного распорядка дня.
— Амос… давай сначала отпустим уставших свидетелей, а затем мы сядем с тобой, и все обсудим.
— Сядем и обсудим — повторив эти слова, я покачал головой и резко поднялся.
Вытащив из коробки стопку квадратных печений, я убрал их в карман штанов, сделал глоток теплого сладкого мармелада прямо из банки и, улыбнувшись, двинулся к выходу:
— Нет уж… мы не будем ничего обговаривать. Тут требуется расследование… а затем аресты…
— Я не отпускал тебя, сурвер Амадей Амос!
Развернувшись, мельком глянув на остальных присутствующих, я уставился на рявкнувшего патрульного.
— Я арестован?
— Э-э-э…
— Я арестован?
— Нет.
— Я задержан? Если да — то за что? И для чего? Объяснительная мной написана, свидетели свои показания дали…
— Ты не задержан. И я… прошу прощения, что повысил голос и позволил себе лишнее, сурвер Амадей Амос. Это был не приказ, а просьба. Прошу тебя ненадолго задержаться, и мы в спокойной дружеской обстановке обсудим с собой кое-какие мелкие детали…
— Нет — отрезал я и опять отвернулся.
Хотелось добавить что-то еще, но с какой стати я должен хоть что-то объяснять тому, кто столь явно меня… если не ненавидит, то уж точно не переваривает.
— Но это дело еще не закончено, сурвер Амос! Мы еще вернемся к разговору!
Я не ответил…
Покинув участок, за следующие сто метров я догрыз печенье, облизал сладкие от мармелада губы и… опять перешел на бег.
