Запертый - Руслан Алексеевич Михайлов

— Из-за красной звезды на корпусе?

— И это тоже. Он уже заряжен?

— Половинную зарядку поддерживаем.

— Хорошо — кивнул я, опуская на конторку последнюю стопку монет и подхватывай устройство.

Увидев деньги, продавец возражать не стал и сурвпад с мягким щелчком закрылся на моем левом предплечье. Вот так… теперь я прямо похож на тех улыбающихся сурверов на старых постерах. И да — я тоже улыбаюсь и прямо широко.

— Повербанк — произнес я, сгорая от желания поскорее свалить отсюда и заняться изучением новой покупки — Покажи.

— Ты всегда такой жесткий и быстрый? Обычно люди тут по пять часов проводят…

— Жесткий и быстрый? К сожалению не всегда… а россогоровские модели есть?…

* * *

Следующие десять дней я не запомнил.

Не потому, что был в пьяном угаре и не потому, что как нырнул в электронное устройство с головой.

Хотя я все же нырнул, да. Нырял по вечерам и нырял надолго. Но только по вечерам.

А прошедшие дни я не запомнил по той простой причине, что все они были абсолютно одинаковы. Сам собой установившийся железный распорядок если и менялся, то максимум на полчаса туда или обратно.

Мое ежедневное расписание выглядело крайне странно для любого нормального человека.

Подъем в семь-восемь утра — по состоянию и желанию спать, а в сне я себя не ограничивал. За пробуждением следовал легкий завтрак с обильным питьем. Ел я прямо в комнате, выскребая ложкой паштеты из банок и хрустя печеньем.

После этого я отправлялся на пробежку, благо идти было недалеко — вышел за дверь, и ты уже на беговой дорожке Манежа. Наматывая круг за кругом, я много думал — о том, что было прочитано вчера. Когда тело отказывалось бежать, я переходил на шаг, покупал пару бутылок воды с прилавка Канны, порой прихватывая там же пару бутеров с паштетом и делал еще несколько кругов, продолжая думать все о том же и машинально жуя на ходу. Всего я проводил на Манеже от четырех до пяти часов, хотя большую часть этого времени я шагал, а не бежал.

Еле бредя, я добирался до комнаты, не переступая порог, подхватывал с пола заранее собранную сумку, снова запирал дверь и отправлялся мыться в Чистую Душу. Подарок рода Якобс был разовым, что меня только радовало и я снова выбирал самую дешевую ванную комнатушку, где быстро стирался, а затем долго лежал в горячей воде, порой доплачивая еще за один раунд.

Дальше — прямиком домой, специально идя одним и тем же маршрутом. Одна и та же улочка-коридор каждый день в одно и то же время. По простой причине — на ней не было никого из Шестицветиков. Это явно было наше обоюдное желание не видеть друг друга. При этом часы им я не простил — они лежали в коробке на столе, постоянно попадая мне на глаза. Лишь раз в несколько дней я чуть отклонялся от маршрута, забегая в магазинчик, где умирающая мать Галатеи пополняла мои запасы паштета и несладкого печенья. Она уже ничего у меня не спрашивала. Как и я у нее…

В комнате я тут же растягивался на кровати и меня мгновенно выключало на два часа — до первого писка будильника сурвпада. Проснувшись, я растирал лицо спрыснутым водой влажным полотенцем, съедал бутерброд, запивая водой и наконец усаживался на собранное из старых тряпок и пары мешков самодельное кресло у стены. На этом кресле, не открывая взгляда от мерцающего экрана, я проводил не меньше семи часов. Ужинать ужинал, но продолжал читать — а только этим я и занимался все десять дней. Бегал и читал, бегал и читал…

Иногда кто-то стучал в мою дверь. Порой меня окликали на Манеже или на улице.

Я их слышал. Я их понимал. Но я не отвечал, продолжая бежать или шагать прочь. И где-то на пятый или шестой день меня перестали окликать. Примерно тогда у меня перестали болеть ноги — то ли выжег в них нервы, то ли мозг просто отключил идущие от них болевые сигналы. Вряд ли мышцы могли перестать болеть после столь нещадной их эксплуатации. Но я чувствовал себя сносно — и этого было достаточно.

Лицо поджило и больше не болело, зарос затылок и на восьмой день я снова сходил в парикмахерскую к старому Бишо. Он был единственным, с кем я поговорил за много дней и кому рассказал все что знаю, пока он меня стриг и брил. Денег он с меня не взял. И подарил мне три пучка зеленого лука, пучок укропа и несколько больших листиков щавеля. Исчезнувший за вечер царский подарок…

Да… я читал… читал взахлеб, наконец-то дорвавшись до всего того, что попросту никогда не было в печатной бумажной форме. В первую очередь меня интересовала история. Давясь вкуснейшей информацией, я жадно глотал и глотал, ликвидируя лакуны в своих знаниях и освежая забытое за годы.

Историю корпорации Россогор я смаковал строчка за строчкой, выискивая упоминания о ней в каждом источнике — я быстро научился грамотно пользоваться расширенным поиском.

Но я читал не только о Россогоре.

О нет…

Моя список был обширен.

История Хуракана — я прочел три книги из ста с чем-то и не собирался останавливаться на достигнутом. Примерно половина книг из этого списка были художественными и многие лишь любительского уровня, но я твердо намеревался прочесть их все.

Эпоха Заката — я прочел две книги и десяток статей из списка более чем в четыреста пунктов и продолжал читать.

Основы и тонкости сурверского выживания — пил из этого обширного источника потихоньку. Туда же входило все, что связано с выживанием на пораженной радиацией местности. Оттуда же я черпал сведения об охоте, фильтровании и очистке воды и всем прочим того же рода.

Сурверские профессии, востребованные и не очень — я хватал по вершкам, пытаясь понять какие из них самые перспективные и при этом доступные для такого олуха как я. Деньги у меня пока были, но они помаленьку исчезали, хотя я свел свои потребности к минимуму, заодно примеряя к ним свои скудные способности.

К сожалению, пока все подходящие мне по характеру и способностям профессии ограничивались тремя пунктами: чернорабочий (опять), работа курьером и внешняя разведка. Как интересно-то… либо говно черпать, либо в разведку идти… а в промежутке можно поработать в доставке сурв-пиццы.

Пилюлю разочарования чуть подсластили так называемые «Сурверские сказки», представляющие собой достаточно небольшие