Эпоха королей (ЛП) - Нира Страусс

Я не просила, но Йора взяла зеркало в полный рост, стоявшее возле шкафа, и поставила его передо мной, пока её помощницы завершали последние штрихи. Для приветственного бала они выбрали серебристо-голубое платье. Юбка плотно облегала мою талию и была украшена бриллиантами, образующими лучи солнца сверху донизу.

Сверху шло то, что я назвала бы самым длинным жакетом в мире. Ряд маленьких пуговиц тянулся от груди (кажется, аристократки никогда не упускали случая показать декольте) до талии. Герцогиня предупредила меня раз двадцать, что пуговицы сделаны из гематита и их лучше не трогать. На бёдрах ткань расходилась и шла поверх юбки как накидка, образуя маленький шлейф сзади. Она была бледно-голубого оттенка и при ходьбе раскрывалась, демонстрируя серебро и бриллианты.

Я пригладила длинные рукава, которые заканчивались изящным вырезом на костяшках, пока Йора подправляла два завитка у моих висков.

Когда герцогиню устроил результат, она отпустила служанок, и мы остались одни. Тишина заполнила комнату. Вдалеке можно было услышать гул голосов, смех и тихую музыку, свидетельствующую о начинающемся празднике.

Игнас встала рядом со мной, и мы вместе отразились в зеркале.

Две великие лгуньи и множество теней вокруг нас.

Я встретила её взгляд в отражении и подумала: «Дай мне правдоподобное объяснение. Что-то, во что я смогу поверить и что поможет мне не чувствовать себя так плохо из-за всего этого».

Через несколько секунд она открыла рот, и моё сердце забилось быстрее, уверенное, что она действительно сейчас скажет правду. Но она развернулась на каблуках и направилась к двери.

— Пойдём. Никто не простит нам опоздание в первый день.

Дворец казался мне лабиринтом из широких коридоров, высоких потолков, окон и лестниц. Уже стемнело, когда мы с герцогиней присоединились к группе дам, спускавшихся на нижний этаж. В тот момент я снова вошла в роль её обожаемой племянницы, держала за её руку и улыбалась.

Наконец, один из коридоров вывел нас в бальный зал. Я старалась не раскрывать рот от удивления, но это было трудно. Зал был настолько велик, что мог вместить всю знать и прислугу, и никому не было бы тесно. Потолки были высотой в три-четыре этажа. Вдоль стен по бокам располагались многочисленные колонны и небольшие лестницы, ведущие к десяткам лож. В некоторых из них уже были люди, часть из них забрались настолько высоко, что я могла различить только цвет их одежды и руки, указывающие вниз. Всё было из белого мрамора, и декор прямо-таки кричал о богатстве и величии королевской семьи.

Повсюду встречались золотые вороны: на колоннах, будто готовые взлететь, на концах длинных столов с изобилием еды, словно желающие клюнуть что-нибудь, на балюстрадах, канделябрах и перилах. Многие колонны были украшены искусственными лианами, сверкающими в свете ламп. Тяжёлые красные гардины свисали с высоких лож, закреплённые толстыми верёвками, и покачивались от сквозняка, проникающего через открытые стеклянные двери с обеих сторон. Они были стратегически распределены, чтобы создать иллюзию более уединённых зон, отделённых от остального зала.

Чем дальше я проходила в зал, тем больше мне казалось, что я попала в кошмар, замаскированный под мечту.

— Не пробуй ничего, что предлагают те, кто одет в королевскую ливрею, и не бери ничего со столов, — прошептала мне Игнас. — Иногда они подмешивают в блюда порошок белладонны.

Я быстро отвела взгляд от смородиновых и миндальных пирожных. Даже я осторожно использовала белладонну. Неправильное применение могло привести к смерти.

— Я думала, король ценит своих придворных, — пробормотала я.

— Он их не убивает, просто обеспечивает весёлую ночку.

Если герцогиня об этом знала, и это было обыденным делом на подобных празднествах, почему же тогда так много мужчин и женщин пили и ели без сомнений? Возможно, им нравился галлюциногенный эффект. Или же они предпочитали рискнуть, лишь бы не наскучить королю. Как бы то ни было, атмосфера быстро скатывалась к чему-то более тёмному и неопределённому.

В конце зала находился помост, перед которым возвышалась широкая лестница всего из пяти ступенек. С болезненным трепетом в груди я узнала его. Увидела в отражении глаз герцогини.

Красная ковровая дорожка вела вверх по ступеням прямо к трону. Он оказался гораздо более аскетичным, чем я представляла, выполненным из того же белого мрамора, из которого было сделано всё вокруг, с высокой спинкой, увенчанной спиралями, обвивающими корону, ворона и… меч. В мире существовал лишь один меч, который, по мнению Двора, заслуживал там находиться: священный меч Теутуса.

Прямо над троном, словно следя за всей залой своими пустыми глазницами, висел гигантский череп с вытянутой мордой, полной зубов, и двумя длинными рогами, закрученными вокруг себя. Это всё, что осталось от великого Ширра, того самого Дракона. Я знала, что они сохранили его голову как трофей, но не знала, что она выставлена в бальном зале. Как будто это одна из забав.

По размеру она напомнила мне дракона из сна; в таких огромных ноздрях мог бы поместиться человек целиком.

На входе в зал поднялся шум. Люди расступались, формируя проход; некоторые даже толкались. Разговоры стихли, хотя оркестр в углу продолжал играть.

До меня дошёл резкий запах. Я прижала пальцы к носу, сморщившись от отвращения. Это был запах солёной воды, гнилых корней и разлагающегося мяса. И он напомнил мне о…

Тьма кричала мне немедленно уйти оттуда, и я успокаивала её, ласково похлопывая по своей юбке. Герцогиня шепнула мне:

— Они здесь.

Настал момент, когда демоны присоединились к празднику. Снова возникло волнение в толпе, на этот раз у стеклянных дверей, ведущих в сад. И кто-то закричал с верхних ярусов.

Первым я увидела Дуллахана. Восседая на своём адском коне, он прошёл сквозь стеклянные двери так же, как в Спорайне. Спокойно, медленно, наслаждаясь зрелищем. Дамы поднимали свои платья, чтобы на юбки не попали чёрные брызги от его коня, и отскакивали подальше от позвоночника, который демон тащил за собой. Пустое пространство на его плечах создавало странную оптическую иллюзию, как будто всё размазывается, когда ты пытаешься присмотреться к тому месту, где должна быть голова. Легенды гласили, что голова всегда при нём, только хорошо спрятана, ведь это его единственное слабое место.

Призрачный хохот, отдалённо напоминающий смех, раздался с высоких потолков. Тёмное пятно перемещалось по лепнине с нечеловеческой скоростью, запрыгивая в разные ложи и пугая там людей. Наконец, оно приземлилось на пол и растянулось, приняв форму трёх прекрасных женщин с красными глазами, которые лишь слегка прикрыли грудь и бёдра лохмотьями из чёрной ткани. Центральная женщина улыбнулась одной из придворных дам напротив, обнажив острые клыки, уже сочащиеся кровью, и та упала замертво.

Даэг-ду, демонические вампирши. Даже появление одной из них сулило гибель целого поселения. Хотя им запрещено убивать людей, это не мешает им питаться и создавать любовников-рабов. Некоторые умирали из-за их бесконечных оргий крови и секса, но это были сладкие и добровольные смерти, не нарушающие договоров.

Звуки копыт донеслись со входа. Появился самый опасный из Тёмных Всадников, Нукелави. Также известный как Старый Ник, виновный в гибели многих сидхов на войне — он распространял болезни, целые эпидемии. Именно он уничтожил Гоба и Паральду. И хотя я видела изображения Тёмных Всадников, ни одно из них не передавало того, что он вызывал при взгляде на него: чувство пустоты, удушья, абсолютного небытия.

Как и Дуллахан, всадник и конь были едины. Но в отличие от Дуллахана, Нукелави не мог слезть с коня. В какой-то момент демон и зверь слились воедино. Спина коня тянулась вверх и соединялась с туловищем демона. Они были существом с четырьмя ногами, двумя головами и двумя руками, которые доставали до пола. Но худшее, безусловно, заключалось в том, что у них не было кожи или шерсти. Все их мышцы, сухожилия и кости были обнажены, представляя собой пульсирующую массу желтоватых вен и токсинов.