Узнай меня (СИ) - Киртаева Юлия

Рахнард медленно, с чувством забил трубку. Раскурил.

— Я воспитаю новых дайнов, которым нужен император! Жестокий, свирепый, делающий всё, чтобы его боялись, ненавидели и одновременно боготворили. Пусть предают, наушничают, доносят, лгут. Пока они трусливы и разобщены — это и есть основа моей власти.

Им нужна сильная сварма, а еще такая же армия болтунов, воспевающая их «могущество». Ибо ложь для них единственный выход не замечать своей убогости.

Найми двадцать глашатаев, скажи, что белое — это чёрное, прикажи им вещать на каждом углу и вскоре, ты увидишь, как все в это поверят, это станет непреложной истиной, религией, догмой. Таков дайн по натуре и другим уже не будет. Таковы все!

И всё это могу им дать я!

«Гениально», — думал Урмэд, — «управлять толпой рабов, которые считают себя господами».

— Но если мы возьмем лучшее, то с этим придется что-то делать — попытался вести диалог Урмэд, — мануфактуры, рудники, плавильные печи, и прочая, и прочая… — все это потребует ухода и координации. Надо будет оставлять специалистов и обучать своих.

— Плевать! У нас будут рабы, чтобы вести наши дела, вкалывать на полях и управлять своими машинами. А над каждым айном будут стоять три дайна с кнутом, огнём и нейтрализатором и наблюдать, чтобы все шло как надо! — самодовольно заявил Рахнард.

«Интересно, а как дайны будут знать, «как надо?», помолчал Урмэд, ибо на этот бред ему возразить было нечем.

— И поверь, со временем, и одни и другие будут валяться у меня в ногах чтобы только посмотреть на меня одним глазком, дотронуться хоть до носка моего сапога и не мыть после этого руки. Я дам им почувствовать, что они сила, сила которой раньше не было и возможно никогда не будет…

— А почему бы тебе не захотеть стать добрым мессией? — робко возразил Урмэд, прощупывая степень одурманенности императора, — Несущим свет просвещения и блага. Почему не заключить мир и не начать жить в спокойствии сытости и достатке? Зачем это страдание и ужас, зачем война и покорение того, что в общем то нам не нужно. Технологиями, магией людей и айнов мы попросту не умеем пользоваться. Экономика не потянет вливание стольких жителей под наш протекторат.

— Да насрать мне на экономику. Нам она вообще ни к чему. Я не собираюсь никого кормить! — рыкнул Рахнард, возмущенный непонятливостью Урмэда, — Это они будут кормить меня, они будут рабами и вскоре привыкнут ими быть.

— А вдруг, ты ошибаешься?

— Отнюдь… Мои мечи, мои даггеры заставят их преклонить колени. Так, как мы однажды заставили айнов сделать это — пятнадцать вёсен назад. Шесть гребаных замков. Сотни их гребаных лордов и их сук, вопящих о пощаде в огне, дерьме и крови. Вот это была песня! Вот что я хочу повторить. Это был отличный план, мой план! — хвастался Рахнард.

Урмэд слушал его с еле скрываемой яростью и только отточенная, и воспитанная долгими вёснами выдержка уберегли его от краха разоблачения.

— А по поводу просвещения и света… Вот что я тебе скажу: те, кто хоть что-то пытались изменить у нас кончали плохо. Почитай историю, и ты это поймешь. Помнишь — еще при прошлом императоре — один глупец заключил с соседями союз, разбил стену между префектурами дайнов и вальдаров и решил, что они и теперь друзья?

— Да.

— И ты помнишь, что с ним стало?

— Его же собственные даггеры лишившись прибыли от ворованных и перекупленных вальдарских товаров не смогли больше зарабатывать и пришибли его, объявив предателем и смутьяном. Заложили стену и зажили как прежде.

Урмэд говорил спокойно, но Ушедшие Боги, чего это ему стоило.

— Именно! Вот поэтому я и говорю никто не сдвинет эту махину, никто! Воруй и позволяй воровать другим, тогда ты всегда будешь в приоритете.

Я дам им наконец то, что они хотят — осознание собственного величия. Ибо больше им ничего и не надо, ибо больше у них ничего и не будет.

— А может, сделать ставку на образование? — невинно предложил Урмэд, — Знаешь, за десять вёсен твоего правления уже родились и воспитались бы те дети, которые впитали прелесть свободы преобразований и самоуважения. Дайнов, в которых тяга к знаниям и спокойной жизни перехерили бы тягу к войне, а еще через десять ты получил бы новую, сильную страну с поднимающийся экономикой, наукой и культурой. А сейчас мы видим полунищих озлобленных дайнов где живут хорошо только те, кто может и умеет воровать, обманывать, доносить, притворяться и выживать как звери.

Рахнард сосредоточено и хмуро посмотрел на Урмэда, а потом расхохотался! Утер пальцем слезу, встряхнул головой, крякнул и захохотал вновь.

— Вот за что ты мне понравился, так за то, что можешь всегда меня развеселить. Ибо степень твоего заблуждения настолько наивна и беззащитна, что и убивать-то тебя даже не хочется!

— Знаешь, что меня в тебе удивляет: почему ты не веришь в свой народ? — абсолютно серьезно произнес Урмэд. Хотел сказать: «За что ты его так ненавидишь…», но это было бы уже слишком.

— А вот сейчас ты перегибаешь палку, — зашипел Рахнард, — Я сделаю вид, что ничего не услышал и скину на то, что у тебя еще мало опыта в подобных делах. Да и вообще, идеализация этого быдла равнозначна идиотизму. У тебя слишком завышенные представления об окружающем и необъяснимая тяга к мифической теме о даггерской чести. Уясни себе наконец, что мы — санитары, а санитарам чужды сантименты. Мы беспристрастны, жестоки и справедливы одновременно. Уяснил?

— Так точно, ваше императорское величество! Прошу простить за сказанную глупость — рявкнул Урмэд вытягиваясь на стуле в струнку, — Служу империи!

Спорить с сумасшедшими не входило в его задачи и обязанности. Тут уж действительно надо звать санитаров.

— Так-то оно лучше. Иди уже — махнул Рахнард рукой и потрепал за плечо.

Чем-то необъяснимо, но Урмэд ему всё-таки импонировал. Да, его надо обтесать немного, выбить из головы демократическую дурь, и он чуял, из него выйдет толк.

Ах, как близок был Рахнард к истине! Особенно после своего невольного признания.

Глава 31

Урмэд встал и в трех шагах от стола увидел Нанда. Облегченно выдохнул. Что-то он разоткровенничался и был на волосок от провала. Хорошо, что в зале шумно и их никто не слышал.

— Ты с ума сошел! — прошипел на ухо приятель, — Жить надоело?

— Прости, не мог удержаться.

— Скажи мне спасибо, что все это время удерживал Ремерда — эту овчарку императора. Вот он бы тебе ответил, так ответил… А Рахнард все мозги себе сжег «белой гадостью» и уже не может находить причинно-следственные связи. Тебе просто повезло.

Урмэд благодарно похлопал Нанда по спине.

— Спасибо, за мной должок.

— Должок, за ним, — передразнил Нанд, но все-таки улыбнулся.

Они чокнулись кубками и выпили «Тёмного Айданарского».

— Отличный солод! — похвалил Нанд, облизывая пену с губ и причмокивая.

Урмэд кивнул.

— Карамельная степень обжарки.

«Выращенный, кстати, на границе Берфура и Гренфелта», про себя определил он.

Нанд приподнял левую бровь.

— Хм, да ты знаток. И где научился их различать? В сиротском приюте? — поддел он.

— Со времени приюта прошло тридцать пять весен, так что тебе не удалось вывести меня на чистую воду, — усмехнулся Урмэд.

Ремерд тут же подсел к Рахнарду, подсунул новую порцию алкоголя.

— Ну, что пора развлечься?

Рахнард непонимающе уставился на друга слезящимися, осоловелыми от наркотика и табачного дыма глазами.

— Может, навестим принцессу? — напомнил Ремерд, — Давненько мы не говорили с ней по душам. А то сидит там, непонятно чем занята, а может и понятно. Может уже ухажера себе подыскала? — зло улыбнулся Ремерд, недвусмысленно зыркнув на Урмэда.

— Да-а-а, ты прав. Надо напомнить, ей кто тут хозяин! — рыгнул Рахнард, — А ухажеру, если что, голову откручу, — захохотал он.

Словно голос демона возмездия, неожиданно в зале послышались визгливые, скрежещущие звуки. Оказывается, кто-то из даггеров для пущего веселья приволок уличный орган*.