Приключения Аввакума Захова. Повести - Андрей Гуляшки

— Он не должен заметить ни твоей тени, ни дыхания. Не должен видеть и следов. Ты понял меня, Ахмед? — строго спросил Аввакум.

— Понял, — со вздохом подтвердил Ахмед.

— Превратись в слух и зрение, — продолжал Аввакум и прислушался. Где-то в зарослях прокричала птица, и тишина стала еще более гнетущей. — Буду ждать тебя в твоем доме. Дай мне ключ.

Аввакум разулся, взял ботинки в руку, и через несколько секунд его высокая, чуть сутуловатая фигура исчезла в лесном сумраке.

Часа через полтора скрипнула калитка. Аввакум приподнялся с топчана. Глаза Ахмеда горели, как у волка, ноздри раздувались от быстрого бега. Он зачерпнул тыквенным ковшиком воды из котелка и с жадностью о пил несколько глотков. Утерев губы ладонью, он покачал головой.

— Колибарица, — сказал он, присев на трехногую табуретку у очага. — Жена Ракипа. Пришла с телкой и прямиком к сосне, той самой, обгорелой. Присела возле дерева и сует что-то за пазуху. Можно было бы узнать что, но вы наказали только посматривать, и я стерпел. Уж очень чесались руки… Когда я спустился в село, отец отвел меня за дом и говорит: «Беги, скажи гостю, что Колибарица встретилась с мужем на дороге в Видлу и что Ракип, чтоб его змея удушила, пустился бегом через луг, вышел на гешелскую дорогу, подошел к синенькому автомобилю и разговаривал с его хозяином. После этого автомобиль уехал, а Ракип полез в воду ловить рыбу». Отец сказал, что Ракипа видел мальчишка Халила Алитева. Мальчишка забрался в пещеру над дорогой; оттуда все хорошо видно. И еще он сказал, чтобы я смотрел в оба и держал язык за зубами, не то не сносить мне головы, если что случится с нашим гостем. А я сказал, что тоже не лыком шит и не в первый раз занимаюсь таким делом.

Аввакум поднялся с топчана и потянулся.

— Ахмед, — сказал он, — не мог бы ты затопить очаг?

Когда хворост разгорелся, Аввакум вынул из чемодана передатчик, поставил его на топчан и, подсев к огню, быстро составил шифрограмму в управление. Минут через двадцать он уже передавал: «Синяя «волга» возвращается в Софию. Обеспечьте ей спокойный проезд. Не задерживайте на дороге. Наведите Ирину Теофилову и Подгорова на мысль о том, что за ними следят. Ожидайте прибытия инспектора и не спускайте с него глаз. После того как он встретится с Ириной и Подгоровым, арестуйте его. Лейтенант Марков должен занять место в самолете, на котором Ирина с Подгоровым вылетят в Пловдив, а также вести наблюдение за ними по дороге к городу. Владельца машины, который доставит их в Тешел, арестовать. Если и владелец последует за ними дальше, то арестовать его на обратном пути. Теофиловой и Подгорову не чинить никаких препятствий в пути».

Отстучав «конец», он долго сидел у передатчика, понурив голову. «Ахмед стоял у двери, вытянувшись в струнку, словно новобранец. Аввакум улыбнулся ему, спрятал передатчик в чемодан и взглянул на часы — было около девяти. «Еще успеют на последний самолет», — подумал он, устало зевая.

— Ахмед, — сказал Аввакум, — подбрось дров в очаг и быстро отправляйся в село. Найди человека, который привел меня сюда, и скажи ему, чтобы сейчас же арестовал Ракипа Колибарова, но жену его чтобы никто не беспокоил. Запомнил?

— Запомнил, — ответил, улыбаясь, Ахмед.

— Слушай дальше! — продолжал Аввакум, потирая лоб. — Скажи тому человеку, чтобы приготовил мне телегу с парой лошадей. Пусть положит в нее сена и два одеяла. К девяти часам он должен выехать на тешелскую дорогу и там дожидаться. Ты придешь сюда на полчаса раньше, и мы с тобой пойдем к нему.

Аввакум протянул руки к огню и замолчал.

— Наверху на полке есть хлеб и брынза, — смущенно сказал Ахмед.

— Большое спасибо, — сказал, рассмеявшись, Аввакум и прислушался. В трубе завывал ветер, несколько капель дождя прошипели, упав в огонь.

16

Аввакум набил трубку, прислонился к теплой стенке очага и прикрыл глаза. Все неизвестные в уравнении были определены, оставалось только записать ответ. Но это была уже чисто механическая работа и над ней не стоило ломать голову.

Были ли случайные моменты в этой сложной игре? Находка тайника под обгоревшей сосной на первый взгляд выглядела счастливой случайностью, но о какой случайности может идти речь, если он еще в Софии знал, что около Триграда непременно должна быть явка, тайник, откуда резиденты получают приказы заграничного центра и сами отсылают сообщения за границу?

Жизненный опыт научил его, что целенаправленный поиск быстро увенчивается успехом, потому что всегда и всюду на подмогу идут десятки добровольцев вроде Ахмеда. Имея под руками такие «глаза» и «уши», не трудно открыть самый хитрый тайник.

Конечно, и речи не могло быть о «счастливой» случайности. Может быть, ему повезло с разоблачением Светозара Подгорова? Но, не будь Подгорова, другой возник бы на его месте. И этот «другой», так же как и Светозар Подгоров, кружился бы по орбите вокруг Ирины.

Механика шпионажа имеет свои неумолимые «законы тяготения», и Аввакуму они были хорошо известны. Достаточно открыть одну из «планет» системы, как в ее поле тяготения немедленно и неизбежно обнаруживаются другие тела.

Аввакум выбил из трубки пепел и усмехнулся. Здесь, как и в момчиловском деле, он не надеялся на случайности. В обоих случаях преступники широко пользовались шантажом, чтобы подчинить себе других. Боян Ичеренский держал в своих руках Кузмана Христофорова, зная о его неблаговидной деятельности за границей. Светозару Подгорову удалось завлечь в свои сети Ирину потому, что иностранная разведка снабдила его одним обличительным документом.

Аввакум вынул из бумажника небольшой снимок, обнаруженный в тайнике Подгорова, и долго смотрел на него. Виднелась кормовая часть верхней палубы небольшого речного парохода. На диванчике возле каюты развалился молодой офицер-эсэсовец. У него на коленях сидела девушка в летнем платье, с цветком на груди. Ее правая рука была небрежно опущена, а левой она грациозно обнимала офицера. Девушка улыбалась и выглядела очень счастливой.

То была Ирина Теофилова.

На обороте фотокарточки была надпись: «Вена, апрель 1944 г.».

Аввакум знал, что отец Ирины служил механиком дунайского торгового флота и пользовался репутацией честного человека. Каким образом его дочь угодила на колени эсэсовскому офицеру?

Впрочем, это было не так интересно. Важно было то, что этот снимок попал в руки Светозару Подгорову и он хорошо воспользовался им как обличительным документом.

Аввакум спрятал фотографию и снова набил трубку. Ветер тихо завывал в трубе, огонь догорал, а в окна стучали редкие капли дождя.

Я не буду подробно описывать заключительную сцену этой сложной драмы. Как-никак я ветеринарный врач и не люблю трагических сцен. Но мне хочется, хотя бы мимоходом, упомянуть о двух интересных эпизодах.

Когда совсем стемнело и Ахмед зашел в дом, где его ждал Аввакум, перед ним стоял горбун с лохматыми усами и козлиной бородой. Горбун был очень похож на умершего муллу и бедный Ахмед вытаращил глаза и замер от ужаса, приняв его за привидение. Однако Ахмед был не из робкого десятка; поборов страх, он тут же выхватил кинжал и с волчьим рычанием набросился на незваного гостя. Но тот ловко вывернул ему руку и кинжал упал на пол. Горбун хохотал во все горло…

Аввакуму пришлось дважды снимать бороду и усы, чтобы успокоить недоверчивого Ахмеда.

Когда они добрались до Даудовой кошары, была уже ночь. Светозар Подгоров легко спрыгнул с телеги, но Ирина пошатнулась и Аввакуму пришлось придержать ее за талию. Войдя в кошару, Аввакум сказал условную фразу: «Ахмед, зажги огонь!» Ахмед чиркнул спичкой и дрожащей рукой зажег фонарь. И тогда гости увидели, что они не одни в кошаре. «Землемеры» стояли по обеим сторонам двери с пистолетами в руках, а их начальник, мрачно улыбаясь, держал в руках две пары блестящих наручников.

Светозар Подгоров мгновенно сунул руку в правый карман плаща, но Аввакум ударом в затылок сбил его с ног. Подгорова связали и оставили в покое.

Ирина вдруг снова пошатнулась. Плечи ее дрожали как в лихорадке, лицо пожелтело, как у мертвеца, в уголках губ выступила пена. Упав на колени, она протянула руки к Аввакуму. И он почему-то тоже опустился на колени рядом с ней, а она, взяв его за руку, приникла губами к большому серебряному перстню, в который была врезана римская монета с изображением богини Дианы.

Она узнала этот перстень еще в тот момент, когда Аввакум помотал ей садиться в телегу. Догадавшись, что игра проиграна, она, лежа под одеялом, приняла какой-то сильный яд.

Аввакум понял, что догорают ее последние минуты. Он приподнял ее поникшую голову и громко спросил:

— Чем ты замаскировала цианистый калий? Яд в стакане с чем смешала?

Она попыталась улыбнуться, но судорожно скривила рот. Чуть слышно она прошептала: