Обещание - Дэймон Гэлгут

Утром рассказывает об этом невестке. Ночью проснулась и не могла больше уснуть. Поэтому взяла и прочитала роман Антона.

Долго, медленно доходит до Дезире услышанное. Оказывается, это существует на самом деле, и кто-то осмелился… Если бы он узнал, был бы в ярости! Но, разумеется, Дезире очень, очень интересно.

Да? Ну и?.. Как вам?

В волнении она повышает голос, потому что лелеяла тайную надежду на шедевр, которым мог оказаться труд мужниной жизни. Кто знает, вдруг даже лучше Уилбура Смита![56] Представляете?

Но Амор качает головой. Он написан только на четверть. Остальное – заметки, заметки, больше похоже на дневник, чем на что-нибудь. До окончания было очень далеко. Жаль.

Так я и знала! Еще одно разочарование, еще в одном он ее подвел. Дезире почти довольна. Он без малого двадцать лет что-то там кропал, внушал всем, что он гений… Впереди у нее теперь долги и беды, она это чувствует. Положись на Антона в устройстве будущего, и с полной гарантией все потеряно. Всегда и везде оставлял за собой только бардак. Оставлял, чтобы я разгребала! У нее текут слезы.

Они сидят на передней веранде, где мягкое утреннее солнце, кружки с кофе и все такое. Словом, жизнь на ферме. Амор очень аккуратно поднимает ноги, вот так прямо, берет и поднимает, пятки кладет на перила и, глядя в желтый простор, терпеливо ждет, пока собеседница не перестанет плакать.

Как я вам сказала по телефону, говорит Амор, у меня для вас предложение. Хотите выслушать?

Дезире торопливо вытирает глаза рукавом халата. Она еще не так далеко продвинулась духовно, чтобы не расслышать, как откашливается, собираясь подать голос, редкий шанс. Она очень внимательно слушает спокойные слова Амор, изумляясь этим словам, этому предложению, которое легко в общем-то понять, великого ума не надо. Проще простого, и отказаться было бы глупо.

Она не понимает одного. Смотрит на это под всеми углами и не видит никакого смысла. А для вас-то что в этом?

Ничего.

Но почему тогда…

Мне так хочется, говорит она. Можно мне не продолжать?

Шериз Куттс-Смит сужает свои и без того крохотные глазки, не вполне готовая так это оставить. Мне просто нужно убедиться, аккуратно говорит она. Вас никто к этому не принуждает?

Нет, отвечает Амор. Никто.

Она терпеливо вздыхает. Вы понимаете, чтό меня смущает? Дело в том, что я не вижу смысла. Вы отказываетесь от своей наследственной доли…

Она кивает. Совершенно верно.

Адвокатесса с годами сильно располнела, что вполне согласуется с ее разросшейся практикой. Слопала по ходу дела двоих мужей и продолжает лениво их переваривать, как питон, впавший в спячку. Маленький кабинет едва ее вмещает, в нем уже душно из-за февральской жары, книги и плоть наполняют его до краев. Она человек состоятельный и занятой, а эти людишки, Сварты, вообще-то слишком малы, чтобы с ними возиться, старые клиенты отца, когда-то, в далекие времена, имевшие какой-никакой вес. А сейчас они ей даром не нужны, особенно эта младшая, последняя, которая создала кучу проблем и, кажется, не очень-то дружит с головой.

Мы много лет пытались с вами связаться, ворчливо говорит она. Вы задали нам хлопот.

Знаю. Я не отвечала на ваши письма. Мне очень жаль.

Как с ней, с такой вот, быть? Поди пойми, что там, за этим спокойным лицом, скрывается. Может быть, замышляет какую-то комбинацию, не удивилась бы, видала таких, но ничего у нее не выйдет.

Что ж, если вы осознаёте последствия, говорит адвокатесса. Я никогда никому не советую действовать против своих интересов.

Понимаю. Спасибо вам.

Есть еще одно, то, с чем ваш брат боролся перед смертью. Против фермы выдвинута претензия на землю, якобы с нее когда-то насильственно согнали некое местное сообщество. Поэтому ваш дар может оказаться чашей с ядом.

Понимаю, говорит она опять.

Хорошо. Тогда я подготовлю бумаги, и мы пойдем дальше. Веки адвокатессы еще больше тяжелеют. А сейчас мы могли бы заняться другим вопросом, мы пытались его разрешить…

Вы имеете в виду деньги.

Да. Вам, я думаю, ясна проблема. Поскольку мы не могли с вами связаться, ваша доля дохода от того, что осталось после вашего отца, ежемесячно перечислялась на холдинговый счет. К сожалению, мы не видели другого способа…

Сколько там денег?

Гм, там приличная сумма сейчас. Была бы еще больше, если бы средства разумно вкладывались, но об этом поздно говорить. Одну секунду. Нашаривает блестящие очки, шуршит бумагами и затем читает вслух число. Да, сумма вполне приличная. С нулями. Как нам ею распорядиться?

Я дам вам реквизиты счета, куда ее перевести.

Мисс Сварт. Ей нравятся ее нынешние габариты, и, когда она так разговаривает, у нее приятное ощущение, что она еще больше увеличивается. Простите мне мой скепсис. Но вы то же самое нам говорили двадцать лет назад, а потом ни слуху ни духу.

Завтра я дам вам реквизиты, обещаю.

Для нас, юристов, обещания ровно ничего не значат.

Я к своим обещаниям отношусь серьезно, говорит Амор. Завтра, будьте уверены.

Назавтра она отправляется по тропе, огибающей холм, к жилищу Саломеи. Не хотела идти раньше времени, без бумаги на руках. И, хотя бумаги еще нет, давайте допустим, что она есть, давайте допустим, что адвокатесса составила документ с утра и уже дала его Амор, так что вот он, в руке у нее, прямо перед вашими глазами.

Жаркий, беспокойный послеполуденный час, небо хмурится, затягиваясь темнеющими облаками. Похоже, надвигается летняя гроза. От сухой травы, от кустарника ощущение жесткости, негостеприимства. Крш-крш камушки под ногами. Вот и домик Ломбард медленно показывается на глаза. Крохотное покосившееся строеньице, трудно понять, что в нем такого желанного. Часто смотрела на его крышу с вершины холма, но внутри никогда не была. Па не велел им туда ходить, и запрет прочно в ней засел. Чужое место, небезопасное. Грязно и рискованно.

И снаружи, с близкого расстояния, вид и правда такой, грязно, опасно. Земля вокруг утоптанная, голая, тут и там выброшенные вещи, сломанные предметы мебели. Несколько кур клюют что-то в пыли. Хоть и заметны слабые попытки приукрасить одно и другое, на подоконнике герань в жестянке, на старое кресло наброшено покрывало, дом как таковой лежит в прострации, темные окна таращатся пустым взором, входная дверь разинута, как рот. Здравствуйте, есть тут кто? Кажется, никого.

Нет, кто-то есть. Не Саломея. Пузатый мужчина в трениках и майке, плешивый, бородатый. От него несет пивным перегаром. Что-то